Танец дуэлянтов

Заметки из приложения к лазерным дискам

Интервью с раскадровщиками

Примечание

Раскадровщики создают ряд раскадровок. Это ряд последовательных рисунков, показывающих основные моменты будущего фильма, нечто вроде сценария в рисунках. Там же находится различная информация о диалогах, музыке, работе оператора и т.п., которая служит основой для постановщиков и аниматоров. Некоторые карточки понятнее других. Одни фрагменты нарисованы крайне поверхностно, другие имеют множество деталей.

Пример раскадровки из сериала. 3 серия.

Раскадровщик Нисикиори Хироси

Итак, для этого интервью я пригласил трёх раскадровщиков «Утэны» с совершенно разными художественными стилями. Могу я предположить, что работа вовлекала определённое соперничество между вами?

Кадзаяма: Я почувствовал себя перед непростым вызовом. Когда я только подписался на участие, мне казалось, что я способен вытянуть работу в одиночку. Но реальное ознакомление с готовыми сюжетными карточками для пятой и седьмой серий заставило меня усомниться в моих способностях. Я почувствовал себя лишним (смеётся) Нет, серьёзно.

Хасимото: Я чувствовал себя так же. Такое ошарашенное понимание, насколько же далеко мне придётся зайти в этой работе.

Нисикиори: «Утэна» для меня стала долгой последовательностью сомнений и страхов, вплоть до мыслей «бьюсь об заклад, эти двое сговорились и просто издеваются надо мной!».

(Все смеются.)

Нисикиори: Я серьёзно, когда начали приходить сюжетные карточки от других раскадровщиков, мне казалось, что если я не сделаю чего-то немедленно, меня тут же уволят. Ну, я и решил оставить след в сериале до того, как это случится.

Это и вызвало результат вашей работы над пятой серией?

Нисикиори: Мой подход к пятой серии лучше описать фразой «а что бы я сделал, будь я Икухара?» Так что над той серией я работал безо всяких задних мыслей. После этой серии я думал в основном о том, как не дать себе почивать на лаврах.

Хасимото: До пятой серии подобного настроя в сериале просто не было.

Кадзаяма: Да, я думаю это наш поворотный момент. Первые три были специально сделаны простыми для понимания, четвёртая насыщена юмором. Думаю, пятая серия — начало чего-то большего, в ней впервые появляется этот настрой. Я брал эту серию за образец, когда рисовал потом свои собственные раскадровки. К тому же, режиссёр практически не вносил поправок в раскадровку пятой серии. Я думаю, это больше всего поражает меня в Нисикиори.

Хасимото: Да, точно.

Кадзаяма: В момент окончания работ над пятым эпизодом Икухара сказал, что Нисикиори смотрит на мир так же, как он сам. Нечасто доводилось услышать такое от режиссёра.

Нисикиори: В самом начале Икухара сказал, что хочет передать ход времени и человеческих эмоций так, как никто раньше не делал. Я постоянно держал это в уме во время работы. Непростой вышел рост над собой. В обычном сериале у вас есть некая основа, от которой вы отталкиваетесь. Если вместо этого вы начинаете работу с требования «изменить ход времени и течение человеческих эмоций», то вы теряете опору под ногами.

Кадзаяма: Но подсказки режиссёра пришлись к месту.

Подсказки?

Кадзаяма: Я часто слышал советы избегать морализаторства. Он хотел оставить события на суд аудитории. Так что в какой-то мере я переступил через себя ради работы над «Утэной».

Хасимото: Если смотреть с этой стороны, для раскадровщиков это была непростая и утомительная работа.

Нисикиори: Нам приходилось рисовать странные вещи, но это сложно — рисовать странные вещи так, чтобы они выглядели круто. Самое трудное — чтобы они были не просто странными, но странными и крутыми одновременно. Я старался, но понятия не имею, насколько удачно.

Хасимото: Я поверить не могу, что слышу всё это от вас, ребята. Я всегда думал, что из всех нас это вы, два халявщика, делаете работу одной левой. Я тут из всех сил выбиваюсь, а они… (смеётся).

Давайте ненадолго вернёмся к Нисикиори. Какие у вас были впечатления от пятой серии?

Хасимото: Превращение яблока в кроликов перед рекламной заставкой было удивительным. Дзюри в этот момент говорит за кадром «принести в мир революцию», и, хотя суть яблока не меняется, его внешность претерпевает разительную трансформацию. Я погрузился в раздумья, спрашивая себя, уж не это ли суть той «революции» о которой идёт речь в сериале. Можете воспринимать это с цинизмом, как развлекательный трюк для зрителя, если хотите. И он передал это всего лишь двумя целлами! У меня просто нет слов. Честно.

Кадзаяма: Нисикиори делал в раскадровках самые неожиданные вещи, которые никогда не пришли бы мне в голову.

Хасимото: Да, я думал, что не смогу даже приблизиться к этому уровню.

Кадзаяма: А потом режиссёр сказал «используйте любые идеи, всё, что приходит вам на ум, для сцены заседания совета».

Хасимото: Да, я уверен, что не будь этого яблока, заседания совета проходили бы в нормальной обстановке.

Удачная находка.

Хасимото: Заседания совета стали той сценой, которая заставляла аудиторию каждую неделю ломать голову над тем, что же покажут в этот раз.

Кадзаяма: Похожим образом сделаны и девочки-тени. Мне кажется, это именно Нисикиори сделал сериал таким сложным для понимания (смеётся).

Хасимото: Пятая серия фактически определила то направление, в котором потом и был сделан сериал. Это серьёзное влияние!

Кадзаяма: Нисикиори сознательно старался включить чуждые элементы в кадры. Изображения розы, например. Он помещал их без обсуждения с режиссёром. Не по этой ли причине Икухара сказал, что Нисикиори видит мир так же?

Точно, аудитория наверняка думала, что эти элементы предложил Икухара.

Кадзаяма: Но это не так! А затем была та сцена с Тогой, лежащим на кровати с обнажённой грудью…

Нисикиори: Я рисовал эту сцену и услышал Глас Небесный — словно Кунихико Икухара сказал: «Только посмей мне нарисовать здесь обычный флэшбэк!»

(Все смеются.)

Нисикиори: Так что мне пришлось напрячь мозги. Но даже я понятия не имею, почему он лежит в этой сцене полуобнажённый.

Так это был флэшбек? Не инсценировка?

Нисикиори: Это флэшбэк Мики. Он вспоминал разговор с Тогой.

Хасимото: Но в эту сцену подмешаны и собственные иллюзии Мики, верно?

Нисикиори: Верно. Десинхронизация картинки и сюжета — то, что я хотел попробовать в работе над «Утэной». А люди вроде Икухары и Канэко Синго [режиссёр эпизодов, раскадровщик] редактировали мои решения и придавали им ещё больше странных элементов. Как мы с ними начали работать в пятом эпизоде, так эта работа и шла.

Хасимото Кацуё

Ну, давайте теперь поговорим о Хасимото.

Кадзаяма: Он сделал несколько запоминающихся серий, но я думаю, что седьмая — наиболее выдающаяся. Это максимальное удаление от Мира Кунихико Икухары.

(Все смеются.)

Кадзаяма: Это удивительно — ну понимаете, обычно его бы остановили до того, как всё зайдёт так далеко. Но тут вся серия выглядит так, словно Кацуё Хасимото просто отпихнул режиссёра, когда тот пытался его остановить (смеётся).

Хасимото: Ну, это преувеличение. Я сделал серию такой только потому, что, как я считал, это и хотел увидеть Икухара. А в остальном я просто хотел приблизиться к выразительности пятой серии.

Я могу представить, что будь Икухара обычным режиссёром-постановщиком отдельных серий, он бы сделал её такой же… Но мне кажется, что седьмая была бы другой.

Хасимото: Правда? (смеётся)

Нисикиори: у него достаточно энергии, чтобы разрушить границы, выйти на новый уровень. Это поразительно. В образе Дзюри можно видеть желание вырваться на волю, «разбить скорлупу».

Эпизод выделяется ещё и потому, что в нём заметно больше эмоций персонажей в противовес обычной «выразительности».

(Все смеются.)

Кадзаяма: У всех режиссёров по визуальному ряду есть свой конёк, та область, которая даётся им лучше всего. В седьмом эпизоде Хасимото достиг вершины в своей области. После такого никто уже не сможет конкурировать с ним в этом. Да и не захочет.

Хасимото: Вообще я выложился по полной в седьмой серии, но мне казалось, что серии вроде пятой даются их постановщикам гораздо легче, и это слегка напрягало…

Нисикиори: Я никогда в жизни не смогу достичь той же глубины, которая свойственна седьмой серии, да и другим твоим сериям тоже. На самом деле, я не смогу подняться на тот же уровень, если не буду делать «странные» вещи. Таким образом, мне остаётся только двигаться в направлении всё большей «странности» (смеётся).

Хасимото: Честно говоря, я никогда не мог повторить эту твою «странность». Вообще-то я пытался сделать это в 33 серии. Но я не смог даже приблизиться к твоему стилю, так что пришлось от этого вообще отказаться.

Кадзаяма: «Утэна» вообще не так часто выбивает слезу, верно? Только те серии, над которыми работал Хасимото: 7, 20 и 29. Это всё — дело рук Хасимото.

Нисикиори: Вдохновлённый Хасимото, я как-то пытался сделать то же самое в истории Нанами. Вышло не очень (смеётся).

Кадзаяма: Да, я пытался выбить слезу мучениями Сайондзи (смеётся). Похоже, это конёк Хасимото. Когда я пытаюсь сделать нечто подобное, это выглядит слишком бесстрастно и отвлечённо, чтобы вызвать сочувствие аудитории.

Хасимото: Вообще это было сложно для меня — раз за разом делать такие истории.

Так что вы давили на сочувствие аудитории не потому, что сами этого хотели?

Хасимото: Нет.

Нисикиори: Это всё требовал Кунихико Икухара.

Кадзаяма Дзюго

Теперь давайте поговорим о Дзюго Кадзаяма.

Нисикиори: Его раскадровки удаляют зрителя от людей и событий, и позволяют отстранённый взгляд. Это создаёт контраст с работой Хасимото Кацуё, что кажется мне довольно удачным.

Хасимото копает вглубь, а Кадзаяма дистанцируется.

Нисикиори: Когда я увидел его работу, я подумал, что ему здорово удаётся подвергать сомнению положение вещей и в то же время показывать «вот каковы люди на самом деле».

Хасимото: Когда смотришь эпизоды 9 и 25, над которыми работал Кадзаяма, думаешь: «Это восхитительно — видеть, как Сайондзи со временем предстаёт трагическим персонажем, вызывающим сочувствие».

Нисикиори: И Кадзаяма не погружается в его мысли и страдания, просто даёт возможность увидеть, как над Сайондзи издеваются окружающие.

Кадзаяма: Возможно, это отражение того, как издевались надо мной.

(Все смеются)

Это интервью для буклета седьмого лазерного диска, на котором выйдет 25 серия.

Кадзаяма: Из всех раскадровок, над которыми я тогда работал, к этой я готовился особенно серьёзно.

Хасимото: Эта серия производит большое впечатление.

Кадзаяма: В 25 серии много личного влияния режиссёра. Помните, как Акио выпрыгивает на капот? И потом машина уносится вдаль по дороге, а он сидит там полуобнажённый. Данная сцена была идеей режиссёра, но когда он переложил это на меня, я понял — или почувствовал — из его объяснений, что она должна выглядеть именно так.

Нисикиори: Когда я впервые увидел раскадровки к 25 серии, я подумал: «Художественная выразительность доведена здесь до предела». Возможно, повлияли и идеи режиссёра, но всё равно ошеломляет то, как далеко ты зашёл с этими идеями. В 25 серии было нечто такое, что заставило меня подумать: «Бьюсь об заклад, все остальные [команда художников] хотят оставить меня позади и отправиться в какой-то новый мир, куда я не смогу попасть!»

Ну, Арка Чёрной Розы больше сосредоточена на драме по сравнению с другими арками. Кажется, Икухара был недоволен таким подходом.

Хасимото: Вероятно, ему хотелось поменять направление.

Кадзаяма: Серия 25, несомненно, более сюрреалистична. Главным требованием режиссёра было поменьше проявлений эмоций у персонажей, так что я учитывал это во время работы над эпизодом.

Хасимото: Мы получили от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Говорю вам, когда я досмотрел 25 серию, то подумал: «Почему я так взволнован?»

Кадзаяма: Странная аналогия, но это всё равно что напиться энергетиков до потери контакта с реальностью. Я был полностью погружён в работу и рисовал раскадровки словно маньяк.

Хасимото: Анимация прекрасно соответствовала раскадровкам. Анимация подъёма на Арену Дуэлей тоже поменялась, так что эпизод приобрёл новизну во многих аспектах.

Кадзаяма: Мы причинили команде аниматоров множество проблем этой сменой анимации.

Эпизод 19, где вы делали не только раскадровку, но и диалоги, вышел на удивление тёплым. В нём чувствуется ваш особенный подход.

Кадзаяма: Пришлось нелегко. Мне казалось, что он не совсем вписывается в мир «Утэны».

Хасимото: Лифт Мемориального Холла Нэмуро двигался в самый низ, а потом несся вверх. Как по мне, это отступление от обычного порядка — прекрасная находка.

Да, прекрасное решение. И ещё это показало, что Содзи не похож на обычного злодея.

Кадзаяма: Мне кажется, что в мире «Утэны» единственные, кто может по-настоящему жить — те, кому чего-то не хватает. Понятие нормы в этом мире отличается от привычного нам.

Хасимото: На фоне других членов Студенческого Совета Сайондзи нормален, но для обычного общества он слишком странный.

Кадзаяма: В любом другом сериале Вакаба и Кадзами были бы в центре сюжета, верно? Вместо этого там люди вроде Дзюри и Тоги, которым не хватает обычных чувств.

Хасимото: Эти особенные люди «особенные» потому, что им чего-то не хватает. Особенные в плохом смысле этого слова. Посмотрите на Вакабу, она хочет тоже стать особенной, но самим «особенным» людям приходится тяжело.

Кадзаяма: И внешняя, и внутренняя жизнь Вакабы в порядке.

Хасимото: Да, точно. И это к лучшему.

Кадзаяма: Насколько тяжело жить, думая лишь о «своей прелести». Я представляю, что люди обычно получают некую поддержку, когда опираются на кого-то или делятся сокровенными мыслями, но в Утэне этого нет. Хотя было непросто учитывать это в раскадровках (смеётся).

Нисикиори: Я не понимал этого до конца работы, но каждый персонаж Утэны преследует свою драгоценную цель, насколько может. Но эта цель недостижима. Возможно, «Конец Света» — место для таких вот людей, хотя все могут искать «что-то особенное» в некоторых пределах.

Кадзаяма: Иногда люди находят «свою прелесть» в других людях, верно? Но я думаю, что многие просто не подозревают о своей ценности. Они перелагают ответственность за то, какие они, как им жить, на кого-то ещё, оправдываясь тем, что это всё для чьего-то блага. Как по мне, это неполноценно. В жизни важно счастье и реализация устремлений. Дзюри, Мики, Тога, Сайондзи — у них всех есть эта проблема. Это и приводит к трудностям в их жизни. Более того, когда вы используете этих персонажей, они порождают конфликт. Возможно, поэтому и моя жизнь — не самая лёгкая штука.

(Все смеются)

Хасимото: Может, если спятить, будет полегче. Это мораль и здравый смысл усложняют жизнь.

Кадзаяма: Так что если мы видим, что наш режиссёр страдает — всё хорошо, он ещё не спятил, верно?

Хасимото: Хотя было бы ещё интереснее, если бы он всё-таки спятил.

Кадзаяма: Поскольку мы страдали от того, что в работе приходилось избавляться от морали и здравого смысла, мы ещё не сошли с ума (смеётся).

Хасимото: В сущности, нехватка чего-то крайне интересна. Лично мне было интереснее делать серии про Дзюри, чем серии с Вакабой, и ещё более интересно было работать с сериями про Содзи. Люди, оказавшиеся в тупике, вызывают у меня сочувствие.

Хасимото: Как однажды сказал Нисикиори, Кунихико Икухара — Акио Отори, а мы, раскадровщики, его дуэлянты. У нас есть свои страхи и сомнения, а он заставляет нас плясать под свою дудку…

Нисикиори: Да, мы его марионетки.

Хасимото: Хотя когда мы только начинали, Икухара, кажется, сказал в одной журнальной статье, что чувствует себя как один из дуэлянтов?

Кадзаяма: Я уверен, что жестокий и требовательный мир безжалостно надругался над его чуткой ранимой душой, и он увидел Конец Света — совсем как те дуэлянты (смеётся).

Раз уж зашла об этом речь, не кажется ли вам, что Икухара транслирует себя на Утэну и Акио?

Кадзаяма: Да. Это две противоположных стороны его личности.

Хасимото: Когда дело дошло до финальных серий, он частенько говорил на рабочих встречах: «Акио — это я».

Тогда Утэна — это Икухара несколько лет назад. Когда он творил храбро и решительно в запале молодости.

Кадзаяма: Вероятно, да.

Хасимото: А этот разговор вообще можно публиковать?

Никаких проблем.

Кадзаяма: Так что мы словно дуэлянты, ищущие в «Утэне» «нечто сияющее», «чудо», «нечто вечное»… так?

Хасимото: Да, точно. Мы вынуждены принимать вызов на дуэль, а потом мы оказываемся побеждены и исчезаем.

Нисикиори: Вроде как «я хотел узнать, чего мне не хватает, но режиссёр воспользовался этим знанием, чтобы мной управлять», да? (смеётся). Я думаю, одной из причин, по которым я участвовал в этом проекте, была уверенность, что Икухара владеет той самой «вечностью», или чем-то в этом роде… и однажды, может быть, покажет её нам. Но в итоге я понял, что никто тебе этого не даст. Тем не менее, это открытие помогло мне частично разбить свою скорлупу.