Танец дуэлянтов
Заметки из приложения к лазерным дискам
Интервью с раскадровщиками
Примечание
Раскадровщики создают ряд раскадровок. Это ряд последовательных рисунков, показывающих основные моменты будущего фильма, нечто вроде сценария в рисунках. Там же находится различная информация о диалогах, музыке, работе оператора и т.п., которая служит основой для постановщиков и аниматоров. Некоторые карточки понятнее других. Одни фрагменты нарисованы крайне поверхностно, другие имеют множество деталей.
Пример раскадровки из сериала. 3 серия.
Раскадровщик Нисикиори Хироси
Итак, для этого интервью я пригласил трёх раскадровщиков «Утэны» с совершенно разными художественными стилями. Могу я предположить, что работа вовлекала определённое соперничество между вами?
Кадзаяма: Я почувствовал себя перед непростым вызовом. Когда я только подписался на участие, мне казалось, что я способен вытянуть работу в одиночку. Но реальное ознакомление с готовыми сюжетными карточками для пятой и седьмой серий заставило меня усомниться в моих способностях. Я почувствовал себя лишним (смеётся) Нет, серьёзно.
Хасимото: Я чувствовал себя так же. Такое ошарашенное понимание, насколько же далеко мне придётся зайти в этой работе.
Нисикиори: «Утэна» для меня стала долгой последовательностью сомнений и страхов, вплоть до мыслей «бьюсь об заклад, эти двое сговорились и просто издеваются надо мной!».
(Все смеются.)
Нисикиори: Я серьёзно, когда начали приходить сюжетные карточки от других раскадровщиков, мне казалось, что если я не сделаю чего-то немедленно, меня тут же уволят. Ну, я и решил оставить след в сериале до того, как это случится.
Это и вызвало результат вашей работы над пятой серией?
Нисикиори: Мой подход к пятой серии лучше описать фразой «а что бы я сделал, будь я Икухара?» Так что над той серией я работал безо всяких задних мыслей. После этой серии я думал в основном о том, как не дать себе почивать на лаврах.
Хасимото: До пятой серии подобного настроя в сериале просто не было.
Кадзаяма: Да, я думаю это наш поворотный момент. Первые три были специально сделаны простыми для понимания, четвёртая насыщена юмором. Думаю, пятая серия начало чего-то большего, в ней впервые появляется этот настрой. Я брал эту серию за образец, когда рисовал потом свои собственные раскадровки. К тому же, режиссёр практически не вносил поправок в раскадровку пятой серии. Я думаю, это больше всего поражает меня в Нисикиори.
Хасимото: Да, точно.
Кадзаяма: В момент окончания работ над пятым эпизодом Икухара сказал, что Нисикиори смотрит на мир так же, как он сам. Нечасто доводилось услышать такое от режиссёра.
Нисикиори: В самом начале Икухара сказал, что хочет передать ход времени и человеческих эмоций так, как никто раньше не делал. Я постоянно держал это в уме во время работы. Непростой вышел рост над собой. В обычном сериале у вас есть некая основа, от которой вы отталкиваетесь. Если вместо этого вы начинаете работу с требования «изменить ход времени и течение человеческих эмоций», то вы теряете опору под ногами.
Кадзаяма: Но подсказки режиссёра пришлись к месту.
Подсказки?
Кадзаяма: Я часто слышал советы избегать морализаторства. Он хотел оставить события на суд аудитории. Так что в какой-то мере я переступил через себя ради работы над «Утэной».
Хасимото: Если смотреть с этой стороны, для раскадровщиков это была непростая и утомительная работа.
Нисикиори: Нам приходилось рисовать странные вещи, но это сложно рисовать странные вещи так, чтобы они выглядели круто. Самое трудное чтобы они были не просто странными, но странными и крутыми одновременно. Я старался, но понятия не имею, насколько удачно.
Хасимото: Я поверить не могу, что слышу всё это от вас, ребята. Я всегда думал, что из всех нас это вы, два халявщика, делаете работу одной левой. Я тут из всех сил выбиваюсь, а они… (смеётся).
Давайте ненадолго вернёмся к Нисикиори. Какие у вас были впечатления от пятой серии?
Хасимото: Превращение яблока в кроликов перед рекламной заставкой было удивительным. Дзюри в этот момент говорит за кадром «принести в мир революцию», и, хотя суть яблока не меняется, его внешность претерпевает разительную трансформацию. Я погрузился в раздумья, спрашивая себя, уж не это ли суть той «революции» о которой идёт речь в сериале. Можете воспринимать это с цинизмом, как развлекательный трюк для зрителя, если хотите. И он передал это всего лишь двумя целлами! У меня просто нет слов. Честно.
Кадзаяма: Нисикиори делал в раскадровках самые неожиданные вещи, которые никогда не пришли бы мне в голову.
Хасимото: Да, я думал, что не смогу даже приблизиться к этому уровню.
Кадзаяма: А потом режиссёр сказал «используйте любые идеи, всё, что приходит вам на ум, для сцены заседания совета».
Хасимото: Да, я уверен, что не будь этого яблока, заседания совета проходили бы в нормальной обстановке.
Удачная находка.
Хасимото: Заседания совета стали той сценой, которая заставляла аудиторию каждую неделю ломать голову над тем, что же покажут в этот раз.
Кадзаяма: Похожим образом сделаны и девочки-тени. Мне кажется, это именно Нисикиори сделал сериал таким сложным для понимания (смеётся).
Хасимото: Пятая серия фактически определила то направление, в котором потом и был сделан сериал. Это серьёзное влияние!
Кадзаяма: Нисикиори сознательно старался включить чуждые элементы в кадры. Изображения розы, например. Он помещал их без обсуждения с режиссёром. Не по этой ли причине Икухара сказал, что Нисикиори видит мир так же?
Точно, аудитория наверняка думала, что эти элементы предложил Икухара.
Кадзаяма: Но это не так! А затем была та сцена с Тогой, лежащим на кровати с обнажённой грудью…
Нисикиори: Я рисовал эту сцену и услышал Глас Небесный словно Кунихико Икухара сказал: «Только посмей мне нарисовать здесь обычный флэшбэк!»
(Все смеются.)
Нисикиори: Так что мне пришлось напрячь мозги. Но даже я понятия не имею, почему он лежит в этой сцене полуобнажённый.
Так это был флэшбек? Не инсценировка?
Нисикиори: Это флэшбэк Мики. Он вспоминал разговор с Тогой.
Хасимото: Но в эту сцену подмешаны и собственные иллюзии Мики, верно?
Нисикиори: Верно. Десинхронизация картинки и сюжета то, что я хотел попробовать в работе над «Утэной». А люди вроде Икухары и Канэко Синго [режиссёр эпизодов, раскадровщик] редактировали мои решения и придавали им ещё больше странных элементов. Как мы с ними начали работать в пятом эпизоде, так эта работа и шла.
Хасимото Кацуё
Ну, давайте теперь поговорим о Хасимото.
Кадзаяма: Он сделал несколько запоминающихся серий, но я думаю, что седьмая наиболее выдающаяся. Это максимальное удаление от Мира Кунихико Икухары.
(Все смеются.)
Кадзаяма: Это удивительно ну понимаете, обычно его бы остановили до того, как всё зайдёт так далеко. Но тут вся серия выглядит так, словно Кацуё Хасимото просто отпихнул режиссёра, когда тот пытался его остановить (смеётся).
Хасимото: Ну, это преувеличение. Я сделал серию такой только потому, что, как я считал, это и хотел увидеть Икухара. А в остальном я просто хотел приблизиться к выразительности пятой серии.
Я могу представить, что будь Икухара обычным режиссёром-постановщиком отдельных серий, он бы сделал её такой же… Но мне кажется, что седьмая была бы другой.
Хасимото: Правда? (смеётся)
Нисикиори: у него достаточно энергии, чтобы разрушить границы, выйти на новый уровень. Это поразительно. В образе Дзюри можно видеть желание вырваться на волю, «разбить скорлупу».
Эпизод выделяется ещё и потому, что в нём заметно больше эмоций персонажей в противовес обычной «выразительности».
(Все смеются.)
Кадзаяма: У всех режиссёров по визуальному ряду есть свой конёк, та область, которая даётся им лучше всего. В седьмом эпизоде Хасимото достиг вершины в своей области. После такого никто уже не сможет конкурировать с ним в этом. Да и не захочет.
Хасимото: Вообще я выложился по полной в седьмой серии, но мне казалось, что серии вроде пятой даются их постановщикам гораздо легче, и это слегка напрягало…
Нисикиори: Я никогда в жизни не смогу достичь той же глубины, которая свойственна седьмой серии, да и другим твоим сериям тоже. На самом деле, я не смогу подняться на тот же уровень, если не буду делать «странные» вещи. Таким образом, мне остаётся только двигаться в направлении всё большей «странности» (смеётся).
Хасимото: Честно говоря, я никогда не мог повторить эту твою «странность». Вообще-то я пытался сделать это в 33 серии. Но я не смог даже приблизиться к твоему стилю, так что пришлось от этого вообще отказаться.
Кадзаяма: «Утэна» вообще не так часто выбивает слезу, верно? Только те серии, над которыми работал Хасимото: 7, 20 и 29. Это всё дело рук Хасимото.
Нисикиори: Вдохновлённый Хасимото, я как-то пытался сделать то же самое в истории Нанами. Вышло не очень (смеётся).
Кадзаяма: Да, я пытался выбить слезу мучениями Сайондзи (смеётся). Похоже, это конёк Хасимото. Когда я пытаюсь сделать нечто подобное, это выглядит слишком бесстрастно и отвлечённо, чтобы вызвать сочувствие аудитории.
Хасимото: Вообще это было сложно для меня раз за разом делать такие истории.
Так что вы давили на сочувствие аудитории не потому, что сами этого хотели?
Хасимото: Нет.
Нисикиори: Это всё требовал Кунихико Икухара.
Кадзаяма Дзюго
Теперь давайте поговорим о Дзюго Кадзаяма.
Нисикиори: Его раскадровки удаляют зрителя от людей и событий, и позволяют отстранённый взгляд. Это создаёт контраст с работой Хасимото Кацуё, что кажется мне довольно удачным.
Хасимото копает вглубь, а Кадзаяма дистанцируется.
Нисикиори: Когда я увидел его работу, я подумал, что ему здорово удаётся подвергать сомнению положение вещей и в то же время показывать «вот каковы люди на самом деле».
Хасимото: Когда смотришь эпизоды 9 и 25, над которыми работал Кадзаяма, думаешь: «Это восхитительно видеть, как Сайондзи со временем предстаёт трагическим персонажем, вызывающим сочувствие».
Нисикиори: И Кадзаяма не погружается в его мысли и страдания, просто даёт возможность увидеть, как над Сайондзи издеваются окружающие.
Кадзаяма: Возможно, это отражение того, как издевались надо мной.
(Все смеются)
Это интервью для буклета седьмого лазерного диска, на котором выйдет 25 серия.
Кадзаяма: Из всех раскадровок, над которыми я тогда работал, к этой я готовился особенно серьёзно.
Хасимото: Эта серия производит большое впечатление.
Кадзаяма: В 25 серии много личного влияния режиссёра. Помните, как Акио выпрыгивает на капот? И потом машина уносится вдаль по дороге, а он сидит там полуобнажённый. Данная сцена была идеей режиссёра, но когда он переложил это на меня, я понял или почувствовал из его объяснений, что она должна выглядеть именно так.
Нисикиори: Когда я впервые увидел раскадровки к 25 серии, я подумал: «Художественная выразительность доведена здесь до предела». Возможно, повлияли и идеи режиссёра, но всё равно ошеломляет то, как далеко ты зашёл с этими идеями. В 25 серии было нечто такое, что заставило меня подумать: «Бьюсь об заклад, все остальные [команда художников] хотят оставить меня позади и отправиться в какой-то новый мир, куда я не смогу попасть!»
Ну, Арка Чёрной Розы больше сосредоточена на драме по сравнению с другими арками. Кажется, Икухара был недоволен таким подходом.
Хасимото: Вероятно, ему хотелось поменять направление.
Кадзаяма: Серия 25, несомненно, более сюрреалистична. Главным требованием режиссёра было поменьше проявлений эмоций у персонажей, так что я учитывал это во время работы над эпизодом.
Хасимото: Мы получили от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Говорю вам, когда я досмотрел 25 серию, то подумал: «Почему я так взволнован?»
Кадзаяма: Странная аналогия, но это всё равно что напиться энергетиков до потери контакта с реальностью. Я был полностью погружён в работу и рисовал раскадровки словно маньяк.
Хасимото: Анимация прекрасно соответствовала раскадровкам. Анимация подъёма на Арену Дуэлей тоже поменялась, так что эпизод приобрёл новизну во многих аспектах.
Кадзаяма: Мы причинили команде аниматоров множество проблем этой сменой анимации.
Эпизод 19, где вы делали не только раскадровку, но и диалоги, вышел на удивление тёплым. В нём чувствуется ваш особенный подход.
Кадзаяма: Пришлось нелегко. Мне казалось, что он не совсем вписывается в мир «Утэны».
Хасимото: Лифт Мемориального Холла Нэмуро двигался в самый низ, а потом несся вверх. Как по мне, это отступление от обычного порядка прекрасная находка.
Да, прекрасное решение. И ещё это показало, что Содзи не похож на обычного злодея.
Кадзаяма: Мне кажется, что в мире «Утэны» единственные, кто может по-настоящему жить те, кому чего-то не хватает. Понятие нормы в этом мире отличается от привычного нам.
Хасимото: На фоне других членов Студенческого Совета Сайондзи нормален, но для обычного общества он слишком странный.
Кадзаяма: В любом другом сериале Вакаба и Кадзами были бы в центре сюжета, верно? Вместо этого там люди вроде Дзюри и Тоги, которым не хватает обычных чувств.
Хасимото: Эти особенные люди «особенные» потому, что им чего-то не хватает. Особенные в плохом смысле этого слова. Посмотрите на Вакабу, она хочет тоже стать особенной, но самим «особенным» людям приходится тяжело.
Кадзаяма: И внешняя, и внутренняя жизнь Вакабы в порядке.
Хасимото: Да, точно. И это к лучшему.
Кадзаяма: Насколько тяжело жить, думая лишь о «своей прелести». Я представляю, что люди обычно получают некую поддержку, когда опираются на кого-то или делятся сокровенными мыслями, но в Утэне этого нет. Хотя было непросто учитывать это в раскадровках (смеётся).
Нисикиори: Я не понимал этого до конца работы, но каждый персонаж Утэны преследует свою драгоценную цель, насколько может. Но эта цель недостижима. Возможно, «Конец Света» место для таких вот людей, хотя все могут искать «что-то особенное» в некоторых пределах.
Кадзаяма: Иногда люди находят «свою прелесть» в других людях, верно? Но я думаю, что многие просто не подозревают о своей ценности. Они перелагают ответственность за то, какие они, как им жить, на кого-то ещё, оправдываясь тем, что это всё для чьего-то блага. Как по мне, это неполноценно. В жизни важно счастье и реализация устремлений. Дзюри, Мики, Тога, Сайондзи у них всех есть эта проблема. Это и приводит к трудностям в их жизни. Более того, когда вы используете этих персонажей, они порождают конфликт. Возможно, поэтому и моя жизнь не самая лёгкая штука.
(Все смеются)
Хасимото: Может, если спятить, будет полегче. Это мораль и здравый смысл усложняют жизнь.
Кадзаяма: Так что если мы видим, что наш режиссёр страдает всё хорошо, он ещё не спятил, верно?
Хасимото: Хотя было бы ещё интереснее, если бы он всё-таки спятил.
Кадзаяма: Поскольку мы страдали от того, что в работе приходилось избавляться от морали и здравого смысла, мы ещё не сошли с ума (смеётся).
Хасимото: В сущности, нехватка чего-то крайне интересна. Лично мне было интереснее делать серии про Дзюри, чем серии с Вакабой, и ещё более интересно было работать с сериями про Содзи. Люди, оказавшиеся в тупике, вызывают у меня сочувствие.
Хасимото: Как однажды сказал Нисикиори, Кунихико Икухара Акио Отори, а мы, раскадровщики, его дуэлянты. У нас есть свои страхи и сомнения, а он заставляет нас плясать под свою дудку…
Нисикиори: Да, мы его марионетки.
Хасимото: Хотя когда мы только начинали, Икухара, кажется, сказал в одной журнальной статье, что чувствует себя как один из дуэлянтов?
Кадзаяма: Я уверен, что жестокий и требовательный мир безжалостно надругался над его чуткой ранимой душой, и он увидел Конец Света совсем как те дуэлянты (смеётся).
Раз уж зашла об этом речь, не кажется ли вам, что Икухара транслирует себя на Утэну и Акио?
Кадзаяма: Да. Это две противоположных стороны его личности.
Хасимото: Когда дело дошло до финальных серий, он частенько говорил на рабочих встречах: «Акио это я».
Тогда Утэна это Икухара несколько лет назад. Когда он творил храбро и решительно в запале молодости.
Кадзаяма: Вероятно, да.
Хасимото: А этот разговор вообще можно публиковать?
Никаких проблем.
Кадзаяма: Так что мы словно дуэлянты, ищущие в «Утэне» «нечто сияющее», «чудо», «нечто вечное»… так?
Хасимото: Да, точно. Мы вынуждены принимать вызов на дуэль, а потом мы оказываемся побеждены и исчезаем.
Нисикиори: Вроде как «я хотел узнать, чего мне не хватает, но режиссёр воспользовался этим знанием, чтобы мной управлять», да? (смеётся). Я думаю, одной из причин, по которым я участвовал в этом проекте, была уверенность, что Икухара владеет той самой «вечностью», или чем-то в этом роде… и однажды, может быть, покажет её нам. Но в итоге я понял, что никто тебе этого не даст. Тем не менее, это открытие помогло мне частично разбить свою скорлупу.
Переводчик с английского ― Михаил Лапиков, редактор ― Утэна-Лина.