Nephropidae

Проснувшись, он рывком вскакивает и рефлекторно вскидывает руку перед лицом, как будто бы отводя удар. Еще несколько секунд он таращится на собственную руку, не до конца очнувшись ото сна.

— Сайондзи.

Голос Тоги — глубокий и низкий, довольный и слишком уж спокойный для такого... а который, в общем-то, час? Сайондзи бросает взгляд на стену, но там нет никаких часов. Только картина, изображающая дерево с раскидистыми ветвями. Странно; ему казалось, что раньше здесь висела другая картина, с бабочкой, — но, может, и нет. В темноте ничего нельзя разобрать.

Голос Тоги... вашу мать. Он снова спал вместе с Тогой.

— Тога, — произносит он, укладываясь обратно. Он чувствует, как рядом с ним кто-то двигается, поудобней устраиваясь на кровати. В комнате темно, но его глаза постепенно привыкают к недостатку света, позволяя разглядеть черты лица Тоги, а память помогает сфокусироваться и воссоздать то, что еще скрывается в темноте. Зрачки Тоги так расширены, что глаза кажутся почти черными.

— Ты задремал, — невозмутимо говорит Тога.

— Как ты проницателен, — резко отвечает он и отворачивается. Теперь он смотрит вверх, на балдахин, нависающий над кроватью Тоги. Он не любит, когда над головой во время сна что-то есть — он чувствует себя погребенным заживо.

— Что тебе снилось? — спрашивает Тога. Он лениво протягивает руку и скользит ладонью по груди Сайондзи. Сайондзи терпит это, потому что, хоть кровать и большая, подвинуться на ней совершенно некуда. Должно быть, они сначала лежали на разных половинах (вроде как равноправие), но Тога посреди ночи как-то перебрался на его сторону. Ничего удивительного.

Ему приснилось, что он был на кухне и что-то готовил. Тога вошел в комнату, и Сайондзи повернулся, чтобы что-то ему сказать. Тога что-то ответил. У Сайондзи на руках были прихватки — смешные, в форме омаров, — и Тога смеялся над ним и над его прихватками. Сайондзи снилось, что он тоже смеялся.

Всё это уже привычно; в последнее время он, кажется, спит больше, чем когда-либо, хотя даже не устает. Просто ложится на кровать и просыпается спустя несколько часов. Что-то ждет впереди, и ради этого ему нужно набираться сил. Его сны — живые и яркие; проснувшись, он смущается и путается в них, но внутри сновидений всё исполнено смысла. Хотя его сны — только отдельные осколки, они кажутся ему частью чего-то цельного и намного большего — словно бы где-то там он проживает другую жизнь. Возможно, именно так и есть. Возможно, в другой жизни у него есть работа, которой он наслаждается, но которую не любит — и, возможно, он дает уроки кэндо по выходным, и вот это он действительно любит. Возможно, Тога тоже там и зарабатывает на жизнь чем-то странным, только для того, чтобы досадить отцу. Они живут вместе, потому что могут это себе позволить — в квартире с неподходящей мебелью, но очень большой кроватью. Они едят много готовой еды на вынос, но готовят по выходным — в основном рамен, потому что это дешевле.

Может быть, пожалуй, наверное в этой жизни они счастливы.

— Омары, — наконец говорит Сайондзи, потому что Тога всё еще ждет. Он смотрит на стену; всё-таки на той картине именно бабочка.

— М-м-м... — отзывается Тога и с наслаждением потягивается, задевая коленом бедро Сайондзи. Сайондзи не шевелится — чтобы не свалиться с кровати. На ней совсем нет места, и в то же время между ними — бесконечные мили пустого пространства. — Ты когда-нибудь видел омаров, сваренных в кипятке?

— Нет, — отвечает Сайондзи.

Голос Тоги становится отстраненным.

— Они корчатся. Говорят, что они не чувствуют боли; не понимают ее. А эти их движения — всего лишь рефлекс. — Он убирает руку с груди Сайондзи. — Спокойной ночи, Кёити.

Если прищуриться, то можно превратить картину с изображением бабочки в размытое подобие какой-нибудь фигуры. Возможно, даже омара. Он закрывает глаза, прежде чем картина изменится на что-то еще.

В конечном счете он засыпает снова и уже не помнит, что ему снится.

Автор: Thorne, переводчик: Grey Kite aka R.L.

• Главная
• Фантворчество
• Фанфики
• Переводы
• Nephropidae