Sweet Freedom of Choice

---

― Вы думаете, что сделали ее счастливой? ― бесстрастно спрашивает первая.

Она сидит на жестком пластиковом стуле (колени сдвинуты и обтянуты форменной юбкой, носки школьных туфель касаются друг друга) и чистит яблоко. Наполовину срезанная алая кожура напоминает гофрированный хвост бумажной змеи.

Второй не отвечает. Он с трудом переводит дыхание и разжимает пальцы, вцепившиеся в край больничного одеяла. Белоснежно-чистое постельное белье, измятая подушка ― и мертвенно-бледная кожа, худые запястья, губы, отливающие синевой. Свидетельства жизни, уходящей по капле.

Несколько минут проходят в молчании. Первая смотрит на яблоко так же спокойно и серьезно, как малыш ― на незавершенную фигурку из пластилина. Нож движется в размеренном, успокаивающем ритме, и лезвие влажно блестит, погружаясь в сочную мякоть.

― Я рад, что меня навестила красивая девушка, ― второй наконец усмехается ― старательно, одними уголками губ. ― Но я предпочел бы поговорить о чем-нибудь другом. Скажем, о погоде.

Первая кладет в рот лепесток кожуры и поднимает взгляд, сверкнувший бутылочной зеленью. Лезвие замирает в ее руках, словно безжизненная серебристая рыбка.

― Я говорю от имени моего брата. Он предлагает вам вернуться в академию и вновь биться за силу Диоса. Ради этого вашу жизнь можно будет продлить настолько, насколько будет необходимо.

― Для чего?

― Мой брат ценит достойных дуэлянтов. По мере сил он не желал бы терять их. Став победителем, вы сможете творить чудеса. Вернуть себе здоровье.

― Нет, ― второй снова улыбается, будто речь и правда зашла о том, случится ли завтра ливень.

― Мой брат полагал, что вы любите сражаться до конца. Он никогда не ошибается в людях ― но вот, теперь вы отчаялись и желаете сдаться… ― первая надкусывает еще один лепесток. ― Мне будет трудно объяснить это ему.

― Я сражаюсь, ― второй смотрит в окно, где лазурное небо прорезывают лучи солнца, клонящегося к западу. ― Это лучшая из всех моих дуэлей ― жаль, что последняя. И я сдался бы, если бы обратился за помощью к твоему брату. Извини.

Первая поправляет очки и принимается нарезать яблоко на тонкие дольки. У нее под рукой нет блюдца, и сок стекает по смуглым ладоням ― она осторожно облизывает кончики пальцев.

― Возвращаясь к тому, что было сказано раньше… Вы правда думаете, будто осчастливили её? Мой брат уважает ваше нежелание участвовать в дуэлях ради собственного спасения. Но он просит вас обдумать все как следует. Кодекс Розы не воспрещает стремления к чужому благу. Теперь ей остался только разбитый медальон, ничего больше ― а вы могли бы дать ей все, что пожелаете. Вы могли бы… Многое.

― Иными словами, я должен сделать ее своей Невестой-Розой? ― второй переводит взгляд на собеседницу.

― Если на то будет ваша воля.

Второй качает головой.

― Нет. Я хочу, чтобы она обладала собственной волей. Я не хочу быть ее хозяином. Я знаю: она сама сможет стать счастливой, если только останется свободной.

Первая опускает руки. Нож падает со звоном, яблочные дольки разлетаются по полу. Она отряхивает ладони и поправляет очки; выражение ее лица ничуть не меняется ― все та же спокойная, сонная полуулыбка.

― К сожалению, мой брат не верит в пустое благородство.

Первая поднимается и делает шаг, другой, на глазах вырастая ― безмолвная и грозная, как изготовившееся к битве войско. По ее плечам струятся золотистые локоны, сливаясь с блеском дуэльных эполетов. Она встает на колени у больничной кровати, совсем не боясь перепачкать брюки, и ― странное дело: эта поза только придает ей величия. Она берет собеседника за руку, переплетает его пальцы со своими, тонкими и розовато-белыми, будто лаская.

― Скажи мне правду, капитан ― негромко говорит она. ― Правду. Ты унизил ее лишь потому, что я думала о ней. Не о тебе. Ты ревновал и хотел сделать больно своей сопернице. Так ведь? Ты знаешь, как оскорбить девушку. Ты умеешь расправляться со своими противниками. Желание открыть мне глаза… или вывести ее на правильный путь... Звучит красиво ― и смешно. Мы оба знаем, чего ты добивался на самом деле. Убрать с дороги препятствие. Какая разница, живое оно или нет? Испытывает ли оно боль?

Второй молчит и не отнимает руки. Непослушная прядь волос спадает ему на глаза.

― Если бы ты овладел силой Диоса, ты получил бы здоровье. И меня. Я восхищаюсь твоей выдержкой, капитан: столько времени делать вид, будто мы всего лишь хорошие друзья. Ты боялся меня спугнуть? Что ж, это было разумно. Но потом ты осознал, что времени не осталось: я никогда не полюбила бы тебя по доброй воле, и ты решил прибегнуть к верным методам ― чудесам, угрозам и шантажу. И это тоже было разумно ― утопающий хватается за соломинку. Только ты проиграл, и теперь лежишь здесь, вынужденный изображать принца, чтобы сохранить остатки достоинства. Больно ― тебе. А она ― она рядом со мной.

Она смотрит в лицо второму, усмехаясь чуть высокомерно, и в ее глазах плещется темная зелень.

― Бедный, бедный капитан. Несчастный Рука. Так хорошо все продумал, а выбрали в конце концов вовсе не тебя. Правда, чужая свобода воли невыносима? Зачем теперь цепляться за ложную гордость? Ты никого не поразишь фальшивыми добрыми намерениями. Они уже никому не нужны. Даже тебе. Потому что скоро будет срезана последняя роза ― и если ты прежде не используешь свой шанс, все кончено.

Второй не опускает взгляд, только сжимает свободную руку в кулак ― так, что белеют костяшки пальцев. Роза на кольце, повернутом печатью внутрь, врезается в ладонь. Он улыбается, насмешливо и странно.

― Ты права.

Солнечный луч, блеснувший в окне, на мгновение ослепляет их обоих.

― Все, что ты сказала, справедливо. А теперь уходи.

Она поднимается с колен, сразу становясь ниже ростом, и смотрит на него через прозрачные стекла очков. Заправляет за ухо прядку, выбившуюся из тщательно уложенной прически.

― Мой брат уважает ваше решение.

Первая отступает, подбирает с пола нож и принимается тщательно вытирать его салфеткой, до того хранившейся в кармане школьной блузки. Закончив, она заворачивает лезвие в салфетку и прячет обратно в карман, вместе с запыленными яблочными дольками.

― Осталось решить только один вопрос, ― она оборачивается ко второму. ― Ваше кольцо дуэлянта. Вы хотите вернуть его?

― Нет, ― он качает головой.

Первая равнодушно кивает.

― Всего наилучшего. Прощайте.

― Прощай.

Когда за ней беззвучно закрывается дверь, второй коротко смеется, запустив ладонь в волосы.

― Не то чтобы я желал сохранить сувенир на память о твоем брате, ― бросает он в пространство. ― Только вот она носит такое же кольцо.

Он снова смеется и тут же прикусывает губу едва ли не до крови, а затем отчаянно хватает ртом воздух.

Солнечные пятна пляшут по оранжевым стенам палаты.

* * *

― Эй, ты знаешь?

― Да, пациент вчера умер.

― Бедняжка. Он был таким милым парнем.

― После выписки из больницы мечтал снова заняться фехтованием.

― Он знал о том, что серьезно болен. Но всё равно ушел из больницы и вернулся в школу.

― Очевидно, в клубе была девушка, которую он любил.

― Да, похоже на то. Он столько всего говорил! Что хочет дать силу творить чудеса той, которую он любит, и что он хочет освободить её от чего-то.

― Освободить? От чего?

― Не знаю.

Светловолосая девушка опускает голову и медленно идет по больничному коридору. Портфель качается в ее руке, словно передразнивая маятник от башенных часов.

«Как ты? Когда мы увидимся в следующий раз, я спрошу тебя кое о чем…»

Atanvarnie

• Главная
• Фантворчество
• Фанфики
• Atanvarnie
• Sweet Freedom of Choice