Эликсир Невесты-Розы

---

Если любишь жизнь,
тебе не место в этом гробу.
Уходи отсюда, друг,
не становись врагом.
Я старался летать, как ты,
любить и верить в судьбу,
но аквариум этот стеклянный
стал каменным потолком.

Здесь работают странные схемы,
в реальности всё — не так.
Идеальная точность формул,
открытия — на века...
Только время идёт в обратную сторону,
вот пустяк!
Только снег не тает,
и рана в памяти глубока.

Уходи отсюда, мальчик!
Беги скорее, как от чумы,
а иначе ты станешь вечен:
огонь преисподней догонит вмиг.
Отвернусь, не прощаясь...
Но в каменном склепе, среди зимы
будет имя твоё чёрной розой
гореть на губах моих.

1

— Значит, нет никакой надежды, доктор?

Эта фраза была произнесена ровно, даже несколько суховато, без эмоций, полагающихся случаю. Доктор Синдзи внимательно глянул на человека, сидящего напротив. Профессор Нэмуро прочно заслужил репутацию серьёзного учёного, хотя был ровесником своих лаборантов — учеников выпускного класса. «Человек-компьютер» — так о нём говорили в Академии Отори. Однако мальчик, чью историю болезни профессор сейчас держал в руках, относился к нему с нескрываемым обожанием.

Заметив, что доктор медлит с ответом, Нэмуро спокойно положил папку с документами на стол и добавил:

— Можете говорить прямо. Разумеется, вы щадите чувства госпожи Тида, но нет смысла делать это и со мной.

— Вы — близкий друг семьи. Мне бы не хотелось, чтобы госпожа Токико и Мамия узнали о нашем разговоре.

Профессор кивнул, сцепив руки в замок:

— Можете на меня положиться.

О том, что младший брат госпожи Тида Токико — инспектора, работающего вместе с профессором Нэмуро над проектом «Вечность» — серьёзно болен, знала, пожалуй, вся Академия. Это был хрупкий ласковый мальчик, страстно увлечённый разведением роз. Несмотря на свой юный возраст, он делал серьёзные успехи в селекции и со временем мог бы стать таким же выдающимся специалистом, как его сестра. Однако анализы говорили о том, что Тида Мамия проживёт недолго.

— Современная медицина ещё не имеет в своём распоряжении таких препаратов. Работа ведётся, но… Вы же понимаете, профессор, для этого нужно хотя бы несколько лет, а у Мамии нет и месяца в запасе. Боюсь, что спасти его может только чудо.

Нэмуро кивнул по-прежнему сухо, без эмоций, его холодное лицо даже не изменило выражения. И доктор Синдзи снова задал себе вопрос: что может быть общего у таких милых, обаятельных людей, как Тида Токико и её брат, с этим странным человеком, лишённым привязанностей? В Академии одно время ходили слухи, будто Нэмуро влюблён в госпожу Тида, но они не подтвердились, поскольку профессор не перестал бывать в доме Токико, даже узнав о её романе с председателем. Впрочем, доктор Синдзи никогда не воспринимал всерьёз досужую болтовню местных сплетников.

— Я не верю в мистику, — сказал Нэмуро. — И считаю, что у любого так называемого чуда имеются вполне научные обоснования. Просто человек ещё не проник во все тайны природы, и её законы во многом кажутся нам загадочными. Так что если вы говорите о чуде именно в этом ключе, то я готов рассмотреть любые варианты.

Доктор Синдзи удивлённо поднял брови.

— Вы хотите сказать, что готовы на всё, чтобы спасти Мамию?

— Да.

— И даже если средство будет самым фантастическим, вы поверите в успех?

— Боюсь, что от моей веры или неверия мало что зависит. Но я хотел бы попробовать.

— Ошибка может стоить вам жизни…

Нэмуро бросил на доктора взгляд, полный удивления. Ни страха, ни сомнения не было в этом взгляде, словно они говорили не о жизни и смерти, а о чём-то очень обыденном. Доктор Синдзи внутренне вздрогнул: «Компьютер… Действительно, оживший компьютер».

— Речь сейчас не обо мне, не так ли? Но вы правы, лишняя ответственность вам ни к чему. Я подпишу любую бумагу.

«Пожалуй, он бы и договор с дьяволом подписал, не задумываясь!» — с досадой подумал доктор, поспешно вставая из-за стола: щёки его вспыхнули, и нельзя было допустить, чтобы Нэмуро это заметил.

— Не стоит, профессор. Я вам верю.

В сейфе, где хранились самые важные документы, стоял небольшой стеклянный флакон в форме розы, наполненный жидкостью без цвета и запаха. Поставив флакон на стол, доктор Синдзи запер на ключ дверь кабинета и опустил жалюзи на окнах. Нэмуро молча наблюдал за этими приготовлениями, лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным.

— Год назад, когда я только начал работать в Академии Отори, ко мне пришла девушка, — начал доктор. — Ученица средних классов, на вид лет тринадцати, скромная, в очках… словом, самая обыкновенная. Представилась Невестой-Розой. Она сказала, что занимается разведением цветов и сделала этот эликсир из лепестков очень редких чёрных роз для своего брата. «Мой брат ничем не болен, — говорила девушка, — только он постоянно живёт в мире иллюзий. Но ведь сильно отрываться от реальности слишком опасно! Правда, пока я делала лекарство, нашёлся другой, более действенный способ помочь моему брату. Поэтому, доктор, прошу вас, сохраните эликсир для тех, кому он действительно может пригодиться! Если найдётся человек, готовый без колебаний пожертвовать собой ради другого, дайте ему это выпить: он не умрёт, но примет на себя судьбу того, кого желает спасти».

— Признаюсь, тогда я не поверил её словам, — немного помолчав, продолжил доктор Синдзи. — Взял флакон только из вежливости: девушка была такой милой, не хотелось обижать её. Однако не верилось, что столь юное создание способно сделать серьёзное научное открытие. К тому же было непонятно, что она имела в виду под словами «мир иллюзий»: обычную юношескую мечтательность или разновидность психической болезни? Чтобы уточнить это, я снова попытался найти девушку, и оказалось, что такой ученицы никогда не было в Академии Отори, а имени «Невеста-Роза» никто не слышал. Во дворе Академии, конечно, росли розы разных цветов, но не чёрные, и за ними ухаживал садовник. Вот такая история, профессор.

Нэмуро кивнул, его взгляд горел живым интересом, и доктор понял, что слушали его очень внимательно.

— Любопытно, что в этом флаконе? Вы же делали анализ?

— Конечно. Сразу после того, как выяснилось, что Невеста-Роза никогда не училась в Академии Отори, я отправил образец жидкости в одну известную лабораторию в Токио. И меня там едва не подняли на смех! Потому что анализы показали, что это — обычная вода, настоянная на лепестках роз.

— Значит, эта жидкость может оказаться чем угодно, и иметь какой угодно эффект?

— Да. Возможно во флаконе обычная розовая вода, сделанная юной выдумщицей, решившей разыграть старого врача. Но вполне может быть, что это яд с неисследованными свойствами или новый наркотик психотропного действия. Вы можете не верить мне, только я всё равно обязан предупредить вас о своих сомнениях.

— Нет, почему же, я вам верю… — задумчиво проговорил Нэмуро. — Тем более, что недавно своими глазами видел чёрные розы: у госпожи Тида в гостиной стоит целый букет. Правда, они засушенные, однако Мамия говорит, что сам вывел этот сорт.

Доктор Синдзи издал удивлённый возглас. Нэмуро взял в руки флакон с эликсиром и с любопытством взвесил его на ладони, словно пытаясь заранее предугадать будущий эффект.

— Я могу выпить это сейчас?

— Да, конечно… Если хотите, можно прямо сейчас. Но… — доктор сделал паузу, подбирая нужные слова, чтобы следующая фраза прозвучала как можно корректнее. — Вы же поделитесь своими ощущениями, не правда ли?

Нэмуро равнодушно пожал плечами.

— Это мой долг учёного, — сказал он. — Так же как и ваш долг врача — наблюдать за мной после приёма неизвестного препарата. Я не собираюсь мешать вам делать вашу работу и подробно расскажу обо всём, что будет со мной происходить. Разумеется, если останусь жив.

Последняя фраза была сказана так спокойно, словно они беседовали за вечерним бокалом вина о новых открытиях в науке. Доктор Синдзи не нашёлся, что ответить.

Профессор Нэмуро открутил крышечку флакона, понюхал — жидкость ничем не пахла. Затем выпил всё до последней капли так, словно это был стакан обыкновенной воды.

— На вкус — вода с очень тонким ароматом роз. Ничего не чувствую, — сказал он после нескольких секунд напряжённой паузы, во время которой доктор не сводил с него пристального взгляда. — Теперь нужно сдать какие-то анализы?

— Да, я возьму у вас пробы крови.

Доктор Синдзи вздохнул с некоторым облегчением: даже если во флаконе был яд, то он точно не быстродействующий. Значит, есть время принять необходимые меры. Хотя, возможно, Невеста-Роза просто его разыграла, ведь у молодёжи такая буйная фантазия, а старики так доверчивы. Любопытно, почему профессор Нэмуро принял эту историю всерьёз? Потому что это — последний шанс спасти Мамию? Но был ли он, этот шанс? Обычная выдумка, фантазия, шутка…

Несмотря на сомнения, доктор всё-таки достал из упаковки одноразовый шприц. Внимательно наблюдавший за ним Нэмуро тут же закатал рукав рубашки.

2

Сплетники Академии Отори говорили правду: молодой профессор Нэмуро действительно был влюблён. Только сам он не признавался себе в этих чувствах, принимая их как нечто, пока неизвестное науке и нуждающееся во всестороннем изучении.

Инспектор Тида стала первой женщиной, на которую профессор обратил внимание. С юных лет он был полностью погружён в науку и по праву заслужил своё прозвище «человек-компьютер»: такие мелочи, как чувства, его просто не интересовали. Но Токико оказалась необычной женщиной. Её ясный логический ум покорил Нэмуро с самой первой беседы: безупречные построения доводов и выводы, смелые до парадоксальности, — за разговорами время неслось как на крыльях. Чуть позже профессор начал приглядываться к её внешности. Токико казалась самой прекрасной именно потому, что была для него единственной. Впрочем, на этом вопросе он по-прежнему предпочитал не заострять внимание. Важным обстоятельством для Нэмуро являлось и то, что у Токико был младший брат. Этот необычайно одарённый мальчик с самого первого дня знакомства смотрел на него глазами, полными обожания.

Казалось бы, чего проще? Есть умная и красивая женщина, с которой легко работать и приятно проводить досуг. К тому же эта женщина явно расположена к нему: принимает у себя дома, не отказывается от помощи, делится личными переживаниями. И есть её брат, который откровенно восхищается Нэмуро и тоже желает проводить с ним как можно больше времени. Счастье. Райская идиллия, как сказали бы досужие острословы Академии. Для неискушённого в чувствах молодого профессора этого было вполне достаточно.

Но скоро Нэмуро узнал, что Тида Мамия серьёзно болен. Однажды Токико проговорилась, а потом он сам навёл справки у врача. Нет, это не обычная болезнь, которую мог подхватить любой подросток со слабым здоровьем, а врождённая патология, проявившаяся именно тогда, когда мальчик начал взрослеть. Медицина ещё не разработала эффективных лекарств, и хотя врачи делают всё возможное, но это всего лишь небольшая отсрочка. Сам Мамия не особенно переживал насчёт своего будущего: он был всецело занят настоящим. Открывал для себя новый мир и интересных людей, с увлечением разводил розы — словом, жил так, как живут все мальчишки его возраста. Порой его активность и любопытство доводили Токико до отчаяния, она срывалась, иногда даже плакала. Однажды Нэмуро сам стал свидетелем подобной сцены, и в его душе впервые шевельнулось что-то незнакомое, странное и пугающее.

Мальчик, который его так любит и к которому сам он успел привязаться, скоро должен умереть? А его сестра? Уже сейчас она сильно страдает, а что будет дальше? Правда, поговаривают, она встречается с председателем Отори Акио — разработчиком и руководителем проекта «Вечность», над которым все они трудятся здесь, в Академии. Но Нэмуро не верил этим сплетням, он знал, что Токико возлагает на проект большие надежды: возможно, для Мамии это последний шанс. И потому не видел ничего странного в том, что она часто общается с Акио… намного чаще, чем того требуют служебные обязанности.

Узнав о болезни Мамии, Нэмуро стал работать как одержимый. Однако проект был уже почти завершён, а здоровье мальчика всё ухудшалось. Профессор догадывался, что в этой цепочке не хватает какого-то важного звена. Но поскольку он не располагал полной информацией, то пока просто делал то, что в его силах.

Полная информация была у Акио, а он не имел привычки делиться своими планами, разговор с ним не принёс бы ничего нового. И тогда Нэмуро отправился к доктору Синдзи, чтобы точно узнать, сколько времени у него есть в запасе.

3

Эликсир не подействовал. Вероятно, это была просто вода. Нэмуро не считал себя необычным человеком, не рвался в герои, но к Мамии он действительно сильно привязался и хотел, чтобы его собственная жизнь наконец-то обрела смысл. Что толку в исследованиях, которые не способны сделать счастливой самую прекрасную женщину на свете? И что толку в статьях самого Нэмуро, если их больше никогда не прочтут ни она, ни её брат? Но если Мамия поправится, Токико сможет уехать с ним из Академии, ей уже не нужно будет участвовать ни в каких сомнительных проектах. А потом Мамия вырастет и сам будет заботиться о сестре. Такое будущее казалось Нэмуро исполненным смысла, хотя собственной роли в этом будущем он по-прежнему не представлял. Для этого требовалось признаться себе, что он любит Токико и желает остаться с ней навсегда, но подобные выводы казались профессору слишком ответственными и преждевременными.

Весь следующий день Нэмуро внимательно наблюдал за своими ощущениями, и вместе с работой это поглощало его целиком. Профессор был так увлечён, что едва не выставил за дверь руководителя проекта: Отори Акио сам пришёл к нему для разговора.

— Это первый шаг к тому, чтобы принести в мир революцию. Самое начало пути, — сказал он, протягивая письмо.

В письме оказался абсолютный бред. Библейская теория о жертве, пересказанная к тому же слишком криво и нелепо, а дальше — подробная инструкция к действиям, которых нормальный человек в здравом уме никогда не совершит не то что по своей воле, но даже по принуждению. Однако на возмущение Нэмуро Акио лишь очаровательно улыбнулся:

— Вручаю тебе Печать Розы. Надень её, если хочешь вечности, — и небрежно бросил кольцо в чашку с отпечатком помады Токико. Тонкий фарфор жалобно зазвенел. Председатель вышел из кабинета, сказав на прощание:

— Путь для тебя уже приготовлен.

Нэмуро проводил его непонимающим взглядом.

Ото всей этой истории отчётливо веяло мистикой. Но профессор Нэмуро был слишком практическим человеком, чтобы принимать всерьёз нереальные вещи. Сжечь здание лаборатории, заживо поджарив сто учеников лишь на том основании, что они якобы сами согласились на эту жертву, подписывая договор. Да никто на такое не согласится! Скорее всего, Акио блефует, пытаясь спровоцировать его на какие-то действия, выходящие за рамки контракта. Но зачем? Чтобы избавиться от ведущего исследователя? Или наоборот, чтобы сделать его своей марионеткой? В любом случае, Нэмуро больше не желает находиться здесь ни дня. Нужно разыскать Токико и уговорить её скорее покинуть Академию Отори, потому что теперь стало совершенно ясно: проект «Вечность» не спасёт Мамию и не сделает счастливой его сестру.

…Чёрная роза на кафельных плитах коридора, по которому только что провезли пустой гроб. В холле — Токико целуется с Акио, сидя у него на коленях…

На мгновение Нэмуро почувствовал, что сердце его остановилось, и в лёгких закончился весь воздух. Но это длилось всего секунду, профессор быстро взял себя в руки. Токико может целоваться с кем угодно: она — свободная женщина, и ничего не обещала ему. Но он зачем-то искал её? Зачем же он её искал?.. Неужели для того, чтобы сказать: «Теперь я тоже хочу вечности»?

Какая банальность. Профессор повернулся и спокойными шагами отправился в свой кабинет. Там достал из чашки кольцо с печатью розы, без колебаний надел его на палец. Перечитал письмо, оставленное Акио.

— Древние животные должны были умереть, чтобы стать для нас нефтью и газом? Что за бред!.. Но если я сделаю это, Токико заберёт Мамию, и они уедут отсюда. Уедут в тот же день, им ни секунды нельзя здесь оставаться!

Только профессор не успел: когда он вернулся от доктора Синдзи, здание уже горело, и поджёг его Мамия.

4

— Вы хотели меня видеть, доктор?

— Да, профессор. Присаживайтесь, нам надо поговорить.

Нэмуро опустился в кресло у стола. Вид у него был несколько усталый и взволнованный. Это вполне могло объясняться напряжённым рабочим графиком и какими-то личными проблемами, но доктор Синдзи только покачал головой.

— Я сделал полный анализ проб вашей крови. Вы по-прежнему утверждаете, что не чувствуете ничего необычного?

— Ничего. Моё здоровье в полном порядке.

— Вы выглядите взволнованным.

— Проблемы на работе. Думаю, скоро они разрешатся, я уже принял меры.

Внимательно заглянув в глаза своему пациенту, доктор внушительно проговорил:

— Уезжайте отсюда, профессор. Разрывайте контракт и немедленно уезжайте. Это всё, что я могу вам сказать.

— О чём вы? — Нэмуро непонимающе пожал плечами. — Я не могу уехать, пока не решу возникшие проблемы… Но скажите, вы обследовали Мамию?

— Да, утром я был у госпожи Токико. Похоже, эликсир сработал: мальчик чувствует себя намного лучше.

— Я очень рад! — Нэмуро улыбнулся, и в этой улыбке мелькнуло что-то непривычное — искреннее, мальчишеское, тёплое — такое, чего за суровым профессором никто никогда не замечал. Доктор Синдзи вздрогнул.

— В пробирке с вашей кровью со вчерашнего дня наблюдаются феноменальные процессы регенерации. Реакции омоложения клеток идут с такой скоростью, что обычный человеческий организм не в силах это выдержать: тело в подобных условиях начинает разрушаться. А вы говорите, что ничего не чувствуете.

— Ровным счётом ничего, доктор.

— Если тело в порядке, то, может быть, что-то, связанное с психическими процессами? Не хочется ли вам сделать то, чего вы раньше не делали? Взглянуть на мир как-то иначе? Возможно, какие-то новые события? Любопытные совпадения?

— Совпадения? — Нэмуро горько усмехнулся. — Можно ли считать совпадением то, что мы с вами оба хотим, чтобы госпожа Тида и её брат скорее покинули Академию? Работа над проектом «Вечность» оказалась не так безопасна, как нам это представлялось с самого начала. И я бы хотел оградить людей, за которых чувствую ответственность, от любого, даже потенциального, риска.

— Чувствуете ответственность? — Доктор Синдзи снова внимательно взглянул на профессора: он был уверен, что ещё несколько дней назад никто не услышал бы от этого холодного человека столь откровенных слов, похожих на признание.

Однако Нэмуро только удивлённо поднял брови.

— Вы находите это странным? Но за время нашего знакомства Мамия сильно привязался ко мне, он хороший мальчик, мне бы не хотелось обмануть его доверие. И госпожа Тида относится ко мне очень тепло. Поэтому, думаю, благодарность с моей стороны сейчас более чем уместна.

— Да, конечно… — пробормотал доктор Синдзи. После этих слов Нэмуро он отчаялся разобраться в ситуации. С одной стороны, профессор по-прежнему говорил очень правильные и логичные вещи, но с другой — казалось, что говорит это не он и не о себе. Словно за прошедший день в нём произошёл какой-то надлом, он принял какое-то важное решение, но до конца не успел этого осознать.

Поскольку спрашивать что-то ещё было бесполезно — это всё равно ничего бы не прояснило, — доктор только попросил профессора Нэмуро обязательно зайти к нему завтра на обследование. Тот вежливо поклонился и своим обычным размеренным шагом вышел из кабинета.

5

Здание полыхало. Рушились лаборатории, гибли люди. А у решётки ограды стоял Мамия, держа в руках столовый канделябр с горящими свечами. Мальчик был так красив в свете пожара, что у Нэмуро на мгновение перехватило дыхание. Хотелось растянуть этот миг на вечность, чтобы нескончаемо любоваться этими огромными зелёными глазами, сейчас вместившими всю боль этого мира, весь его восторг. Никогда прежде сердце сурового профессора не было так переполнено чувствами! Что с ним происходит? Неужели Акио был прав, и это — начало? Самое начало обретения вечности? Древние животные должны умереть, чтобы дать жизнь всем обитателям настоящего…

— Зачем ты это сделал, Мамия?

Мальчик обратил к нему лицо, озарённое светом пламени, и улыбнулся:

— Я хочу вечности. Разве ты сам её не хочешь? Вечность — это миг, растянутый на миллионы лет. Только представь: миллионы лет мы будем вместе любоваться звёздами! Наши воспоминания никогда не умрут, со временем они станут только ярче. Миллионы лет счастья…

— Мы?

— Токико уехала, а я решил остаться с тобой.

Нэмуро подошёл, молча обнял мальчика за плечи, и тот доверчиво прижался к его груди. Миллионы лет счастья… У них обоих впереди миллионы лет!

Токико страшно рассердилась, когда увидела пожар. Её образ в отражениях пламени помнился очень смутно, словно когда-то давно Нэмуро придумал это, потом забыл, а потом снова вспомнил. И теперь воспоминания кажутся старой фотографией — чёрно-белой, с обгоревшими краями и полустёртым изображением. Она ударила его по лицу, очки упали, и мир вдруг заиграл совершенно другими красками. Ей не нужна вечность? Она хочет жить в настоящем? Но что такое — настоящее? Их судьбы разошлись, а это пламя будет гореть всегда, напоминая о самом первом дне, когда открылся путь на Дуэльную Арену. Миссия профессора Нэмуро выполнена: он сделал всё, что мог, и теперь настал черёд дуэлянтов сражаться за право обрести силу революции. А ему остаётся только жить и быть счастливым.

— Ты прав, — ласково промурлыкал Мамия, — профессора Нэмуро скоро все забудут. Почему бы тебе не сменить имя? Ведь новую жизнь хорошо начинать с чистого листа!

Теперь его будут звать Микагэ. Гениальный старшеклассник, находящийся на хорошем счету у руководства Академии. Он откроет какой-нибудь собственный проект, например, семинар. Академия Отори предоставляет разные возможности, здесь можно удовлетворить любые научные амбиции, а дома будет ждать Мамия — близкий друг, верный помощник, его тень, счастье и любовь. Мамия продолжит разводить розы и добьётся больших успехов, а однажды сам выйдет на Дуэльную Арену — юноша-цветок, Невеста-Роза... Всё случится именно так! Сейчас, в пламени пожара, картины этого будущего можно увидеть настолько же ясно, как и воспоминания прошлого. Время перестало иметь значение, замерло, остановилось, пошло по кругу. Оно дрожит и переливается, словно капля росы на лепестке чёрной розы. Мир изменился. Мир подарил ему счастье.

6

— Добрый день, профессор! Хорошо выглядите.

— Здравствуйте, доктор. Обещал зайти к вам сегодня, но, думаю, в обследовании нет необходимости: я себя отлично чувствую.

Доктор Синдзи покивал головой, предлагая Нэмуро присесть в кресло. Он и сам видел, что в обследовании нет необходимости. Кажется, эликсир Невесты-Розы подействовал в полную силу…

— Без очков вы кажетесь моложе.

Нэмуро сдержанно улыбнулся.

— Я такой, как есть. Не вижу смысла скрывать свой возраст. К тому же, оказалось, что без очков я отлично вижу.

— Новая жизнь требует и смены имиджа, не так ли? На вас новый мундир? Значит, вы решили остаться в Академии?

— Да. Проект «Вечность» завершён, но я подписал с господином Отори новый контракт: он предложил мне вести в Академии собственный семинар.

— Что ж, удачи, господин Нэмуро.

Доктор Синдзи окинул своего недавнего пациента взглядом, полным симпатии и жалости. Сейчас Нэмуро почти ничем не напоминал сухого профессора, страстно увлечённого наукой и не обращающего внимания на человеческие чувства, каким был ещё несколько дней тому назад. На губах его иногда появлялась улыбка, на щеках румянец, манера держаться тоже несколько изменилась. Множество мелочей в разговоре и поведении теперь выдавали человека, которому интересны люди и который стремится познать мир с другой стороны, ранее ему недоступной. И можно было бы порадоваться за молодого учёного, открывающего для себя новую жизнь, если бы доктор не знал, какую цену заплатил Нэмуро за это иллюзорное счастье и сколько ему ещё придётся расплачиваться за счастье тех, кто ему дорог.

Тида Токико вместе с братом уехали из Академии. Новость о пожаре в здании Мемориального Зала потрясла всех. Отори Акио, исполняющий обязанности директора, быстро замял скандал, так что никто даже не узнал, по чьей вине случился пожар. К счастью, людей из здания успели вовремя эвакуировать, обошлось без жертв, сгорели только документы по проекту «Вечность». Госпоже Тида выплатили приличную неустойку, и она тут же расторгла контракт, сославшись на то, что должна отвезти брата в реабилитационный центр, находящийся в отдалённой провинции на берегу океана. Здоровье Мамии действительно начало восстанавливаться. Это было похоже на чудо, но его следовало закрепить срочной медицинской помощью, так что деньги, полученные Токико за работу над проектом, пришлись очень кстати.

Впрочем, доктору Синдзи показалось, что госпожа Тида сама как можно скорее хочет покинуть стены Академии Отори. Когда она заходила забирать рекомендации для брата в клинику Токио и реабилитационный центр, то обронила несколько фраз, по которым старый врач о многом догадался.

«Если бы он не был так холоден со мной, я бы предложила ему поехать с нами. Мамия будет скучать, он сильно к нему привязался… Вы ведь понимаете, доктор?»

«Конечно».

«Я ударила его… Но тогда, в суматохе пожара, казалось, что там внутри сто учеников, и они вот-вот сгорят заживо! Мы оба были не в себе… А сейчас слишком больно оттого, что невозможно уже ничего изменить. Я никогда его не забуду…»

«Уверен, он вас тоже».

Об этом разговоре не стоило рассказывать профессору — этому новому человеку, в которого превратился Нэмуро под действием эликсира. Он не поймёт… или не поверит.

— Вы о чём-то задумались, доктор?

— Прошу прощения.

— Я говорил, что очень рад, что Мамия остался со мной. Он держался молодцом, разлука с сестрой почти никак на него не повлияла.

— Мамия?! — доктор Синдзи в изумлении уставился на профессора. Тот улыбнулся очень странной тёплой улыбкой.

— Вы удивлены? Я тоже был удивлён, когда он сообщил мне об этом.

Доктор снял очки и, глубоко вздохнув, отвернулся к окну. «Вот она, сила иллюзий! Та девушка была права… Теперь я уже и сам не уверен в том, кто из нас двоих говорит правду». Он ещё помолчал какое-то время, собираясь с мыслями, потом осторожно сказал:

— Последний вопрос, профессор.

— Слушаю вас.

— Вы встречали здесь в Академии девушку по имени Невеста-Роза?

Взгляд Нэмуро сразу стал холодным и презрительным.

— Если вы говорите о сестре председателя, Химэмии Анфи, то она недостойна носить это гордое имя. Невестой-Розой может стать только лучший, самый красивый и талантливый, потому что лишь избранные имеют право на вечность. Анфи же — обыкновенная школьница, таких в Японии тысячи. Правда, она, как и Мамия, занимается разведением роз, но я не слишком высокого мнения о её способностях.

Больше им было не о чем разговаривать. Старый врач уже и так чувствовал, что сходит с ума. Слова Нэмуро звучали слишком убедительно, и невозможно было заставить себя считать это обычной выдумкой. Точно так же говорила с ним та девушка, Невеста-Роза, видимо, пришедшая сюда из другой реальности.

— Что же, профессор, благодарю вас, — наконец сказал доктор Синдзи. — Возможно, мы больше не увидимся: я принял решение уехать отсюда. Переберусь в какую-нибудь небольшую частную клинику, где меньше суеты… В любом случае, очень рад был знакомству с вами, наши беседы на многое открыли мне глаза.

Нэмуро вежливо поклонился, и они расстались, пожав друг другу руки.

7

В заново отстроенном Мемориальном Зале мягко горели лампы. Микагэ решил совсем отказаться от свечей, чтобы пожар не повторился. Он был очень милым, этот молодой профессор. Под холодной, надменной оболочкой таилось столько страсти и огня, что Анфи никогда не удавалось выспаться в те ночи, которые она проводила здесь.

Акио посмеивался, но не ревновал. В конце концов, им удалось заполучить в своё полное распоряжение этот гениальный ум, эту яркую личность. Микагэ верит в вечное счастье! Его наивность так же очаровательна, как и страсть. Впрочем, Анфи не за что было его осуждать, ведь она точно так же бросила всю жизнь и душу к ногам своего принца. Ей было просто необходимо оставаться для Акио единственной — сестрой, подругой, любовницей. Оберегать его, добывать для него редкие сокровища мира, удивлять и радовать. Многие люди, собранные в Академии Отори, были неординарными, и они даже не догадывались о том, что привлекла их сюда воля Анфи — скромной школьницы, разводящей розы в оранжерее. Ведьмы, хранящей в себе боль этого мира и вершащей людские судьбы.

Микагэ спал. Его розовые волосы разметались по подушке, лицо казалось очень юным и красивым.

— Человек всегда платит за свои ошибки: излишнюю доверчивость, неправильный расчёт. Твой гений будет полезен моему брату, и поэтому я останусь с тобой столько, сколько потребуется. Я — Невеста-Роза, и я не могу по-другому. А ты сам выбрал этот мир, Содзи, ты сам так захотел.

Анфи в последний раз коснулась его губ лёгким поцелуем, а потом, сбросив мальчишеский облик, как надоевшую одежду, таинственным призраком растворилась в лунном свете.

• Главная
• Фантворчество
• Фанфики
• LadyGaret
• Эликсир Невесты-Розы