Рука и чёрная роза

В древнегреческих пьесах герой побеждал или погибал — обычно погибал — из-за своего рокового недостатка, и чаще всего этим недостатком была хюбрис. Гордыня.

Он не находил у себя роковых недостатков, и уже это должно было стать ему предостережением.

Мемориальный Зал Нэмуро шепчет, обращаясь к нему. Может быть, оттого, что он сам — наполовину призрак; тот, кто уже был бы мертв, если бы не странности времени в Отори. Он убеждает себя, что отправляется только на расследование. Чем больше он узнает об этой адской школе и ее сказочной логике, тем быстрее сможет вызволить отсюда Дзюри.

Дзюри. Ради неё он сразился бы с силами, правящими этим местом — или стал их союзником, если бы понадобилось. Будь она с ним, он мог бы победить саму смерть. Но этому не бывать. Ведь он согласился на благородное самопожертвование. Нельзя передумать посередине истории.

Зал встречает его тишиной и указующими стрелками. Он ожидает услышать эхо своих шагов, но полы из твёрдого дерева поглощают все звуки. У него нет ручки, поэтому он не утруждает себя заполнением формуляра. Просто входит в лифт.

— Начинай, — велит механический голос. По крайней мере, Руке кажется, что он механический. В его звучании есть что-то, лишённое человеческого участия. С другой стороны, ему попадались такие люди. Стул неудобный — слишком маленький для него. Рука упорно молчит.

Он чувствует, как лифт опускается, но проходят минуты за минутами, а тот не достигает цели, чем бы она ни была. Если он не заговорит, не скажет голосу то, что тот хочет услышать, останется ли он здесь навеки, спускаясь по несуществующим тросам, пока его тело не сгниёт?

— Есть одна девушка, — говорит он голосу на той стороне. Он почти слышит, как кто-то одобрительно кивает. Фотография на стене лифта начинает мерцать. — Я бы всё для неё сделал.

Похоже, голос не удовлетворен.

— Глубже. Ещё глубже. — Этот тон вонзается в Руку, пока ему не начинает казаться, что его разум вскрывают.

— Мне всё равно, что она любит кого-то другого. Я и так не жилец, верно? Я хочу, чтобы она была счастлива — не грустила, не отчаивалась, не страдала. В последнее время она ожесточилась…

Лифт скрежещет, останавливаясь, и медленно движется вверх. Рука хочет замолчать, но поток слов льётся без удержу.

— Она ожесточилась в последнее время, и это всё из-за неё. Эта девчонка знает, что Дзюри в нее влюблена, и как она поступает? Делает вид, что ничего не заметила, дразнит её. Ей нравится власть — она не любит ничего, кроме власти. Она могла бы сказать Дзюри «нет», порвать с этим. Она могла бы заглянуть Дзюри в душу и увидеть, что та ее любит. А вместо этого она играет дурочку, невинного ребёнка. Всё это игра для неё.

Лифт летит вниз, так быстро, словно в свободном падении.

— И больше всего на свете я хочу её уничтожить.

Что он несёт? У него кружится голова. Это похоже на лекарство, которое давали ему врачи: оно уменьшало боль, но лишало его возможности двигаться. Из-за лекарства ему казалось, будто по другую сторону стены кто-то обещает убить всех в этом здании. Отчасти он понимает, что в словах, слетающих с его губ, правды не больше, чем в серийном убийце из галлюцинаций. Но скрытая, обнаженная часть его души признаёт их искренность. Он не так уж рационален. Он смеётся над этим и не может остановиться, пока лифт не ударяется о дно шахты.

Последнее, что он помнит перед тем, как потерять сознание, — маленькая темная ладонь, которая касается его щеки, и удивительно знакомый голос, говорящий:

— Жаль, ты почти мог бы стать Принцем.

Перевод Atanvarnie

• Главная
• Фантворчество
• Фанфики
• Переводы
• Рука и чёрная роза