Возвращение

---

Часть первая. «Смерть»

«Я могла бы ответить на твои чувства. Стать твоей невестой, потом женой. У нас мог бы появиться ребёнок. Дочка. Непременно с твоими глазами. Ты бы брал её на руки, а я — самую капельку, но ревновала из-за твоего внимания не ко мне. И смеялась от радости, что мы можем просто быть все вместе.

Это так омерзительно глупо.»

— Опять грустишь? — Сиори резко включила свет и быстрым шагом подошла к Дзюри, стоявшей у окна.

— Отнюдь. У меня нет причин. И — здравствуй, — Арисугава повернулась к вошедшей. — Я не ждала, что ты придёшь так быстро.

— Привет. Пораньше отпустили, — пожала плечами Сиори и запустила руку в свою сумку. — Я купила пастилу. Вот, держи, — она передала небольшую коробку девушке и продолжила рыться в сумке. — И меня угостили яблоком, — наконец она извлекла фрукт на свет божий и закрыла молнию на сумочке. — Будешь?

— Спасибо, — улыбнулась Дзюри, отрицательно покачав головой.

— Ну, как хочешь, — Сиори села на широкий белый подоконник и надкусила яблоко, не отрывая серьёзного взгляда от подруги.

Арисугава промолчала.

За окном резвился вечер. В сумраке легко можно было различить очертания домов, однако даже тот, кто прожил бы на этой улице всю жизнь, выйдя в вечерние минуты из дома, невольно засомневался бы, там ли он очутился или заблудился в городе волею судьбы. Прохожему грезилось, будто все строения занавешены воздушной прозрачно-тёмной тканью, а деревья и цветы, щедро рассаженные в клумбах, преобразились в какие-то дивные, сказочные, невообразимые в нашем мире растения. Дороги пустовали, но редкое окно загоралось в домах в этот час. Могло даже показаться, что улица совершенно обезлюдела.

— Люди умирают, — неожиданно заговорила Сиори. За время молчания она успела расправиться с яблоком. — Некоторые умирают, некоторые — живут дольше. Такова жизнь.

— Вот как? — проговорила Дзюри, снова бросив взгляд за окно.

— Да, — кивнула Сиори и, поудобнее устроившись на подоконнике, прицельным броском отправила яблочный огрызок в мусорную корзину. — Всё проще, чем ты думаешь. Ни у чего нет своей причины. Если что-то печальное происходит в нашей жизни, это происходит не в наказание за другие поступки — или не в награду, если говорить о неожиданно свалившемся на человека счастье. Это просто… случается. С этим надо смириться и жить дальше.

— Ты думаешь? — рассеянно спросила Дзюри и запустила ладонь в волосы, разгладив парочку особенно буянивших кудряшек.

— Совершенно уверена, — усмехнулась Сиори. — Смерть случается, потому что иначе людей было бы слишком много на нашей ма-а-а-аленькой планете. Само собой, сначала они проходят естественный отбор. Выживает сильнейший.

— Ты опять за своё, — Дзюри устало прислонилась к подоконнику. — Я давно перестала понимать, кто сильнейший и кто, в таком случае, остается в живых.

— Вообще-то я говорю про физическое здоровье, — пожала плечами её собеседница. — В ином случае, выжить должны были уж точно не ты и не я.

— Да уж, — слабо улыбнулась Арисугава.

— Ну вот, — игриво толкнула её кулаком Сиори. — Между прочим, после смерти всё гораздо проще. По крайней мере, не надо разбираться с этими бесконечными зачётами, зарплатами, знакомыми… — и она страдальчески воздела руки к небу.

Дзюри рассмеялась, глядя на неё.

— Значит, ты веришь в бессмертие души?

— Верю, — хмыкнула Сиори. — Что ещё остается? Слишком грустно думать, что вся предыдущая жизнь была прожита не для чего. Так, чтобы потом рассыпаться в прах.

— Как… — медленно заговорила Арисугава, обхватив себя руками. — Как ты думаешь, это бессмертие получают все?

— Да, — убежденно ответила её собеседница. — Да. Во время земной жизни все страдают, не правда ли? Никому не удается прожить её так, чтобы было не о чём жалеть. А за это полагается награда.

— Но ты несколько минут назад говорила…

— Я говорила о том, что случается при жизни, а не после, Дзюри. Ты позволяешь себе быть невнимательной! — лукаво посмотрела на подругу Сиори.

— Извини, — девушка снова запустила ладони в свои рыжие кудри, словно пыталась не разгладить волосы, а упорядочить мысли, толкающиеся и рвущиеся на волю в глубине её сознания. — Просто... Я не понимаю. Если существует место, в котором могут поместиться все люди, то почему нельзя сделать то же самое с пространством, в котором мы живём сейчас? Зачем обязательно разлучать тех, кто не хочет быть разлученными?

Сиори несколько секунд молча смотрела на Арисугаву. Потом спрыгнула с подоконника на пол и потянула её в соседнюю комнату:

— Пойдём.

Слабый свет, отбрасываемый включенными торшерами, ютился по углам комнатки, которая была окрещена «гостиной». Дзюри дремала, опустив голову на плечо подруги, Сиори смотрела в экран телевизора, но мысли её витали далеко от происходящего по ту сторону стекла.

Может быть, некоторых людей было бы лучше разлучить для них обоих. Может быть, они принесли бы друг другу только страдания. Может быть, то, как всё сложилось — это наилучший ход из всех возможных хода событий. Но как она могла сказать об этом Дзюри, которая…

— Эй, — она осторожно ткнула Арисугаву в бок и одновременно выключила телевизор. — Эй, просыпайся.

Девушка приоткрыла один глаз:

— А? Что? Серия уже кончилась?

— Кончилась, — хмыкнула Сиори. — Но ты не много потеряла. Ничего нового я не узнала. Сын Марии всё так же хочет уйти на войну вслед за отцом, а она, после гибели на поле боя мужа, его не отпускает. И страдает на протяжении всех сорока минут экранного времени, которое ей выделено.

Дзюри положила голову поудобнее.

— У неё хотя бы остался сын.

— Который с необъяснимым упорством рвётся сражаться, — напомнила Сиори. — И, скорее всего, тоже погибнет. Но беспокоиться в любом случае не о чем. Хочешь, я скажу тебе, как это закончится?

— Ну и как?

— Да так, — возвела глаза к потолку Сиори. — Либо в последней серии окажется, что её муж жив и всё это время просто был в плену вместе с сыном, либо она встретит новую любовь, и тогда с войны вернется только сын. Или она родит второго и назовет в честь первого. Сериалы по-другому не заканчиваются.

— А жизнь, увы, да. Впрочем, знаешь, вторая концовка кажется мне вполне реалистичной, — сказала Дзюри и положила ладонь себе на лоб, показавшийся ей почему-то обжигающе горячим. — Как ты думаешь… Почему люди забывают о том, что случилось?

— Сегодня ты задаешь слишком много вопросов, — через силу рассмеялась её собеседница. — И ты прекрасно знаешь, что я не смогу на них ответить.

— Моя сестра...

— … забыла мальчика, который её спас, — нетерпеливо прервала её Сиори. — Да, она его забыла. Но ты ведь помнишь? Ты ведь помнишь Руку! — она сама не заметила, как с её губ слетело имя, на которое было наложено табу в течение уже почти полугода. — Я бы сказала, что ты даже слишком хорошо его помнишь!

— Как знать, — очень тихо проговорила Дзюри. — Может быть, это потому, что я сама уже мёртва.

Сиори дернула плечом, и Арисугаве пришлось поднять голову. Она выпрямилась и отвела глаза.

— Это как слишком долго переживать из-за парня, который тебя бросил, — голос её подруги звучал глухо. — Ты знаешь, что он к тебе не вернётся, потому что совсем, совсем разлюбил, а перестать плакать всё равно не можешь. Или как горевать об отношениях между родителями, которых больше нет. Они уже не любят друг друга, и ребёнок тут ничего не поделает. Ты можешь мучить себя вопросами о том, почему всё так сложилось, сколько угодно, но не в твоих силах что-то изменить.

— Извини, — Арисугава всё ещё смотрела в сторону. — Извини. Мне не надо было говорить об этом. Я… Ты же знаешь, я никогда не была сильной. Это ты всегда пыталась что-то изменить, принимала решения, совершала поступки. А я предпочитала затаиться и переждать, пока что-то случится само, и — бах! — всё станет хорошо. Я всё ещё возвращаюсь к прошлому, а ты уже давно не думаешь ни о чём, кроме настоящего. Да… Если бы он меня сейчас видел, наверняка бы подколол меня за все эти глупости. Смешно, правда?

— У тебя слёзы текут, Дзюри, — медленно сказала Сиори, глядя на неё. — Не плачь. Слышишь? Да, я всегда предпочитала действовать. Но я и обжигалась гораздо чаще, чем ты. Я сделала больше ошибок и гораздо больше глупостей. Не плачь. Ты всё сделала правильно.

— Может быть, из того, что я делала, всё и было правильно. Но чего-то я не сделала, и этой ошибки мне уже не исправить! — Арисугава попыталась кое-как стёреть слёзы ладонью, но без особого результата, потому что они тут же хлынули с новой силой.

— Послушай меня, — снова перебила Сиори и взяла её руки в свои. — Он ушёл не по своей воле. Я думаю, он очень огорчился бы, если бы тебя сейчас увидел, а не подколол. Он — тебя — любил. Ты понимаешь, что это значит? Ты должна его отпустить. Начать новую жизнь, встретить новую любовь и жить дальше. Иначе нельзя.

Дзюри кивнула и вытерла слёзы, на этот раз уже окончательно.

— Я постараюсь. Обещаю.

Часть вторая. «Жизнь»

«Новая жизнь, значит. Новая любовь!»— мысленно негодовала Арисугава утром следующего дня, медленно продвигаясь по улице в направлении парка и безотчётно поддевая носками туфель камешки. «За что мне всё это, интересно?»

Солнце сегодня сияло так ярко, что ей пришлось надеть солнечные очки. Но совсем не это приводило Дзюри в отчаяние. Утром Сиори заставила её втиснуться в совершенно невообразимый обтягивающий топик, который оставлял открытыми плечи и спину, и революционно короткую юбку. Все возмущенные протесты мастерски давились на корню — уж в чём-чём, а в умении убеждать Сиори было отказать трудно.

Дойдя до парка, девушка остановилась. Идти внутрь совсем не хотелось, хотя именно на этом её подруга настаивала больше всего. Но только сейчас, когда их разделяло приличное расстояние, Дзюри удалось придумать идеальную отговорку, чтобы не переступать злосчастную черту входа в зону отдыха.

— В конце концов, там гуляют только уже сложившиеся влюбленные пары, — удовлетворенно сказала она себе, опускаясь на скамейку, стоящую у безлюдного берега небольшого пруда. Удивительно, что его не включили в территорию парка. — А если я проведу несколько часов тут, то, надеюсь, мне повезёт ни с кем не познакомиться. И… всё же, как она могла со мной так поступить? — обратилась Дзюри к подплывшей поближе в надеже на угощение красивой утке с темным пятном, напоминающим корону или диадему. — Она ведь знает, что я терпеть не могу юбок, потому что… Именно поэтому! — горестный возглас относился к заинтересованному взгляду проходящего мимо симпатичного юноши, который он бросил на её изящные колени. — Совершенно невыносимо. Будь я в Академии, я бы обязательно его поговорила с ним так, что он до конца жизни не смог бы без ужаса смотреть в сторону девушек или хотя бы в мою, — доверительно сообщила она утке. Утка одобрительно крякнула.

— Или даже вызвала бы на дуэль, — мечтательно добавила Арисугава. — Но здесь, во внешнем мире, я должна снова научиться общению с людьми. Если бы ты знала, как это меня пугает! Вот-вот, — водоплавающая птица опустила голову под воду, видимо, в поисках каких-нибудь крупиц пищи там. — Я бы тоже рада так сделать, но мне не позволяют. Но что толку? Я не хочу новой любви и не собираюсь влюбляться ещё раз. Понимаешь, человек, которого я…

Она замолчала и опустила голову. Утка снова крякнула, словно желая что-то сказать, и это произвучало довольно печально.

— Я и он, мы… — снова попыталась Дзюри. — Когда я в последний раз видела его…

К первой утке подплыло ещё несколько птиц. Наверное, они тоже были голодны.

— Я не успела сказать ему… Что я… Я… — она закрыла лицо руками. И сразу же услышала голос, судя по всему, обращенный к ней.

— Вы позволите?

— Пожалуйста, — буркнула девушка и, не открывая глаз, отодвинулась на свой край скамейки. Но невидимый собеседник не оставлял её в покое.

— Почему Вы проводите такой славный денек в печали и одиночестве? Или, быть может, ждёте кого-нибудь? — осведомился он.

— Молодой человек, — рассерженно начала Дзюри и сняла солнечные очки, чтобы бросить на болтуна полный холодного негодования взгляд, — если Вам нечем заня…

— Если мне нечем заняться, то? Продолжай, Арисугава, я очень нуждаюсь в дружеском совете. Его, знаешь ли, не каждый день услышишь. Ну? — Рука улыбался, глядя на лицо Дзюри, полное удивления, недоверия и будто осознания какого-то невероятного чуда. Но она молчала и вглядывалась в его лицо так, словно ожидала, будто он может исчезнуть в любую минуту.

— Судя по всему, это выражение лица означает, что совета мне сегодня не получить? Жаль, жаль, — Рука придвинулся поближе к девушке. — Не смотри на меня так, Арисугава. Это ошеломленное выражение лица для меня непривычно.

— Кажется, ты собираешься хамить так же, как раньше, — с трудом выговорила Дзюри, медленно приходя в себя. Она хотела ещё что-то сказать, но промолчала и перевела взгляд на воду.

— Надо же было вернуть тебя с небес на землю, — рассмеялся молодой человек, словно вовсе не заметил её замешательства.

— С небес на землю? Меня? Ты что-то перепутал. Ведь это ты…

Она умолкла, всё ещё не осознавая, что происходит и происходит ли на самом деле. Может быть, он просто снова ей снится?

— Это ты…

— Да?

— Я думала, что ты… тебя больше нет, — почти прошептала Дзюри и наклонила голову так, чтобы волосы скрыли лицо. Не хватало ещё, чтобы он увидел в её глазах слёзы. А в том, что она сможет себя сдержать, как раньше, когда-то холодная и неприступная Арисугава уверена больше не была.

— Вот как, — прямо противоположно движению девушки, Цутия поднял голову к облакам и, судя по всему, совсем не удивившись её словам. — И почему ты так решила?

— Какая разница!..

— Скажи.

Она полоснула его взглядом, собираясь возражать, но неожиданно поняла, что уже устала бороться.

— Потому что… Я нечаянно слышала разговор об этом медсестёр в больнице.

— Даже я не ожидал, что ты окажешься так доверчива, — неожиданно горько усмехнулся Рука. — Хотя в общем и целом, всё сложилось правильно. Это я попросил их сделать так, чтобы ты услышала эти слова.

— Что?! — мгновенно вскинулась Дзюри, и теперь в её глазах сверкали обжигающие огоньки, слишком хорошо знакомые молодому человеку, чтобы он истолковал их неверно. — Ерунда! Ты не мог!

— Почему?

— А если бы я не пришла в больницу? Если бы у них просто не было возможности подстроить такую ситуацию?

— В моем плане, — Рука опустил глаза, — в моем плане всё было построено на счастливых случайностях и совпадениях. Сложится или не сложится. Судьба или не судьба.

— Судьба?.. — начала было Дзюри, но тут же вернулась к тому, с чего начался разговор. — Так ты их попросил?! Неужели в тебе нет ни капли милосердия? Ты не подумал о том, что я… — она запнулась и продолжила ещё более рассержено. — Настолько заигрался в героя, что забыл, что мы не актеры в кино или персонажи какой-нибудь книги, и решил сделать красивый трагический финал? Я… тебя… ненавижу! Ты только и знаешь, что играть чувствами других. Не понимаю, как я могла… — неожиданно тихо проговорила она и встала со скамейки. — Впрочем, я всё равно рада, что с тобой всё в порядке. Прощай.

Прежде, чем она сделала хотя бы один шаг, Цутия успел схватить её за руку.

— Сядь, — и она почему-то подчинилась ему снова, хотя её единственным желанием было оказаться от этого человека как можно дальше и не видеть его ещё долго, долго, очень долго. — Ты права. Всё, что было сделано мной в мои последние две недели в Академии, было жестоко. И всё же — правильно.

Дзюри рванула на себя ладонь, но высвободить её не вышло. Рука невесело улыбнулся.

— Теряешь сноровку, Арисугава.

Она бросила на него сердитый взгляд и, видимо, собиралась сказать что-то уничтожающее, но он не дал.

— Подожди, дай я договорю. А потом разрешаю тебе меня побить. Кажется, это уже превратилось в твоё маленькое хобби… Ладно, ладно, умолкаю, только не смотри на меня так!

— Отпусти меня.

Просьба осталась проигнорированной.

— Представь на минуту, что я остался в Академии. Скажи, смогла бы Сиори оправиться, будь я всё время где-то рядом?

Дзюри молчала.

— Представь, что я и ты снова начали общаться, как тогда, в детстве. Как ты думаешь, твои с ней отношения стали бы от этого проще?

Молчание.

— Теперь подумай, что было бы, если бы я просто сказал тебе, что перевожусь в другое учебное заведение. Или даже не сказал, а ты бы сама об этом узнала. Твоим первым порывом было бы догнать меня и понять, что случилось, а что потом? Тебе нужно было бы вернуться обратно, к Сиори, разобраться с тем, что творилось там, но путь назад был бы уже значительно осложнен. И всё кончилось бы тем же — может быть, даже против своей воли, ты бы меня возненавидела.

Молчание.

— И, наконец, вы обе считаете, что меня больше нет. И проблемы, — он снова горько усмехнулся, — тоже нет. Я хотел, чтобы для вас обеих началась новая эра, новая жизнь с чистого листа. Сиори взрослеет и умнеет, встречает свою настоящую любовь, с которой может быть на равных. Ты постепенно принимаешь всё, что произошло, тоже взрослеешь, отпускаешь своё сердце на свободу, тоже влюбляешься…

— Мне всё равно, насколько разумные доводы тобой руководили, — отчеканила она, перебив. — Оставь это при себе. Я не понимаю только одного — зачем ты вообще вернулся? Оказалось не по силам соблюдать свой гениальный план?

Дзюри рванула ладонь ещё раз, и на этот раз он её выпустил.

— Я увидел тебя, — просто ответил Рука. — И не смог пройти мимо. Очередной сюрприз от Судьбы. Не знаю, почему я не сдержался. Наверное, ты права — это оказалось мне не по силам. И ещё этот твой наряд…

И он насмешливым взглядом окинул её фигуру, а она вдруг с ужасом ощутила, что вот-вот покраснеет, допустить чего было, конечно, никак нельзя.

— Эт… Это всё Сиори! — каким-то извиняющимся голосом заговорила она. — Я тут не причём! Она сказала мне надеть эти вещи, и мне пришлось… Я бы никогда…

— Сиори? — поднял бровь Цутия. — Вы с ней видитесь?

— Мы с ней вместе живём, — сердито бросила Арисугава и тут же наткнулась на выражение лица Руки. — Что не так? Мы с ней вместе снимаем квартиру. Мы просто снимаем квартиру!

— Да, я понимаю, — молодой человек широко улыбался, судя по всему, явно против собственного желания. — Вы просто снимаете вместе квартиру. Просто снимаете вместе…

— Квартиру, — сухо закончила Дзюри. — Мы никогда не вспоминаем о прошлом и замечательно дружим. Не понимаю, где ты ищешь подвох.

— Кто, я? — невинно-изумленным взглядом посмотрел на неё Цутия. — Ну что ты, напротив, я рад, что подвоха нет. И как она поживает?

Девушка с подозрением посмотрела на него.

— Прекрасно. Учится в университете и подрабатывает официанткой в кафе. Влюблена в юношу, вместе с которым играла в студенческом спектакле. Взаимно. Что ещё тебя интересует?

Её голос звучал довольно холодно.

— Ты, — шепотом проговорил Рука и передвинулся к ней так близко, что они касались друг друга плечами. Дзюри была бы и рада отодвинуться от него подальше, но, поскольку она сидела на самом краю скамейки, то двигаться было уже некуда. Разве что встать и уйти… — Как у тебя дела?

— Всё в порядке, спасибо, — коротко ответила она.

— И это всё, что ты скажешь?

— Да, — отрезала Дзюри, стараясь не думать о том, что прикасается к нему обнаженным плечом. И почему именно сегодня на ней этот ужасный топик?

— Что с фехтованием?

— Тренируюсь три раза в неделю. Знаю, что мало, но чаще не успеваю, — проговорила Дзюри и принялась разглядывать уток так пристально, как будто собиралась писать диссертацию по особенностям их поведения во внешней среде. Цутия перехватил её взгляд.

— Хочешь, покормим их? — тихо спросил он, вглядываясь в её лицо.

— Хватит строить из себя благородного принца, — сказала она раздраженно. — И прекрати меня разглядывать. Это омерзительно, — неожиданно добавила Арисугава и закрыла руками почему-то колени. Кажется, в её глазах снова скапливались слёзы. Она моргнула.

Они немного помолчали.

— Прости меня, — голос Руки звучал так виновато, что она не смогла не посмотреть на него, хотя твёрдо пообщала себе, что остаток этой встречи ни за что этого не сделает. — Прости, что мне пришлось так поступить. Мне действительно хотелось бы, чтобы всё сложилось иначе. Честное слово. Но другого выхода не было. Если бы только было возможно, я бы никогда не осмелился причинить тебе боль, Дзюри. Я…

— Как я смогу верить тебе теперь? — с неожиданным для самой себя отчаянием почти выкрикнула Арисугава, почти испугавшись тому, как это прозвучало. — Ты делал такие вещи, и каждый раз выходило очень убедительно! Вот и сейчас — откуда мне знать, что ты действительно… Что сделал это не потому, что тебе хотелось поиграть со… с нами, а потому, что и впрямь считал, что так будет лучше?

Она подняла на него глаза, и в них плескалось такое глубокое, потонувшее на зеленом дне глаз страдание, что он невольно потянулся к ней, и теперь их лица разделяло всего несколько сантиметров.

— Пожалуйста, Дзюри, не смотри так. Мне больно, когда у тебя такой взгляд... — вырвалось у него непроизвольно, хотя хотел он сказать совсем другое.

Она с трудом дышала, будто задыхаясь, и ему мучительно хотелось обнять её и притянуть к себе, и сказать, что ей не нужно больше ни о чём беспокоиться… И от осознания того, что этого никогда не будет, его сердце пропускало удары, один за другим.

— Всё хорошо, Дзюри. Всё уже хорошо. Пожалуйста, не держи на меня зла. Я знаю, это непросто, но… если ты сможешь жить дальше, просто не вспоминая обо мне и не возвращаясь к тому, что уже случилось, я буду счастлив. Обещаю, я больше не буду вмешиться в твою жизнь. Никогда. Если хочешь, я могу уйти. Хочешь?

— Нет! — быстро воскликнула она и отвела взгляд. — Нет! Я ещё не… Я высказала тебе ещё не все претензии!

Он через силу улыбнулся и сказал:

— В таком случае, я слушаю тебя.

Но она молчала.

Над ними плыли облака.

Небольшие, перьевые, они легонько покрывали поверхность лазурного неба, опускаясь откуда-то из космоса на самое его дно. Они двигались неспешно, и, казалось, им не было никакого дела до того, что происходило на земле. Расходились люди или сходились, знакомились или навсегда прощались — облака плыли оттуда, где всё уже было известно, туда, где ещё не нужно было ничего знать.

— Держи, — не дождавшись какого-нибудь ответа, Цутия достал из своего рюкзака булку и протянул Дзюри. — Покорми их. Они явно прониклись к тебе симпатией, — и он кивнул головой на уток, которых собралось у берега довольно много.

— Да, пожалуй, — девушка протянула ладонь за хлебобулочным изделием, глядя на птиц. — Спасибо.

Она медленно отщипывала от булки кусочки и бросала их уткам, особенно вкусный кусочек отправив той, которая была её внимательной слушательницей.

— А у тебя как дела, Рука? — обреченно и тихо спросила она, мысленно разрываясь от желания рассказать о том, что она чувствует, и сдерживая себя из последних сил, которых становилось всё меньше и меньше. Дзюри никак не могла понять, почему то, что выходило у неё в Академии легко и естественно, во Внешнем Мире вовсе не получалось. Сдержанность и холодность, её оплот в любых ситуациях, больше не желали приходить ей на помощь. Или это ей больше не хотелось быть узницей собственных чувств? В конечном итоге, это не привело её ни к чему хорошему.

— Я учусь. Продолжаю заниматься фехтованием. Всё в порядке.

Не ответив, она стряхнула с ладоней последние крошки и заметила лукавый взгляд той самой, первой, утки, направленный на неё. «Да?» — мысленно взмолилась Арисугава ей. «Я боюсь. Очень боюсь. Прошу тебя, умоляю, ответь мне — да?»

Торжествующее кряканье пронеслось над прудом, и сытые птицы взлетели в воздух. Десятки крыльев хлопали вокруг девушки и юноши, сидящих на скамейке.

— Наверное, они полетели отдыхать, — прокоменнтировал Цутия, заметив, что взгляд девушки прикован к уткам. — Здесь рядом есть тенистое место…

Арисугава перевела на него непонимающий взгляд.

«Случай. Судьба.»

Не до конца понимая, что делает, она протянула к нему руки и обняла. Внезапное чувство всепоглощающего счастья затопило её с головой. Любить и верить, несмотря ни на что. Выбор был сделан. Раз и навсегда.

— Дзю…ри… — ошеломленно проговорил Рука. Она лишь мотнула головой и прижалась к нему крепче.

— Ветер. Утки подняли такой ветер…

Он не смог не рассмеяться, и девушка тут же отстранилась.

— Ты не веришь мне? — нахмурившись, сказала она.

— Верю, — Цутия улыбнулся. — Может быть, пройдёмся по парку, если тебе холодно сидеть?

Она нерешительно посмотрела на него.

— На самом деле, мне нужно тебе кое-что сказать, — Рука встал со скамейки, одной рукой взваливая на плечо свой рюкзак, а другой — подхватывая её сумочку. — Я думаю, будет лучше, если мы немного прогуляемся.

— Но… — медленно начала Арисугава. — Ты ведь знаешь? В этом парке гуляют только влюбленные.

— Что поделаешь, — Рука откинул с лица челку. — Он ведь ближе всего.

— Весомый аргумент, — согласилась Дзюри, тоже поднявшись на ноги.

И они зашли в парк.

Homura-chan

• Главная
• Фантворчество
• Фанфики
• Homura-chan
• Возвращение