Стажировка

В этот мир мы приходим, чтоб смысл обрести,
Шаг за шагом ступая к неведомой цели.
И о чём мы всегда на пути своём пели,
Нашей шпаги теперь повторяет мотив.

Так, войдя в этот круг, мы давали обет:
Каждый бой — лишь строка в череде осознаний.
Будет путь завершён, и средь звёздных мерцаний
Вдруг откроется вечности манящий свет.

Но на самом пороге, у крайней черты
Разожмутся ладони и сердце забьётся:
Что мы стоим без них, нам светивших, как солнце,
От начала и вдаль по спирали пути?!

Кто нам близок и дорог, кто так же, как мы,
Меч сжимая рукой, повторял эту песню.
Те, с кем шли мы сюда рука об руку вместе, —
Свет и ключ, открывающий двери тюрьмы!

— Ваше предложение весьма заманчиво, господин Такатори, надеюсь, оно принесёт пользу обеим нашим организациям.

— Вы принимаете его, господин Отори?

Акио ещё раз внимательно оглядел человека, сидевшего с другой стороны стола: строгий костюм, серьёзные глаза и по-мальчишески открытая улыбка, совершенно не вяжущаяся с образом солидного бизнесмена. Впрочем, клан Такатори очень влиятелен, из него вышло немало высокопоставленных чиновников, даже политиков, и сотрудничество Академии с одним из представителей этого клана, несомненно, поднимет его, Акио, личный престиж. Даже если речь идёт о такой мелочи, как стажировка будущих менеджеров компании цветочного бизнеса, которую младший представитель влиятельной семьи уже готовит к открытию.

— Поймите меня правильно, господин Такатори, — ответил Акио, вложив в улыбку, обращённую к собеседнику, всё присущее ему обаяние. — Орден Печати Розы — тайная организация. И если вы уверены в своих сотрудниках…

— Я отвечаю за них, как за самого себя! — Нетерпеливая горячность юноши показалась Акио забавной.

— Что ж, тогда я не вижу препятствий для заключения договора.

— Прекрасно! Благодарю вас, господин Отори.

Акио с достоинством склонил голову в ответ на благодарность и повернулся к компьютеру, ещё раз проверяя текст договора. Но вывести документ на печать он не успел.

— Прошу прощения, — вдруг заметил его молодой партнёр. — Господин Отори, я хочу, чтобы в наш договор был внесён ещё один обязательный пункт. Уверен, его выполнение вам не составит труда, считайте это моей причудой.

Брови Акио поползли вверх, и хотя он с самого начала разговора старался казаться бесстрастным, не давая собеседнику повода заподозрить его в личной заинтересованности, всё же сейчас скрыть удивление не вышло. Однако молодой Такатори либо действительно не заметил его уловок, либо ничем не выдал этого. Лицо юноши было серьёзным и печальным, он не скрывал своих чувств, и у Акио не было никаких оснований подозревать его в двойной игре.

— Здесь никто не должен знать и тем более произносить имени Такатори Мамору. Меня зовут Цукиёно Оми. Это имя дал мне… покойный дядя, и я дорожу им гораздо больше, чем моим родовым именем. Да, возможно, такую странность трудно понять, но именно под именем Цукиёно Оми я собираюсь открыть цветочную корпорацию, и хочу сделать известным это имя сам, без помощи клана Такатори, чтобы потом никто не смог сказать, что без родственников я ничего не стою.

Удивление Акио переросло в замешательство. Действительно, подобный мотив находился за гранью его понимания. Впрочем, людям политики и большого бизнеса позволительно иметь свои причуды даже в столь нежном возрасте. А если этот юноша окажется настолько предприимчив, что в одиночку поднимет большую корпорацию, то поддержка Академии влиятельным человеком будет обеспечена, и его, Акио, не забудут поблагодарить. В любом случае, он ничего не теряет.

— Да, признаюсь, вы меня сильно удивили, господин… ммм… Цукиёно. Но это ваше личное дело, я с удовольствием пойду навстречу, тем более что новый пункт не меняет сути договора.

Юноша улыбнулся — открыто и благодарно. Эта улыбка была так хороша, что Акио поспешил отвернуться к компьютеру: сейчас не стоило смущать молодого перспективного бизнесмена своим неприкрытым интересом, сделка слишком выгодна, и испортить её в самом начале было бы неосмотрительно.

— Что ж, господин Цукиёно, вот наш договор, — сказал Акио, снимая с принтера свежеотпечатанные листы, — и вот моя подпись, — добавил он, поставив в строке со своим именем кокетливый вензель. — И теперь, думаю, вы позволите мне невинное любопытство?

— Да, слушаю вас, — Рука, готовая уже подписать договор, замерла в воздухе, и на Акио обратились огромные голубые глаза, полные искреннего удивления.

— Почему вы выбрали именно Академию Отори для стажировки сотрудников? Мне, как главе учебного заведения, было бы интересно узнать подробности. Видите ли, я очень горд вашим выбором и даже льщу себя надеждой на благоприятный отзыв!

Шутка удалась: молодой Такатори рассмеялся задорно, по-мальчишески, так что Акио вновь вынужден был словно бы случайно отвести глаза, скрывая блеснувший в них интерес.

— Рад нашему сотрудничеству, господин Акио! Думаю, мы отлично сработаемся! Насчёт выбора Академии, — добавил он уже серьёзно, — я, конечно, исходил из высокого рейтинга вашего учебного заведения, но решающую роль сыграло то, что вы уделяете большое внимание изучению культуры и традиций европейских стран. Мне и моей команде это очень пригодится в дальнейшей работе. А существование Ордена Печати Розы, о котором вы сейчас рассказывали, окончательно убедило меня в правильности выбора: у каждой уважающей себя организации должна быть своя изюминка, то, что отличает её от других и становится залогом успеха. Вы применяете в своей работе новаторские методы, а это заслуживает большого уважения!

Акио был польщён. Этот юноша определённо не так наивен, как кажется на первый взгляд, у него есть деловая хватка. Что ж, прекрасно! Не стоит упускать его из виду…

Вынув из кармана маленький ключик, директор Академии отпер потайной ящик стола и, достав из резной шкатулки четыре перстня с красной розой на печатке, протянул своему новому партнёру.

— Возьмите, господин Цукиёно. Только прошу пока не носить их открыто: дуэлянты до поры не должны догадаться, что в игру включились новые лица.

Молодой представитель клана Такатори поклонился в знак признательности и, спрятав перстни в нагрудный карман пиджака, поставил на договоре незатейливую подпись, похожую на простенькие росчерки учеников. Довольно улыбаясь про себя, Акио тут же распорядился приготовить комнаты: завтра в Академии Отори будет четверо новеньких — два учителя и два ученика.

— О чём можно там так долго договариваться?! Вы уверены, что Оми не нужна наша помощь? — Кэн, до этого нервно постукивавший пальцами по ручке кресла, вдруг вскочил и принялся ходить по комнате.

Бросив на друга задумчивый взгляд, Ёдзи ободряюще улыбнулся:

— Спокойно, старина! Это самая обычная стажировка в самой обычной Академии. Персия не давал нам миссии, думаю, он просто желает, чтобы мы приобрели необходимые навыки перед следующим заданием. Хотя по-прежнему не понятно, почему он поручил вести переговоры с директором именно Оми?

Ая, который до этого спокойно стоял, прислонившись к стене, мрачно усмехнулся.

— Такатори… — едва слышно проронил он, затем добавил громче и отчётливее: — Персии видней. Бомбеец — хороший дипломат, он, в отличие от нас, умеет сглаживать все острые углы.

— Я тоже умею! — детектив обиженно покосился на него, и Ая, насмешливо прищурив сиреневые глаза, уточнил:

— Вероятно, директор Академии — не женщина.

— А кто? — в запальчивости возразил было Ёдзи, но тут же, смутившись, отвернулся.

— Тьфу! Кажется, ты прав…

Наблюдавший за этой перепалкой Кэн расхохотался. Напряжение отпустило, и он, успокоенный уверенностью друзей, снова плюхнулся в кресло, чувствуя, что ожидание закончится ещё не скоро.

Наконец Оми вернулся. Его сияющее лицо ясно говорило, что переговоры увенчались успехом даже большим, чем он рассчитывал.

— Порядок! — воскликнул самый младший член команды, отвечая нетерпеливым взглядам друзей. — С завтрашнего дня проходим подготовку в Академии Отори до следующего распоряжения Персии. Ты, Ая, — учитель истории. Ёдзи — учитель рисования. Мы с Кэном — ученики. И — вот…

Достав из кармана пиджака перстни с печатью розы, Оми торжественно положил их на журнальный столик и произнёс:

— Это удача, Вайсс. Большая удача!

Долгая пауза — розы в руках убийц. Молчаливый, мрачный Ая рассматривает перстень со всех сторон, но, не обнаружив никакой надписи, только символ Академии на печатке, кладёт в карман драгоценный ключ, открывающий двери к тайнам, которые им ещё предстоит разгадать. Зеленоглазый красавчик Ёдзи внимательно изучает розу, — символ сделан очень изящно, к тому же красная эмаль так прозрачно переливается в последних лучах закатного солнца... Налюбовавшись перстнем, бывший детектив тоже прячет его в карман. Кэн не столь поэтичен: спортсмену нравится печатка, но он весьма далёк от того, чтобы разгадывать символы. И потому, бегло оглядев важную вещь, он тоже кладёт её в карман, даже не попытавшись примерить к своей руке. Оми улыбается: кажется, директор Академии зря волновался, никому из Вайсс не придёт в голову раскрывать эту тайну без особой в том необходимости.

— Как вы смотрите на то, чтобы перекусить? — зажав в кулаке свой перстень, сказал Оми. — Кстати, парни, кажется, директору Академии нравятся мальчики, и не говорите потом, что я вас не предупреждал!

Весёлая возня, последовавшая за секундой замешательства, закончилась несколькими синяками и деловым предложением Ёдзи отправиться в пиццерию. Команда Вайсс была готова к стажировке.

Сегодня за команду соперников играл новенький — во всяком случае, раньше этого старшеклассника Утэна в Академии не видела, — и удар у него был поистине пушечным!

— Ай! — Девушка присела от внезапной боли, потом совсем опустилась на траву, ощупывая травмированную ногу. В мгновение ока новенький оказался рядом.

— Больно? Прости, я не хотел! Хочешь, отнесу к врачу?

Услышав слово «отнесу» и тут же представив, как это будет выглядеть со стороны, Утэна попыталась вежливо отказаться.

— Ерунда, я сама подставилась… А ты что, футболист?

Удивлённо распахнув и без того огромные глаза, парень смущённо улыбнулся:

— Да… Как ты догадалась?

Всё ещё морщась от боли, Утэна внимательно посмотрела на нового знакомого. Это был стройный, крепкий парень среднего роста с всклокоченными тёмными волосами и открытой улыбкой. Его серые глаза, как видно, совсем не умели лгать, сейчас в них отражались неподдельная тревога и горячее желание скорее исправить свою оплошность. Девушка вздохнула, не зная, смеяться ей или плакать: похоже, этот чудак наивен, как ребёнок, к тому же, совершенно не представляет своей силы. Пожалуй, он бы и правда без труда отнёс её к врачу, даже не задумываясь о том, что на них будет таращиться вся школа.

— Удар у тебя… не баскетбольный, — наконец, сказала Утэна и, снова ощупав ногу, облегчённо вздохнула: — Кажется, ничего серьёзного, просто синяк будет. А ты новенький?

Услышав, что его неловкость останется без серьёзных последствий, парень заметно повеселел.

— Да, недавно перевёлся сюда из спортшколы, — кивнул он, улыбаясь. — Хидака Кэн, рад познакомиться. Ты классно играешь!

— Тэндзё Утэна. Ты тоже… классно!

Они смотрели друг другу в глаза и смеялись. Утэна вдруг подумала о том, что новенький — очень клёвый парень, и надо бы попросить его немного позаниматься вместе, показать пару приёмов, которые смогли бы пригодиться на Дуэльной Арене.

— Обращайся, если что, — кивнул Кэн, словно угадав её мысли, — я учусь вместе вон с тем красавчиком, который весь матч пялился на тебя в бинокль.

Проследив направление его взгляда, Утэна действительно заметила на одной из дальних скамей президента Школьного Совета.

— Тога? — удивлённо пробормотала она. — Что он тут делает?

— Да, кажется, так его зовут, я ещё не всех здесь знаю. Вы знакомы?

Но на простодушное любопытство нового приятеля девушка только едва кивнула головой: ей совершенно не хотелось посвящать его в тонкости их личных отношений с Президентом.

— Его все знают, — ответила она уклончиво, — он президент Школьного Совета. И тоже спортсмен, кстати, занимается в клубе кэндо.

— А-а-а, — рассеянно протянул Кэн, бросив на Тогу неопределённый взгляд. — Слушай, давай всё же зайдём к доктору? Надо обработать твой ушиб. А потом я угощу тебя чем-нибудь вкусным, хочешь? Я же виноват, надо как-то извиниться…

Тихонько ойкнув, Утэна попыталась встать, но поняв, что без помощи ей этого сделать не удастся, со вздохом позволила Кэну поухаживать за собой: футболист аккуратно поднял её и, поддерживая за талию, больше неся, чем помогая идти, повёл к доктору. Только от них обоих не укрылось, что, едва Утэна собралась уходить, президент Школьного Совета тоже покинул спортивную площадку.

Такого позора и одновременно торжества Дзюри ещё никогда не испытывала. Новый учитель рисования пригласил её позировать перед всем классом, даже подал руку, помогая подняться на возвышение, на котором обычно стояли столики с гипсовыми слепками или натюрмортами, а теперь алело бархатом кресло для натурщицы. Молодой учитель, конечно, очень красив и обходителен и умеет держать себя в руках, никогда не позволит лишнего по отношению к девушке, но… Дзюри всё же было неловко.

— Господин Кудо, зачем вы это сделали? — холодно спросила она, по окончании урока спускаясь с кресла, не обратив внимания на протянутую руку.

Ученики уже все разошлись, и они остались в классе одни. Пожав плечами, учитель улыбнулся, очень просто, как показалось Дзюри, и очаровательно:

— Раньше я преподавал в учебных заведениях другого типа и не думал, что порядки в Академии Отори так сильно отличаются. Для меня, например, нет ничего странного в том, чтобы кто-то из учеников, или даже учителей, позировал классу. У вас яркая внешность, а портрет на уроках всегда вызывает неизменный интерес. Но если я невольно обидел вас, Дзюри, прошу прощения, я и в самом деле не хотел доставить вам неудобство.

— И это всё? — Девушка королевским жестом вскинула голову, глядя прямо в глаза учителю. Казалось, он смутился.

— Да. Но вы ожидали чего-то ещё, я своим ответом невольно разочаровал вас?

Теперь смутилась Дзюри. Румянец залил её щёки, только глаза всё с тем же напряжённым вниманием изучали лицо Ёдзи. Он отвёл взгляд — это сейчас казалось самой уместной реакцией — и ещё раз отметил про себя, что перстень с печатью розы очень идёт этой юной королеве.

— Нет, не разочаровали, — призналась Дзюри. Её прямота была так же восхитительна, как и внешность, голос, как весь её необыкновенный образ. Эта девушка совершенно не походила на остальных старшеклассниц. — Наоборот, я думала, что вслед за сеансом вы пригласите меня пообедать, и уже прикидывала, как бы потактичнее отказать вам.

Ёдзи расхохотался. Его смех был неожиданно задорен и прост, и это очень успокоило Дзюри. Девушка тоже улыбнулась краешком губ.

— Простите, господин Кудо… Мне не следовало этого говорить.

— Это вы меня простите за неловкость, госпожа Арисугава! Честное слово, я не думал, что в этом учебном заведении всё так сложно! У меня действительно был к вам один вопрос, но теперь я уже боюсь задавать его!

Взгляды их встретились, и в сердце Дзюри что-то неуловимо сдвинулось. Она не смогла бы сказать точно, что случилось, но этот новый учитель не был похож на всех остальных, и оттого вызывал симпатию.

— Спрашивайте, я отвечу, — неожиданно для самой себя сказала она.

Учитель благодарно склонил голову.

— Ваша форма... — начал он, видимо, ещё испытывая некоторые колебания. — Она не похожа на те, что носят остальные ученицы. В этом есть какой-то тайный смысл?

«Только и всего?» — мелькнуло в голове Дзюри. Она улыбнулась немного снисходительно, но всё же очень мягко:

— Я член Школьного Совета.

Они кивнули друг другу на прощание, учитель пожелал ей удачного дня и ушёл по длинному коридору, не оглядываясь, ни единым жестом или взглядом не выразив заинтересованности в дальнейших отношениях. Дзюри вдруг поймала себя на том, что смотрит ему вслед. Но она даже не подозревала, что с другой стороны коридора на неё устремлён горящий взгляд цвета спелой сливы.

Сердце Сиори терзала ревность.

В стеклянной оранжерее, расположенной во дворе Академии между несколькими учебными корпусами, было прохладно и пахло розами. Собственно, розы там и росли — разных сортов и оттенков, — так что Ая на некоторое время даже забыл, зачем пришёл сюда. Медленно обходя ухоженные кусты, разглядывал соцветия, а в памяти стоял их весёлый цветочный магазинчик «Дом, где живут котята». Это чудо, что после всех событий они четверо ещё живы! Интересно, кто сейчас их руководитель — Персия? Кто после смерти последнего Персии — Такатори Сюити, дяди Оми, взял на себя ответственность за деятельность тайной организации «Вайсс»? И какова будет их следующая миссия? Вероятно, она связана с каким-то учебным заведением, раз их послали стажироваться сюда. Значит он, Ая, должен как можно лучше войти в роль учителя истории. Пока это сложно, но на миссии времени привыкать к новой роли уже не будет.

Теперь потихоньку становится ясно, почему их послали проходить практику именно в Академию Отори, — она полна загадок. Здесь ведётся какая-то тайная игра, не заметная в обычной жизни учеников и учителей, но, тем не менее, определяющая весь строй Академии, её порядки и правила. Оказалось, что кольца с печаткой, такие же, как дал им директор, носят здесь некоторые ученики. Кэн видел такое кольцо у девушки по имени Утэна, Ёдзи — у старшеклассницы Дзюри, члена Школьного Совета, капитана команды фехтования. Сегодня сам Ая на уроке заметил похожие кольца у президента Школьного Совета Тоги и его друга Сайондзи, капитана команды по кэндо. Любопытно, что все эти ученики — спортсмены, и стоит выяснить, чем, кроме общей школьной работы, занимается Школьный Совет. Возможно, в Академии существуют ещё какие-то странности? В любом случае, надо разгадать все здешние тайны, это станет хорошей тренировкой перед предстоящей миссией.

Дверь оранжереи отворилась почти неслышно, однако Ая тут же обернулся. На пороге стояла смуглая ученица с фиолетовыми волосами, её огромные зелёные глаза испуганно поблёскивали из-под очков.

— Простите, я помешала вам, — смущённо пролепетала девушка, — сейчас уйду…

— Всё в порядке, я новый учитель истории, просто пришёл полюбоваться розами, — Ая попытался вложить в свой голос всю мягкость, на которую был способен: ему показалось, что за этой скромной внешностью таится натура волевая и решительная. Чутьё никогда не подводило его: скрытое, почти не заметное обычному глазу несоответствие облика этой ученицы и впечатления, которое она производила, для Вайсс означало сигнал к действию. Опустив взгляд на её сложенные руки, Ая отметил, что кольца на ней нет.

— Вы — господин Фудзимия? Говорят, что вы очень хорошо ведёте уроки, — немного смелее произнесла девушка, кажется, ободряющий тон молодого учителя успокоил её.

— Благодарю. А вас как зовут? Я не видел вас в классах.

Девушка улыбнулась вежливой, ничего не означающей улыбкой. Ая не замедлил отметить и это.

— Химэмия Анфи. Я болела и только сегодня вернулась к занятиям.

— Скажите, Анфи, — вдруг спросил учитель, — кто ухаживает за этими розами? У этого человека явный талант, я хотел бы выразить ему своё восхищение. Дело в том, что моя вторая специальность — флорист.

Опустив голову, девушка ничего не ответила.

— Так это вы? — удивился учитель. — Не бросайте это увлечение, Анфи! Доброго вам дня.

Ая уже собирался выйти из оранжереи, как смуглая цветочница окликнула его:

— Господин Фудзимия! — и, смущаясь, протянула алую розу: — Спасибо…

Совершенно ошеломлённый, Ая вышел во двор: его кодовым цветком была именно роза. Как эта девушка догадалась? Случайность или нет? Химэмия Анфи… — он запомнит это имя.

Из оранжереи Ая направился в корпус, где располагались спортивные площадки. Несколько входов вели в разные секции. Проходя мимо двери в фехтовальный зал, он заметил Оми, беседовавшего с невысоким пареньком с голубыми волосами. Ая уже почти свернул за угол, к двери клуба кэндо, когда мимо, чуть на него не налетев, вихрем пронеслась растрёпанная девушка, как две капли воды похожая на нового знакомого Оми. Пожав плечами, Ая вошёл в заветную дверь.

— Рад, что вы пришли, господин Фудзимия. Это большая честь для клуба и для меня лично, — Сайондзи приветствовал его поклоном. «Аристократ», — подумал Ая с некоторой долей симпатии, а вслух заметил:

— Я когда-то тоже занимался этим видом спорта, но, кажется, уже немного подрастерял навык. Хорошо, что в Академии есть такой клуб. Я буду ходить на тренировки, если вы не возражаете.

Сайондзи был польщён, но гордость и этикет не позволили ему обнаружить своё внутреннее ликование. Теперь в его клубе будет заниматься учитель, а не только ученики, это сразу поднимет престиж клуба кэндо в Академии! Даже Тоге никогда такое не удавалось!

Ая переоделся, выбрал себе синай, и, после обязательных ритуалов приветствия (уже во время которых Сайондзи понял, что имеет дело с достойным противником), тренировка началась.

Говоря о том, что подрастерял навык владения мечом, господин Фудзимия сильно поскромничал. Сайондзи едва отбивал его удары, хотя было заметно, что учитель работает не в полную силу. Во время боя он был холоден и спокоен и, сам не делая ни одного лишнего движения, заставлял противника кружиться вокруг него, теряя силы. После нескольких схваток пот лился с Сайондзи градом, и все мышцы были так напряжены, что он уже готов был, несмотря на свою гордость, молить о пощаде. Но до этого, к счастью, не дошло: учитель сам предложил завершить занятие. Оставив синаи, они присели рядом на татами.

— Благодарю вас, Кёити. Было очень хорошо размяться после нескольких лет перерыва, но мне, пожалуй, на сегодня хватит, — сказал Ая и добавил, чуть погодя: — Для ученика у вас прекрасная форма, и, несмотря на разницу в возрасте и подготовке, вы очень достойный соперник.

Недоверчиво окинув учителя долгим пристальным взглядом, Сайондзи, наконец, решил, что у того не было желания польстить, настолько серьёзен и прост был весь облик господина Фудзимии. Что ж, тем приятнее похвала.

— Благодарю вас, — ответил он, склоняя голову в знак признательности. — Вы настоящий сэнсэй! Для меня честь — быть вашим соперником!

В этот момент в зал для тренировок вошёл Тога. Заметив рядом с Сайондзи нового учителя истории, президент Школьного Совета очень удивился.

— Неужели вы уже закончили? Я опоздал? — спросил он.

Сайондзи наградил друга торжествующей улыбкой с лёгким оттенком превосходства, и это не укрылось от Аи.

— Господин Фудзимия очень любезен. И он — превосходный мастер, нам стоит учиться у него!

Тога, казалось, был серьёзно расстроен. Бросив на Президента быстрый, но внимательный взгляд, Ая отметил, как при этих словах дрогнули его губы и заблестели глаза. Это не просто уязвлённое самолюбие, здесь что-то другое. Сайондзи тронул какую-то глубоко скрытую струну в душе друга и соперника, прекрасно зная, какой получится эффект. Эти двое не так просты, как кажется.

— Не расстраивайтесь, Тога, — сказал Ая, направив острый и внимательный взгляд прямо в лицо старшекласснику, отчего тот слегка смутился. — Я сейчас говорил, что собираюсь восстановить свою спортивную форму после длительного перерыва. Думаю, у нас ещё будет случай погонять друг друга в этом зале.

Сайондзи сдержанно усмехнулся: воспитание не позволило ему расхохотаться в голос. Синие глаза Тоги радостно заблестели.

— Благодарю вас, господин Фудзимия. — Его поклон был более изящен, чем того требовали обстоятельства. — И раз уж я опоздал на тренировку, позвольте сделать чаю для всех?

Он ушёл за перегородку готовить чай, а Ая и Сайондзи заговорили о военном воспитании мальчиков в семьях благородных родов. Через некоторое время тонкий слух Вайсс уловил обрывок разговора, невольно заставивший вслушаться внимательнее.

—…Нанами, что ты тут делаешь?

— Онии-сама! Мне всегда не везёт! Ты вечно занят, ты совсем не уделяешь мне внимания!

— Что случилось, Нанами? Говори быстрее, меня уже ждут.

— Стоит мне заинтересоваться кем-нибудь, как тут же появляется эта Утэна, или дурочка Химэмия! Скажи, онии-сама, чем я хуже их?

Вздох Тоги был так тяжёл и выражал такую мировую безнадёжность, что Ая чуть не выдал себя, так хотелось повернуться и подробнее, сквозь щели в перегородке, разглядеть эту сцену.

— Проще говоря, тебе кто-то нравится, а он… — начал было Президент, но сестра не дала ему закончить, обиженно выпалив:

— …вечно таскается с Утэной! Просто не отлипает от неё, словно она мёдом намазана!

— Это ваши проблемы, что я могу сделать?

— Поговори с ним, онии-сама! Он же твой одноклассник!

— Что?!

В руках Тоги зазвенели чашки, слышно было, как он ставит поднос обратно на столик. Нанами ехидно захихикала:

— Да нужен мне твой Сайондзи! Сам возись с этим придурком! …Это Кэн, ваш новенький. Он тако-о-ой, онии-сама!..

Рассерженный голос Президента дал понять, что это было последней каплей, разговор окончен.

— Хватит, Нанами, иди отсюда, не зли меня! Я не собираюсь решать твои личные проблемы и тем более ссориться из-за них с Утэной.

— Да ты просто завидуешь, что она победила тебя и отбила Невесту-Розу! — с обидой выпалила Нанами, но почти тут же дверь за ней захлопнулась.

Через минуту Тога появился в зале с подносом и чашками. Лицо его выражало очень сложную гамму чувств, между бровями легла складка озабоченности.

— Опять Нанами неймётся? — участливо спросил Сайондзи, тоже слышавший перепалку за перегородкой.

Тога вздохнул:

— Тебе повезло, у тебя нет младшей сестры… Простите нас, господин Фудзимия!

Ая сделал вид, что всё это его не касается, и тактично сменил тему разговора.

— Привет! Ты здорово фехтуешь! Я наблюдал за вашим поединком: ещё чуть-чуть, и ты бы победил капитана!.. Прости, не представился: меня зовут Оми.

Оми и Мики, стоя на пороге фехтовального зала, приветливо разглядывали друг друга. Каждый из них, казалось, видел в собеседнике собственное отражение: те же огромные голубые глаза, тот же невысокий рост и уверенная гибкость движений, то же доброжелательное любопытство и добрая, открытая улыбка. Только у одного волосы были светло-русыми, а у другого — голубыми. Подобное сходство, с первого взгляда бросающееся в глаза, сразу же вызвало у каждого из парней симпатию, потому и разговор завязался легко, так, словно они были давно знакомы.

— Мики. Рад познакомиться! Тем более что я про тебя уже наслышан: Утэна рассказывала, как ты вчера на уроке информатики своими вопросами поставил в тупик самого учителя.

Оми смущённо кашлянул:

— Я занимался в школе с компьютерным уклоном, и всё, что вы здесь проходите, мне уже известно. А вот фехтование — это да! Это здорово! Я бы тоже с удовольствием записался в клуб, только у вас такой строгий капитан, что страшно к ней подходить.

— Нет, Дзюри добрая, — улыбнулся Мики, — просто немного замкнутая. Хочешь, я вас познакомлю?

Оми лукаво прищурился:

— Она тебе нравится! Я угадал?

Но на лице его нового знакомого, вопреки ожиданиям, не появилось ни капли смущения. Мики только по-доброму рассмеялся:

— Дзюри хороший товарищ! Мы общаемся не только в фехтовальном клубе, но и на заседаниях Школьного Совета.

В этот момент к ним подошла Химэмия — скромная девушка, подруга Утэны, с которой Оми теперь учился в одном классе. Внимательно присматриваясь к своим одноклассникам, в Химэмии он не нашёл ничего особенного, кроме странной преданности своей подруге, — они были слишком непохожи, и трудно было сказать, что их связывает. Но сейчас Оми с удивлением отметил, как при взгляде на эту с виду ничем не примечательную девушку щёки Мики стали пунцовыми.

— Химэмия? Ты здесь? — пробормотал он вместо приветствия.

Вынув из кармана письмо, девушка протянула его Оми.

— Я только отдать письмо… это от брата, — добавила она, мимолётно взглянув на Мики и снова опустив глаза.

— Хочешь погулять с нами?

— Нет, я лучше пойду… Сегодня один учитель похвалил моё умение ухаживать за розами, не могу его разочаровать.

Очень вежливо и ровно, не выделяя кого-то одного, попрощавшись с мальчиками, Химэмия направилась в сторону розария. Мики проводил её восхищённым взглядом, Оми — удивлённым. «От брата…» Кто её брат? Распечатав конверт и пробежав глазами короткое послание, младший член команды Вайсс вспыхнул, как мак: он узнал затейливый вензель. Акио предлагал ему завтра зайти в гости.

Уроки закончились, но покидать территорию учебных корпусов Академии Ёдзи не спешил. Приняв свой самый беззаботный вид, заложив руки за спину и насвистывая что-то мелодичное, он прогуливался по двору. Со стороны казалось, что молодой учитель, весьма довольный первыми учебными днями, наблюдает за жизнью Академии, стремясь как можно быстрее освоиться здесь. Но Ёдзи видел, как Кэн ждал Утэну на пороге одного из корпусов, и как потом они вместе отправились куда-то; как Оми, на ходу пересмеиваясь с новыми приятелями, промчался мимо него и скрылся в спортивном корпусе за дверью фехтовального зала; как мелькнула у дверей оранжереи длинная коса Аи, и как потом туда же зашла смуглая ученица, чем-то напомнившая своими чертами директора Академии. Что ж, ещё пара дней, и можно будет вполне определённо судить о том, в каких отношениях между собой находятся ученики и учителя, а так же, чем занимается Школьный Совет. Однако пока эта информация ни на шаг не приблизила их к разгадке тайны печаток с розами. Подождём, время ещё есть.

Размышляя таким образом, Ёдзи подошёл уже почти к самому спортивному корпусу, как вдруг, как ему показалось, в него врезалась торпеда. Реакция не подвела: охнув от неожиданности, Вайсс схватил в железные объятья то, что к нему прилетело, и поднял над землёй. Это была не торпеда, а девушка, ученица, с растрёпанными синими волосами, вся раскрасневшаяся от бега. Губы её были крепко сжаты, на ресницах блестели слёзы злости.

— Эй, красавица, кто тебя обидел? — ласково спросил Ёдзи, не спеша, тем не менее, ставить девушку на землю: она была как две капли воды похожа на члена Школьного Совета Каору Мики, ещё одного обладателя перстня с печаткой, и отпускать такую удачу Вайсс не собирался.

— Пустите меня! Поставьте на место! — девушка отчаянно замолотила по его плечу сжатыми кулачками. — Маньяк! Извращенец! Я закричу!

— Да ты же сама на меня налетела, чуть не сбила с ног! Что я должен был делать? — усмехнувшись, Ёдзи опустил девушку и заботливым жестом расправил смятый воротник её формы. — Я не маньяк, я учитель рисования.

Девушка стояла, пристыжено потупив глаза: уйти, не извинившись, она не решалась, однако совершенно не знала, как загладить свою оплошность. Но учитель, видимо, совсем не обиделся. Он приветливо улыбался и казался очень добрым.

— Меня зовут Кудо Ёдзи. А тебя?

— Кодзуэ… Каору Кодзуэ. Простите, господин Кудо! Ужасно глупо получилось, я сожалею…

— Не расстраивайся. Я вижу, что у тебя проблемы, и если могу чем-то помочь…

Во дворе Академии было оживлённо и шумно, как всегда. С весёлым визгом носились друг за другом ученики младших классов, старшие ребята степенно прогуливались небольшими группами или парами, здесь же на лавочках сидели учителя, разговаривая между собой или с учениками. Оглядевшись вокруг, Кодзуэ снова посмотрела на учителя. Сейчас эмоции немного улеглись, и злость, охватившая её в тот момент, когда она увидела, с какой теплотой улыбались друг другу Мики и новый мальчик, сменилась чувством тоскливой безнадёжности. Её брат вечно занят, и мало того, что ему нравится Химэмия, теперь он ещё нашёл себе нового друга. А этот учитель рисования такой красивый и добрый, он, наверное, правда хочет помочь, но ведь ему не расскажешь о том, насколько важно для Кодзуэ внимание брата!

Девушка вздохнула:

— Вы очень хороший, господин Кудо. Но вы мне ничем не поможете…

Ёдзи озадаченно потёр лоб.

— И ты меня пойми, — сказал он мягко, — я не могу оставить тебя одну в таком состоянии. Это не по-человечески! Знаешь что? Мне здесь дали замечательный класс, а я ещё не знаю, где там что лежит. Пойдём со мной, разберём вместе рисовальные принадлежности, ты немного успокоишься и придумаешь, как решить свою проблему.

Синие глаза Кодзуэ, наконец, блеснули улыбкой.

— Хорошо, — кивнула она. — Спасибо…

И они вместе отправились в учебный корпус. Дорога до него была совсем короткой, но всё же Ёдзи заметил, каким недовольным взглядом Мики, возвращавшийся из спортивного корпуса, проводил свою сестру, и какое торжество при этом изобразилось на её лице. Однако, занятый наблюдением за близнецами, он даже не подумал повернуть голову в другую сторону, где под деревом стояла девушка с горящим взглядом цвета спелой сливы. В тот момент, когда Ёдзи и Кодзуэ проходили мимо, на лице её мелькнуло очень странное выражение.

А когда они скрылись за дверью учебного корпуса, Сиори, загадочно улыбаясь, достала из сумки блокнот и ручку и левой рукой нацарапала на листке несколько корявых строк.

Капитан команды фехтования всегда покидала зал последней. Только проверив, на месте ли инвентарь и не забыли ли ученики чего-нибудь в раздевалке, она подошла к своему шкафчику с намерением переодеться и идти домой. Но тут её ждал сюрприз. На сложенном вчетверо листке, прикреплённом скотчем к крышке ящика, стояла надпись: «Для Дзюри». Сомнений быть не могло, это письмо предназначается ей, значит, следует прочесть его. Однако первый взгляд на анонимку, написанную корявым, явно изменённым почерком, вызвал у девушки приступ почти физического отвращения. «Тебе нравится новый учитель рисования, — значилось в записке, — поэтому ты должна знать, что он маньяк-извращенец. Сейчас, в эти самые минуты, он соблазняет ученицу в классе рисования». В ярости разорвав записку в мелкие клочки, Дзюри быстро переоделась. Кто этот наглец, что посмел следить за ней?! К тому же, господин Кудо не сделал ей ничего дурного, и вообще он производит впечатление честного человека, не способного к подобным подлостям. Или она просто ничего не знает о нём?.. В сердце Дзюри закралось сомнение. Учитель рисования очень красив — это правда. И он, конечно, способен ценить красоту окружающего мира, будь то вещь или человек. Но поверить в то, что он соблазняет молоденьких учениц, пользуясь своим положением, Дзюри всё же не могла.

Погружённая в эти мысли, она и сама не заметила, как оказалась в учебном корпусе, в коридоре, ведущем к кабинету рисования. Дзюри поймала себя на том, что анонимка произвела на неё такое сильное впечатление, и ей стало совестно: если не в её характере верить всяким сплетням, то что она тут делает? Глубоко вздохнув в попытке вернуть хладнокровие, девушка уже была готова уйти, пока её никто не заметил, но в этот момент дверь класса рисования открылась и на пороге появилась Кодзуэ.

— Я вам очень благодарна, господин Кудо! Мне и правда стало лучше!

Сестра Мики улыбалась такой светлой и счастливой улыбкой, глаза её так ярко блестели, что Дзюри невольно вздрогнула: неужели, правда?! Вслед за Кодзуэ на пороге показался учитель: он был сдержан, но улыбался не менее радостно.

— Рад, что мне удалось вернуть тебе хорошее настроение! И спасибо за компанию: вдвоём заниматься такими скучными вещами, как разбор рисовальных принадлежностей, оказалось даже приятно.

Весело рассмеявшись, Кодзуэ поклонилась учителю на прощание и исчезла в другом конце коридора. И только тут Ёдзи заметил Дзюри — её заинтересованный и одновременно полный молчаливого превосходства взгляд ясно давал понять, что она не случайно оказалась здесь.

— Арисугава? Рад вас видеть.

Но на тёплое приветствие учителя Дзюри ответила холодным полупоклоном — проявлением вежливости, не более.

— Я тоже, господин Кудо. Простите, я случайно стала свидетелем сцены, которую не должна была видеть.

Казалось, учитель был просто ошеломлён её словами.

— Сцены? — переспросил он, вперив в лицо Дзюри острый, испытывающий взгляд. — Да что, в конце концов, происходит в этой Академии? Я встретил во дворе девушку, она была чем-то сильно расстроена, и, чтобы развлечь её, пригласил к себе в класс разобраться в красках. Да, я не знаю, как вести себя в подобных ситуациях, я не психолог, и предложил первое, что пришло в голову. Но что вы подумали, Дзюри?!

— Что вы маньяк, господин Кудо, — просто ответила она, не опуская взгляда.

Ёдзи закрыл лицо руками.

— Вы удивительная девушка! — наконец сказал он наполовину шутливо, наполовину умоляюще. — Давайте будем считать всё это досадным недоразумением? Хорошо?

Дзюри недоверчиво кивнула. Конечно, настроение Кодзуэ изменчиво, как погода осенью, и всё действительно могло быть именно так, как говорит учитель… но записка? Эти колкие слова никак не хотели уходить из памяти: «Тебе нравится новый учитель рисования…» Нравится ли? Действительно ли нравится?.. У господина Кудо золотистые волосы и очень красивые зелёные глаза. Он старше и опытнее, он знает жизнь, знает, что происходит за стенами Академии. Но он ничего не знает ни об Ордене Печати Розы, ни о Дуэльной Арене, ни о том, что связывает их — дуэлянтов. Не знает он и о медальоне, который она прячет на груди, под застёгнутым на все пуговицы мундиром… Значит, можно просто улыбнуться ему и ответить «да» на приглашение проводить её вниз, до двери учебного корпуса.

Едва Дзюри скрылась за углом одного из зданий, направившись, вероятно, домой, Ёдзи со вздохом облегчения присел на лавочку во дворе Академии и долго сидел так, глядя в небо, пытаясь составить из пёстрой мозаики сегодняшних событий какое-то подобие целой картины.

— Ух ты, какие развалины! Давай полазаем? — не дожидаясь ответа Утэны, Кэн одним прыжком взлетел на обломок лестницы. — Смотри-ка, здесь можно хорошо встать, и так далеко видно! Давай руку!

Утэна протянула приятелю руку и тут же оказалась на не слишком просторной, но устойчиво-безопасной площадке. Отсюда вверх вели разрушенные ступени, обрываясь где-то под закопченными развалинами арки. На обломках камней росла трава, по всей видимости, здесь давно никто не был.

— Здорово! — восхитилась девушка, оглядывая окрестности. — Ты хорошо придумал, почему я сама никогда раньше не догадывалась сюда забраться?

— А что это за место? — полюбопытствовал Кэн.

Утэна неопределённо пожала плечами:

— Какой-то Зал… Мемориальный Зал — так говорил Мики. Но когда он мне об этом рассказывал, я, кажется, невнимательно слушала и всё забыла.

Вскарабкавшись, как кошка, по обломкам ступеней, парень исчез под аркой. Утэна осталась одна. Её вдруг охватило странное чувство дежа-вю: словно она уже была здесь. Вот эта лестница, такая знакомая, будто не один раз она по ней ходила; там, куда забрался Кэн, должен быть вход в просторный вестибюль с множеством фотографий на стенах; дальше — кабинеты… Сердце девушки сжало необъяснимое чувство, казалось, она забыла что-то очень важное… кого-то, кто раньше играл важную роль в её жизни. И сейчас она словно стоит на обломках чьей-то судьбы перед дверью в собственное прошлое.

— Мемориальный Зал… — повторила Утэна едва слышно. — Мне это приснилось?

И тут же, охваченная волнением, в котором так странно смешались тревога и любопытство, она стала взбираться вверх по разрушенным ступеням. Движения её были так нервны, резки и нетвёрды, что на последних шагах она едва не сорвалась вниз. Нога скользнула по камню, и вместе с мыслью о неизбежном падении перед внутренним взором вдруг мелькнул неясный, словно окутанный туманом, облик юноши в синем мундире Академии, с розовыми волосами и печальным взглядом вишнёвых глаз. Юноша сделал шаг навстречу, и Утэна всем телом рванулась к нему, чувствуя, как теряет последнюю опору…

…Когда она всё же решилась открыть глаза, то обнаружила, что стоит под обгоревшим проёмом арки, прижимаясь спиной к колонне. Кэн держал её за плечи, он был так близко, что девушка чувствовала запах цветов, исходящий от его волос. В огромных серых глазах тревога, он волновался за неё, и сейчас ещё не успел успокоиться, — Утэна чувствовала, как бешено колотится его сердце совсем рядом.

— Ты с ума сошла! Зачем ты руки отпустила?! Я едва успел тебя поймать!

— Так это ты меня вытащил?

— А кто?

Утэна уткнулась носом в его плечо. Кэн растерянно гладил её по голове, успокаивал неловкими фразами и обнимал, всё крепче прижимая к себе. У него очень тёплые руки и добрые глаза, а тот, другой, был совсем не таким. Наверное, это всё и правда ей приснилось когда-то давно. Не стоит больше об этом думать…

Немного придя в себя после пережитого волнения, ребята сели рядом под аркой на обломки камней, насыпавшиеся сюда с упавших стен. Когда-то на этом самом месте действительно была дверь, а сейчас за порогом остался лишь провал, и внизу уже зеленели молодые деревья, тянущиеся к солнцу сквозь рухнувший пол.

— Ты замечательный, — внезапно сказала Утэна.

Щёки Кэна слегка порозовели от смущения.

— Да ладно, — пробормотал он. — Любой на моём месте поступил бы так же.

Девушка лукаво улыбнулась в ответ.

— Ну, не любой! Например, у Вакабы просто сил бы не хватило удержать меня, а Химэмия вообще бы сюда не полезла.

Кэн взъерошил пальцами волосы, словно раздумывая о чём-то, и, наконец, решившись, вдруг выпалил:

— Слушай, я давно хотел тебя спросить, что вас связывает с Анфи? Вы такие близкие подруги, но, кажется, у вас вообще нет ничего общего!

Глаза Утэны заблестели необъяснимой нежностью.

— Она такая заботливая, и мы живём в одной комнате, и вообще… — При этих словах девушка опустила взгляд на перстень с розой, который уже некоторое время теребила пальцами, и добавила: — Я как-то не задумывалась, почему мы дружим, но мне всегда хочется поддержать её, ведь на самом деле ей очень нужна поддержка.

— Ты веришь в настоящую дружбу? — спросил Кэн дрогнувшим голосом.

Утэна кивнула:

— Верю! Может быть, это глупо, но я всё равно верю, ведь ради этого стоит жить.

Закусив губу, Кэн отвернулся. Некоторое время он молча разглядывал окрестности, которые хорошо просматривались с этой высоты, а потом вдруг сказал, что ему пора. Они осторожно спустились вниз. Утэна отметила, что в глазах её друга появилось что-то новое: какая-то печальная сосредоточенность или тайная боль. Казалось, что и улыбается он сейчас через силу. Но это неудивительно: Кэн так сильно волновался за неё! Им обоим действительно надо отдохнуть.

Однако отдыхать Кэн не собирался. Проводив Утэну, он вернулся к развалинам Мемориального Зала, обогнул их и углубился в заросшую, давно не подстригавшуюся аллею. Какое-то время он бродил среди пышных кустов, внимательно оглядываясь по сторонам, и, наконец, поиски увенчались успехом: на полянке, озарённое солнечными лучами, белело небольшое надгробие, которое незадолго до этого он увидел с высоты развалин. «Тида Мамия», — гласила надпись. Рядом лежал свежий букет красных роз. Но, протянув руку, Кэн не смог коснуться ни роз, ни камня: голова вдруг закружилась, а перед глазами поплыл такой туман, что показалось, будто рука прошла сквозь надгробие, не задев его. «На сегодня, пожалуй, хватит…» — подумал Кэн, ощупывая лоб и протирая глаза. Ещё раз бросив взгляд на букет красных роз, он отправился назад, к развалинам, и вновь взобравшись по лестнице под обгоревшую арку, долго сидел, прислонившись спиной к колонне, которой недавно касалась девушка, так верящая в настоящую дружбу.

— Доброго вечера, господин Цукиёно! Рад, что вы откликнулись на моё приглашение.

Директор Академии был сама любезность и доброжелательность. Сейчас он свеж и изящен, словно едва распустившийся бутон: красная рубашка очень идёт ему, светло-сиреневые волосы красиво обрамляют смуглое лицо, а улыбка столь великолепна, что Оми уже догадывается о том, насколько безгранична в Академии власть этого сильного и обаятельного человека.

— Просто Оми, хорошо? Не будем раскрывать моё инкогнито.

Башня, где жил директор, была, пожалуй, самым высоким зданием Академии, и таким же подчёркнуто утончённым, как и человек, который обитал в ней. Поднявшись в лифте на верхний этаж, Акио проводил гостя в просторную комнату, в которой почти не было мебели, если не считать стола и двух белых диванчиков, зато у огромного окна стоял странный аппарат, напоминающий своим видом телескоп и в то же время не слишком на него похожий. Пока Оми с нескрываемым любопытством разглядывал удивительную машину, директор ненадолго вышел в соседнюю комнату и почти тотчас вернулся.

— Я попросил сестру приготовить нам чай. Она делает просто замечательное печенье, уверен, вам понравится!

— Если бы я знал заранее, что Химэмия ваша сестра, то попросил бы определить меня в другой класс, — сказал Оми. — Мне ужасно неловко, что сейчас она готовит чай своему однокласснику!

Акио улыбнулся и, жестом пригласив Оми присесть на диванчик, сам устроился напротив.

— Не однокласснику, а гостю своего брата, — заметил он, внимательно вглядываясь в голубые глаза юноши. — Анфи — моя единственная сестра, я очень её люблю, и она меня тоже, а потому всегда рада помочь. Но скажите, как вам нравится наша Академия? Теперь вы уже проникли почти во все её тайны и можете составить полное впечатление.

— Вы талантливый руководитель, господин Отори! — сказал Оми. — Здесь отлично всё организовано: преподавание, быт и отдых учеников. Мы с друзьями, обмениваясь впечатлениями, не нашли ничего, к чему можно было бы придраться. Я очень рад, что судьба привела меня именно к вам!

Последняя фраза была сказана не случайно и произвела именно тот эффект, на который рассчитывал Оми: Акио легонько кашлянул с показным смущением и, словно бы случайно, переменил позу, — теперь их руки на столе почти соприкасались.

— Ваша похвала очень льстит моему самолюбию, — ответил Акио, не сводя взгляда со своего гостя, а затем чуть наклонился вперёд и добавил значительно тише: — Ведь в вашей семье талант руководителя передаётся по наследству, я не склонен заблуждаться относительно вашего возраста. Вы, Оми, серьёзный человек, и без сомнения унаследовали лучшие черты вашего рода. Скажите, почему вы не хотите открыто носить имя Такатори? Это сила и власть над людьми. Вы могли бы покорять и разбивать сердца женщин, могли бы взять под защиту жизни тех, кто вам дорог. Сейчас вы ещё молоды, и, возможно, не осознаёте тех преимуществ, которые способно дать громкое имя. Но, поверьте моему опыту, даже если вам не нужна власть, иногда, в тяжёлые минуты, её преимуществ ничто не может заменить.

Оми молча опустил глаза. Дядя имел власть, она не спасла его. Громкое имя не спасло и Оку, его погибшую сестру. Он — Вайсс, убийца, по-другому уже не будет. Но, может быть, этот человек всё-таки прав? То, чего не может Цукиёно Оми — взять на себя грехи своих друзей и пролитую ими кровь, — может Такатори Мамору. Он может стать Персией, сменив дядю на этом посту, координировать действия трёх тайных организаций — «Критикер», «Вайсс» и «Крашерс», — чтобы наказывать тех, кто причиняет людям зло, обходя закон. Он может использовать своё имя и положение в обществе только для этого, потому что он — Вайсс.

Идея этой стажировки возникла тогда, когда дедушка рассказал об «Эпитафии» — тайной организации, уносящей множество невинных жизней. Все нити вели в Академию Коа, и Мамору боялся ошибиться, послать Вайсс на задание без должной подготовки. Но тогда это всё равно казалось почти игрой, Оми не мог поверить в то, что способен стать Персией. Сейчас же слова директора Академии Отори прозвучали для него, как голос судьбы.

Акио удивлённо поднял брови, но мгновение спустя черты его лица разгладились. Должно быть, он заметил смятение гостя, однако, не подозревая, чем оно вызвано на самом деле, приписал его успехам своего личного обаяния. Директор Академии гипнотически заглянул в глаза Оми — и положил ладонь на его руку, ободряюще сжимая похолодевшие от волнения пальцы. Однако юноша был так глубоко погружён в свои мысли, что не сразу понял смысл этого жеста. Он только пробормотал:

— Благодарю вас, господин Отори. Вы даже сами не представляете, как сильно помогли мне…

— Я рад! — чарующе улыбнулся Акио.

Легко стукнула открывающаяся дверь, на пороге показалась Химэмия с подносом, на котором стояли чашки, вазочка с печеньем и букет цветов. Только теперь Оми осознал, в каком неловком положении застала его одноклассница! Покраснев, он тут же выдернул свою руку из руки Акио и принял скромную позу, полагающуюся гостю. Глаза директора Академии откровенно смеялись, а улыбка была всё так же недвусмысленна. Химэмия, казалось, не заметила этой игры. Поставив поднос на стол, она приветливо поклонилась гостю. Но едва увидев цветы, Оми обомлел, чуть не открыв рот от удивления: в вазочке стоял букет фрезий.

— Химэмия, ты побудешь с нами? — живо спросил он, с одной стороны, не желая больше оставаться с Акио наедине, с другой — горя нетерпением узнать, как эта девушка догадалась, что фрезия — его кодовый цветок.

— В самом деле, Анфи, — кивнул её брат, переведя взгляд с очаровательно порозовевших щёк гостя на вежливо-бесстрастное лицо сестры, — почему здесь только две чашки?

— Я не хотела вам мешать, — сказала она. — Но если ты просишь, брат…

Оми обратил на неё умоляющий взгляд. Ему показалось, что в зелёных глазах за стёклами очков мелькнула искра благодарности. Девушка поспешно принесла ещё одну чашку и села рядом с Акио, почти незаметным заботливым и нежным жестом коснувшись его руки. «Кажется, я влип…» — подумал Оми.

— Послушай, Химэмия, — поинтересовался он вслух, — у тебя в оранжерее так много чудесных роз, почему ты принесла фрезии?

Одноклассница улыбнулась ничего не означающей улыбкой.

— Анфи так много общается с растениями, и так мало с людьми, что каждый человек, похоже, для неё тоже ассоциируется с определённым цветком, — ответил вместо девушки её брат. — Мне она всегда приносит розы.

Химэмия кивнула:

— Это так. Почему-то мне показалось, что эти цветы очень подходят тебе.

— Ты сама похожа на цветок, на розу — такая же красивая, — сказал Оми и тут же, осекшись, снова внимательно взглянул на девушку. Он вспомнил, как Ая рассказывал им про разговор президента Школьного Совета со своей сестрой, случайно услышанный им в клубе кэндо. «Она победила тебя и отбила Невесту-Розу…» Девушка, похожая на розу — сестра директора Академии, неразлучная подруга Утэны. Утэна всегда носит на пальце это удивительное кольцо, какие есть только у избранных, и роза на печатке явно напоминает ей о Химэмии, — об этом говорил Кэн. К тому же, при первой встрече Акио упоминал про каких-то дуэлянтов. Теперь, кажется, становится понятно, почему все члены Школьного Совета, обладатели таких же колец, спортсмены. Они сражаются друг с другом! Пока не ясно, по какой причине, но зато ясно, что — вернее, кто — является наградой за победу. И если его догадки верны, то Химэмия — не обычная девушка, в ней заключена какая-то особая сила. Значит, не стоит удивляться, если однажды она словно бы случайно подарит Ёдзи каттлею, а Кэну горечавку…

Все эти мысли промелькнули в голове за секунду; Анфи тем временем скромно опустила голову и тихо произнесла:

— Я не привыкла, когда меня так хвалят… Давайте поговорим о чём-нибудь другом.

Акио рассмеялся, ласково обнял сестру, и они действительно заговорили о другом.

— Ну что ж, в общих чертах всё ясно, — подвёл итог Ёдзи. — Меня заботит только одно: если эта девушка, Химэмия, и правда видит нас насквозь, знает ли она, кто мы такие? И, если знает, не расскажет ли об этом своему братцу?

Оми покачал головой:

— Вряд ли. У них с братом… ммм… как бы это сказать… очень близкие отношения, но не настолько, чтобы она сразу стала выдавать ему свои секреты. Мы не знаем, кто она, каковы её возможности, поэтому, думаю, будет лучше пока её не сердить. Во всяком случае, я заметил, как она была мне благодарна за то, что я не поддался ухаживаниям её брата.

Детектив хихикнул в кулак, а Ая, нахмурившись, пробормотал:

— Им что тут, делать больше нечего?

— А что с печатками? — напомнил Кэн.

Друзья переглянулись.

— Раз кольцо — знак дуэлянта, — нерешительно начал Оми, — значит, и нам тут придётся немного подраться…

— Да-а, — протянул Ёдзи, откидываясь на спинку кресла и мечтательно заложив руки за голову. — Эта Академия полна загадок! Признаться, даже жаль, что мы не на миссии!

— Вот ещё! — возразил Кэн. — Уверен, ты бы не смог убить ни красавицу Дзюри, ни эту сумасшедшую Кодзуэ, которой ты тоже явно нравишься, ни даже Сиори, хотя она вечно за тобой шпионит.

— Красавчик Ёдзи в своём репертуаре, — усмехаясь, проронил Ая.

Детектив пожал плечами:

— Что я могу сделать, если женщины так меня любят? — но тут же строго напомнил: — Отставить любовь, у нас ещё одна загадка не решена. Кэн, тебе точно не померещилась эта могила?

Бывший футболист озадаченно почесал в затылке. После того, как он рассказал друзьям о странном надгробии, они не раз уже обшарили весь парк вокруг развалин, но не нашли ничего, что хотя бы отдалённо её напоминало.

— Ну, признайся, ты был взволнован, рядом с тобой была красивая девушка…

Но Кэн не поддержал шутки. Окинув друга суровым взглядом, он произнёс отчётливо и сердито:

— Утэна здесь ни при чём. Я видел могилу, на ней было написано «Тида Мамия», а рядом лежал свежий букет красных роз. И уверен, что это мне не померещилось.

— Подожди, — примирительно заметил Оми, — возможно, Ёдзи хотел сказать, что Утэна тоже что-то видела?

С минуту Кэн смотрел на него, не видя, глубоко задумавшись, потом вдруг хлопнул себя по лбу:

— Верно! Когда она чуть не упала, то очень странно спрашивала меня, точно ли это я её вытащил? Хотя рядом никого не было, даже в парке, и она об этом знала. Значит, она тоже?..

— Думаю, это просто привидение, — сказал вдруг Ая. — И могила — призрак из параллельной реальности. В некоторых монастырях монахи иногда наблюдают явления искривления пространства, дающие похожие эффекты.

— Но здесь-то не монастырь! — возразил Ёдзи.

Ая озадаченно глянул на друга и медленно произнёс:

— Ты прав… Не монастырь. Тогда, похоже, что галлюцинации наводятся специально. И если это делает не какой-нибудь паранорм, вроде наших заклятых друзей Шварц, то, скорее всего, машина. Я слышал, что в Академии Отори велись какие-то секретные научные разработки, но почему-то раньше не придавал значения этой информации. Кто-нибудь видел здесь профессоров и лаборантов? Знает, в каком учебном корпусе всё это происходит?

Вайсс молча переглянулись: за всё время пребывания в Академии они не заметили ничего, что указывало бы на её научную деятельность.

— Мемориальный Зал? — в один голос предположили Кэн и Оми.

Ая кивнул:

— Очень логично. Если в этом здании действительно была секретная лаборатория, то понятно, почему сейчас оно лежит в руинах. Я не удивлюсь, если узнаю о том, что все участники эксперимента умерли по неизвестной причине.

Услышав это, Кэн вздрогнул и побледнел: идиот, осёл, остолоп! Когда он, наконец, поумнеет?! Какого чёрта он потащил в это здание Утэну?! Сначала надо было самому всё проверить! Кэн с неудовольствием признавался себе, что за последнее время эта удивительная девушка стала ему необъяснимо дорога. Потому ли, что она сильно напоминала Юрико, улетевшую в Австралию вслед за своей мечтой? Или просто потому, что у Утэны хватало смелости быть не похожей на прочих учениц Академии? Кэн не мог бы сказать точно, но одно знал наверняка: он — Вайсс, а значит, не может давать волю своим чувствам. Тьма, владеющая душами убийц, даже краем не должна коснуться судьбы Утэны! И он готов сделать для этого всё, что от него зависит.

Тем временем Вайсс выдвигали новые предположения, суть которых сводилась к следующему: кто же из двоих возможных кандидатов — Химэмия или её брат — занимается наведением галлюцинаций? После жарких споров решили, что это Акио: он — директор Академии, он тщеславен и самолюбив, а потому способен инициировать некую научную разработку, чтобы повысить рейтинг учебного заведения и поднять свой личный престиж. Возможно, результатом этого эксперимента и стала какая-то машина, с помощью которой можно было бы наводить галлюцинации, мороча голову ученикам и учителям Академии и приукрашивая действительность во время проверочных комиссий.

Когда друзья дошли в обсуждениях до этого места, Оми вдруг вспомнил странную штуку, стоявшую в доме Акио, так похожую и не похожую на телескоп.

— Эх, жалко, я тогда не спросил подробнее о её устройстве! — посетовал Оми. — Но кто же знал?

— Наверное, сейчас ещё не поздно это сделать? — спросил Ёдзи с надеждой.

— Поздно… — вздохнул Оми. Ая пояснил:

— Ему теперь туда нельзя: кто знает, что на уме у этого извращенца? К тому же, Оми был в башне только сегодня, если завтра он вновь заявится туда, то это будет однозначно воспринято как согласие… гм… А ещё мы настроим против себя Химэмию, это тоже преждевременно.

— Что же делать? — Ёдзи задумчиво повертел в пальцах перстень с розой. И тут ему в голову пришла замечательная мысль.

— Слушай, Кэн, — предложил он, — ты говорил, что Утэна живёт в одной комнате с Химэмией? Кажется, настало время тебе заглянуть в гости к своей подружке!

Все взгляды с надеждой устремились на Кэна, ожидая его ответа.

— Я не пойду.

— Что? — Ёдзи натянуто рассмеялся. — Отличная шутка!

Кэн хмуро, исподлобья глянул на него, и этот взгляд ясно давал понять, что бывшему футболисту сейчас не до шуток.

— Ты что? — удивился Оми. — Просто сходить в гости к девочкам и рассмотреть эту странную штуку. Неужели это сложно?

— Я не собираюсь больше видеться с Утэной, и врать ей тоже не собираюсь, — отрезал Кэн.

Ёдзи понимающе усмехнулся:

— Ну-ну! Так кто из нас плэйбой?

Кэн стоял, попеременно останавливая мрачный, тяжёлый взгляд на удивлённых лицах друзей. После всего того, что они сегодня говорили про девушку-розу, зная это, он никогда не решится как прежде — с открытой улыбкой — смотреть в глаза Утэне. Она так искренне верит в дружбу Химэмии, так чистосердечно доверяет человеку, который однажды, если их интересы сильно разойдутся, сможет без колебаний оставить её и пойти своей дорогой. Да, возможно, это лишь его личные опасения, его боль, которой он теперь измеряет все отношения с людьми… Но он не может, не должен лишать Утэну её иллюзий! Кто угодно, только не он! Если жизнь заставит её разочароваться в Химэмии и потерять веру в людей, пусть это случится не скоро! Не сейчас! И пусть не от него она примет этот горький урок: ведь на его руках кровь друга, она будет жечь их вечно, как вечно будет жечь сердце предательство Касэ.

С каждой минутой молчание становилось всё напряжённее. Никому не надо было ничего объяснять, всё и так понятно. Ая встал и медленно подошёл к Кэну. Холодное презрение читалось в его облике, сжатые губы говорили яснее слов.

— Ты Вайсс, — бросил он, сиреневые глаза сверкнули страшным огнём.

— Я убийца, а не предатель! — Ответные слова были подобны пощёчине. Кэн был в ярости, он стоял, не опуская глаз, сжав кулаки, и сейчас эти двое были способны на что угодно.

Неизвестно чем бы всё закончилось, если бы Оми вдруг не схватил Аю за руку.

— Абиссинец, — тихо, но отчётливо проговорил он, — мы все — Вайсс. И в каждом из нас есть то, через что мы не в силах переступить.

Бросив на Оми взгляд, полный такого же холодного презрения, Ая выдернул свою руку и, отойдя в дальний угол комнаты, молча опустился в кресло.

Оми повернулся к Кэну.

— Сибиряк, — сказал он с тёплыми нотками в голосе, — я в отчёте обязательно напишу об этом Персии. Если мы не хотим провалить миссию, тебе не следует больше давать заданий такого рода. Персия должен понять… А сейчас будем действовать по нашему первоначальному плану: постараемся напроситься на дуэль. Это сложнее, но мы справимся, правда?

Кэн, кусая губы, благодарно потрепал Оми по плечу и вышел из комнаты. Оми и Ёдзи, переглянувшись, вздохнули с облегчением. Ая, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Опасность миновала.

— Тебе не кажется, что в Академии в последнее время происходит что-то странное?

Тога и Акио стояли на пустой Дуэльной Арене, внизу волнами колыхались зелёные верхушки деревьев, вверху огромным разноцветным призраком парил перевёрнутый замок. Сейчас день, потому огни в замке потушены, но даже несмотря на это он представляет собой довольно величественное зрелище. Никто из обитателей Академии не увидит, не узнает, даже не догадается о том, что директор и президент Школьного Совета беседуют здесь вдвоём.

В ответ на вопросительный, испытывающий взгляд Президента, Акио пожал плечами:

— Нет, не кажется. Но, возможно, я знаю далеко не всё? Что ты имеешь в виду?

Тога недоверчиво улыбнулся:

— Я тебе не верю. Край Света всегда знает всё, что здесь происходит. Просто по каким-то причинам ты не считаешь нужным сообщать это нам.

— По-моему, ты излишне подозрителен, Тога. Расслабься! — Акио обвёл глазами Арену и, едва задержавшись взглядом на лице Президента, поднял голову вверх, любуясь перевёрнутым замком. Весь его вид словно бы говорил: «Дела идут хорошо, жизнь прекрасна, и не надо так напрягаться!» Но Тога достаточно знал директора, чтобы не доверять этой нарочитой беспечности.

— Не так давно, — сказал он, остановив внимательный взгляд на лице Акио, — в Академии появилось несколько новых людей. Я заметил, что два ученика, не являясь членами Школьного Совета, носят форму дуэлянтов…

— Если ты имеешь в виду учеников по имени Цукиёно Оми и Хидака Кэн, то здесь нет никаких тайн. Они перевелись сюда из элитных школ, где были на очень хорошем счету. При первом взгляде на их рекомендации мне стало ясно, что эти ребята обязательно ещё себя проявят. Поэтому я и дал им форму, отличающуюся от остальных. Сейчас, спустя всего неделю, я уже вижу, что не ошибся. За Кэном ходит толпа детишек из младших классов, он занимается с ними после уроков на спортплощадке, и думается мне, что этот парень — прирождённый тренер. Оми прекрасно показал себя в компьютерном классе, он починил всю неработающую технику, обновил программы, и я даже просил его составить смету на закупку нового оборудования, потому что, думаю, никто лучше него с этим не справится.

Тога криво улыбнулся. Это всё, конечно, верно… но совсем не объясняет, почему этих новых учеников как магнитом притягивает именно к дуэлянтам. В своём классе Оми более всего сдружился с Утэной и Химэмией; с Мики проводит так много времени, что они стали практически неразлучны; и даже у Дзюри, у которой компьютерный гений теперь занимается фехтованием, находится, о чём с ним поговорить. Кэн и вовсе каким-то необъяснимым образом успел вторгнуться в жизнь Тоги; стоит на него взглянуть, как тут же накатывает неудержимая злость. Этот спортсмен явно ухаживает за Утэной, проявляет интерес к Нанами, и суровое сердце Сайондзи тоже умудрился покорить, — Кёити общается с ним теплее и ближе, чем с другими одноклассниками. Кажется, что всё это неспроста!

— А почему ты так интересуешься новыми учениками? — лукаво сощурив глаза, спросил Акио. — Может быть нам следует лучше поговорить про новых учителей? Например, про господина Фудзимию…

— Учителя как учителя, — небрежно ответил Тога: ему совсем не хотелось перед директором обнаруживать свой интерес, хотя, кажется, тот всё равно уже догадался. Но Акио, видимо, не желал так быстро завершать обсуждение столь деликатной темы.

— Прости, я так не считаю! — Его губы расплылись в довольной улыбке. — Разве не примечательно то, что господин Кудо за столь короткое время успел влюбить в себя всех женщин Академии? Учительницы в восторге от него, ученицы томно вздыхают. С его приходом обстановка в нашем учебном заведении стала заметно теплее и романтичнее! А господин Фудзимия удивительным образом также вызывает интерес мужчин… — Заметив, что при этих словах Тога слегка смутился, Акио блеснул в его сторону весёлым взглядом и беззаботно закончил фразу: — Кажется, он раньше занимался духовными практиками в каком-то монастыре и имеет высокий дан по кэндо, — неудивительно, что наши мальчики стремятся быть на него похожими.

— Акио, где ты их нашёл? — удивлённо воскликнул Тога. Новость о том, что учитель истории занимался духовными практиками в монастыре, настолько заинтересовала его, что заставила забыть всякую осторожность.

— В одной цветочной корпорации…

— Так он ещё и флорист?

— …я подумал, что такие сотрудники, пусть даже на время, но очень пригодятся нашей Академии. Ты загрустил, Тога? Это, конечно, печально, что господин Кудо и господин Фудзимия здесь всего лишь проходят стажировку, но, согласись, это всё же лучше, чем ничего? И мне кажется, сегодня я заслужил твой благосклонный взгляд! Позволь же мне, наконец, воспользоваться служебным положением!..

Всё так же сладко улыбаясь, Акио положил руки на плечи Президента и, вынудив его отступить на несколько шагов, сильно, но ласково придавил к зубчатому борту Арены.

— Какой ты нетерпеливый… — пробормотал Тога, всё ещё находясь под впечатлением от услышанного. Директор уже расстёгивал пуговицы его школьного мундира.

Оми и Мики за это время действительно успели сдружиться. Кроме схожего взгляда на мир и обострённого чувства справедливости, у обоих обнаружилось множество общих интересов. Вместе им всегда находилось чем заняться и о чём поговорить, так что Кодзуэ волновалась не зря: в последнее время брат и правда стал отдаляться от неё. Она смотрела на Оми злыми глазами, говорила отрывисто и сердито, но тот, словно бы ничего не замечая, был с ней всегда приветлив и неоднократно звал на прогулки, которые они вместе с Мики устраивали время от времени. Кодзуэ неизменно отказывалась. В последние дни она всё чаще стала заходить в кабинет рисования к новому учителю, и это очень беспокоило её брата.

— У Кодзуэ, конечно, скверный характер, — сказал Мики, едва они с Оми вышли из учебного корпуса и направились в сторону леса, — но это уже чересчур! Зачем надо приставать к учителю?

— Кажется, господину Кудо это тоже не нравится, — согласно кивнул Оми. — Он просто из вежливости не говорит с ней резко.

— А надо бы! — с досадой сказал Мики. — Её совершенно некому воспитывать: хоть я её брат, но всё равно не могу быть строгим, ведь кроме меня у неё никого нет.

Оми удивлённо распахнул голубые глаза:

— У вас нет родителей? Вы тоже сироты, как и я?

— Родители есть, но они нас бросили, — вздохнул Мики. — Кодзуэ очень сильно переживает, и я за неё волнуюсь.

— Прости, мне не надо было об этом говорить…

Некоторое время они шли молча, но вот справа от дороги показались развалины Мемориального Зала, и Оми тут же обратил на это внимание:

— Слушай, Мики, я тут не был никогда. Что это за штука? Давай заглянем?

Свернув немного в сторону, они оказались перед обгоревшими обломками. Оми заинтересованно разглядывал их, но забираться вверх, видимо, не решался.

— Ого! Судя по всему, это было очень старое здание! И оно давно сгорело… Ты знаешь его историю?

— Немного, то же, что и все, — Оми показалось, что, говоря это, его друг как-то странно смутился. Казалось, его взгляд, задумчиво устремлённый на развалины, видит что-то совсем другое. — Это Мемориальный Зал Нэ… — Мики вдруг осёкся, щёки его слегка порозовели. — Я хотел сказать, что не помню, в честь кого он назван. И никто не знает, почему случился пожар. Но легенда Академии гласит, что здесь никто не погиб.

— Вот это да-а! — удивлённо протянул Оми. Кажется, Ая оказался прав: здесь действительно находилась секретная лаборатория, и по завершении эксперимента все следы были уничтожены.

— Пойдём отсюда, — вдруг сказал Мики, — мне здесь не по себе… Мы ведь собирались в лес?

Оми, улыбнувшись, кивнул, и они тут же вернулись обратно на дорогу. Несомненно, Мики сказал далеко не всё. Вероятно, с этим зданием у него связаны какие-то личные воспоминания. Но Вайсс уже узнал то, что было нужно, дальше выспрашивать чужие тайны не имело смысла. Начиная с первого дня знакомства, Оми не раз признавался себе в том, что его тёплая и искренняя симпатия к музыканту вполне сравнима с чувством, которое он испытывал к своим товарищам по команде. Мики был очень чутким человеком, в его характере чувствовалась сила одарённой натуры — столь гибкая и глубокая, что если смотреть поверхностно, её можно было бы принять за слабость. Только Оми за свою недолгую, но наполненную печальными событиями жизнь, успел уже достаточно изучить людей. Поэтому он безошибочно угадал в Мики за ровной доброжелательностью преданное и горячее сердце, а за гибкостью в поведении — непоколебимую верность собственным идеалам. Оми слишком хорошо понимал его, и оттого симпатия к юному гению крепла с каждым днём.

В лесу ребята прекрасно провели время, забираясь на деревья и исследуя неизвестные тропинки, но всё же Оми время от времени замечал, как лицо его друга озаряет выражение светлого и возвышенного вдохновения, словно он слышит внутри себя чарующую музыку, о которой не в силах рассказать кому-то ещё.

В зале кэндо в этот день проходила странная тренировка. Сайондзи, стоя у окна, с недвусмысленной улыбкой, полной сарказма и жалости, наблюдал, как учитель истории теснит Тогу по всем направлениям. Тот отбивался из последних сил, но, стиснув зубы, ещё пытался атаковать и просить о пощаде не намерен. Сайондзи с некоторым удовольствием отметил про себя, что господин Фудзимия на тренировках к нему самому никогда не был так беспощаден.

Наконец Тога споткнулся и упал, не в силах подняться. Учитель всего лишь дышал несколько тяжелее обычного. «Словно из железа выкован!» — с восхищением подумал Сайондзи. Оставив синай, господин Фудзимия подал Тоге руку, помогая встать.

— Кажется, я несколько увлёкся. Но вы сами виноваты: следовало сказать, что пора прекратить тренировку. У нас же не боевая схватка!

— Он бы ни за что этого не сделал, — усмехнулся Сайондзи.

— Ты бы тоже, — огрызнулся Тога, бросив на друга сердитый взгляд.

— К счастью, у нас никогда до этого не доходило.

Чувствуя, что перепалка грозит обернуться ссорой, учитель миролюбиво заметил:

— Кёити, будьте добры, сделайте чаю. Сегодня я больше ни с кем не буду драться: вы оба так хороши, что даже мой тренированный организм не выдерживает такого напора.

Капитан клуба кэндо поклонился сэнсэю и ушёл за перегородку готовить чай. Ая присел на татами рядом с Тогой.

— Вы просто великолепны, господин Фудзимия! — сказал тот, обратив к учителю восхищённый взгляд. — И так спокойны во время боя, словно проходили подготовку в каком-нибудь монастыре!

В прищуренных глазах мастера сверкнула искра: хотя лицо Тоги выражало только простодушный восторг, Ая всё-таки явно не поверил в совпадение.

— Да, вы верно угадали, я одно время тренировался в монастыре, — негромко заметил он, глядя юноше прямо в глаза. — Но не считаю, что настоящему воину пристало хвастать такими вещами.

Тога почтительно поклонился:

— Будьте спокойны, я не имею привычки делиться тем, что узнал случайно.

Бросив быстрый взгляд за перегородку, где Сайондзи неумело гремел чашками, Ая вдруг сказал:

— Знаете, Тога, я сейчас чувствую себя виноватым: мне не следовало во время боя быть таким самоуверенным. Позвольте размять вам спину?

Услышав это, Тога, ошарашено распахнув глаза, остановил на лице учителя непонимающий взгляд, покраснел, побледнел и смущённо пробормотал:

— Не хочу доставлять вам неудобство…

Но, по всей видимости, за этим предложением не скрывалось никакого тайного смысла, лишь обычная забота, поскольку господин Фудзимия даже не повёл бровью в ответ на его растерянность, только серьёзно сказал:

— Мне так будет спокойнее. Повернитесь.

Тога покорно принял нужную позу. Его настойчивый отказ мог бы быть воспринят как ребячество, или, ещё чего доброго, господин Фудзимия догадался бы, что нравится ему. Лучше не спорить! Но как приятно чувствовать на своих плечах его жёсткие руки! Их ловкость и уверенность не оставляют сомнений в том, что этот человек не раз оказывал первую помощь, вправлял вывихи и, возможно, даже держал в руках боевую катану! На него действительно хочется быть похожим! Но вместе с восхищением силой духа мастера, сэнсэя, сердце Тоги захлестнули чувства несколько иного свойства. Закрыв глаза, он плыл в тёплых водах блаженства, радуясь, что учитель сейчас не может видеть его лицо.

Но зато это лицо с непередаваемым выражением наслаждения очень хорошо видел Сайондзи, в этот момент вошедший в зал для тренировок с подносом и чашками. Сообразив, что сейчас наверняка разразится буря, Ая решил, что пора, наконец, как-то завершить эту сцену. Но пока в его голове лихорадочно пробегали варианты наиболее уместных к случаю фраз, капитан клуба кэндо сам помог ему, с плохо скрываемым бешенством в голосе сказав:

— Господин Фудзимия, позвольте два слова наедине?

Они вышли во двор, где Тога не мог их слышать, и Сайондзи начал без предисловий:

— Я был о вас гораздо лучшего мнения, и если бы вы не были простым учителем…

— Простым учителем? — насмешливо подняв бровь, переспросил Ая. — Я уже давно понял, что с вашим другом не всё так просто, как кажется. Сейчас я доставил ему небольшое удовольствие, а чуть позже, надеюсь, доставлю его и вам.

Вынув из кармана печатку с розой, Ая надел её на палец и холодно взглянул в сиреневые глаза ученика.

— Сегодня вечером на Арене Дуэлей! — ещё не совсем опомнившись от неожиданности, выпалил Сайондзи.

Когда он скрылся за дверью клуба кэндо (можно себе представить, какими возвышенными эмоциями сейчас будет наполнен разговор двух друзей!), Ая спокойным шагом направился в сторону своего жилого корпуса — переодеться и подготовиться к дуэли. «Один есть, — подумал он. — Интересно, что там у ребят?»

«Легко сказать — напроситься на дуэль!» — думал Ёдзи, сидя на лавочке во дворе Академии. Он совершенно не представлял, с кем и за что будет драться, и насколько правомерно ему — взрослому человеку, хорошо тренированному бойцу — вызывать ученика. К тому же он не знает правил, по которым проходят здешние дуэли. Что он будет делать, если случайно кого-нибудь покалечит?!

Размышляя таким образом, Ёдзи внимательно оглядывал двор и вдруг заметил Дзюри, стремительным шагом направлявшуюся к спортивному корпусу. Рядом с ней почти бежала девушка с короткими лиловыми волосами и глазами цвета спелой сливы. «Сиори! Ага, попалась! Сейчас ты мне всё расскажешь…» — мелькнуло в голове детектива. Кэн и Оми не раз видели, как Сиори ходит за ним, стараясь не быть замеченной, но невозможно было сказать точно, что она делает: шпионит ради каких-то своих интересов или просто тайно любуется. Ёдзи, конечно, прекрасно знал силу своего обаяния, гипнотического влияния на женщин — когда нужно, он умел быть неотразимым! — но в бескорыстную любовь этой школьницы всё же верилось с трудом. Что-то подсказывало Ёдзи, что она наблюдает за ним не просто так. Поэтому сейчас он, стараясь не привлекать к себе внимания резкими жестами, встал со скамейки и скрылся в густом кустарнике, растущем вдоль дорожки.

— Дзюри, подожди! Послушай! Дзюри!..

— Отстань, Сиори, я не желаю с тобой разговаривать.

— Всего два слова!

— Мне некогда.

— Но мы же подруги!!!

Эта фраза была сказана с таким отчаянием, с такими слезами в голосе, что Дзюри на мгновение остановилась (как раз напротив места, где в кустах притаился детектив) и, окатив Сиори ледяным взглядом, словно ведром холодной воды, резко произнесла:

— Были — подруги. А сейчас мне не о чем с тобой разговаривать, — и, повернувшись, таким же стремительным шагом направилась к двери фехтовального зала.

Тяжело вздохнув, Сиори поплелась следом. Видимо, не рассчитывая больше ни на что, она какое-то время постояла на пороге спортивного корпуса, потом всё же вошла в вестибюль фехтовального зала. Тут-то Ёдзи и схватил её за руку.

— Так, голубушка, ну-ка расскажи мне, зачем я тебе так понадобился, что ты с меня глаз не сводишь?

— Господин Кудо?! — Сиори испуганно дёрнулась с намерением убежать, но Ёдзи, крепко державший её за запястье, сделал шаг навстречу, заставив девушку отступить и прижаться к стене.

— Я очень желаю знать правду, так что поторопись!

— Я не слежу… — залепетала она, бледнея. — Вернее… да… вы просто мне нравитесь! Я видела, как вы приглашали Кодзуэ к себе в класс, и потом…

— Так это ты меня подставила?! — разозлился Ёдзи. — С Кодзуэ у меня уже был серьёзный разговор по поводу её поведения, а тебе надо бы задать хорошую трёпку!

Один взгляд на господина Кудо дал Сиори понять, что пощады не будет. Её застигли на месте преступления, и скоро вся школа узнает о том, что она делала учителю гадости. Какой позор! Что подумает Дзюри?! «Дзюри!» — вдруг мелькнуло в голове, и, нехорошо усмехнувшись, маленькая стерва завизжала:

— Оставьте меня! Пустите! Помогите кто-нибудь! А-а-а-а-а-а!!!

Детектив тут же выпустил её руку, но было поздно: из раздевалки выбежала Дзюри, уже переодевшаяся в фехтовальный костюм, и с ходу, не говоря ни слова, влепила Ёдзи звонкую пощёчину. Воспользовавшись общим замешательством, Сиори бросилась наутёк. Через секунду Вайсс и капитан команды фехтования остались в вестибюле вдвоём.

— Маленькая дрянь! — сквозь зубы процедил Ёдзи. Дзюри смотрела на него с презрением и яростью.

— Как вы теперь будете оправдываться, господин Кудо? — ледяным голосом спросила она.

Коснувшись рукой горящей щеки, Ёдзи посмотрел на девушку взглядом мрачного отчаяния.

— Я не буду оправдываться, — сказал он и, достав из кармана перстень с печатью розы, добавил со вздохом: — Но я очень не хотел, чтобы это были вы…

Дзюри даже не старалась скрыть удивления во взгляде. Подняв глаза с печатки на лицо детектива, она несколько секунд молча изучала его, так, словно видела впервые, а потом тихо произнесла:

— Сегодня вечером на Арене Дуэлей.

Ёдзи с достоинством поклонился и, больше не говоря ни слова, вышел из спортивного корпуса. Остановившись на пороге, Дзюри в глубокой задумчивости долго смотрела ему вслед.

Кэн сидел на самой дальней лавочке двора, окружённой густыми кустами, и рассеянно вертел в руках сложенный листок, вырванный из записной книжки. На лице его было такое выражение, будто он ждёт не свидания, а смертной казни. Оми сейчас пишет Персии отчёт об их пребывании в Академии Отори. Персия поймёт… должен понять! Кэн теперь Вайсс. Так сложилась жизнь, не он выбирал свою судьбу там, в горящем гараже, но теперь уже не откажется от неё. Он убийца. Отлично! Значит, никаких сантиментов. Сейчас он скажет Нанами что-нибудь резкое, она обидится, вызовет его на дуэль, и на этом можно будет считать задание выполненным.

— Кэн?

Юноша вздрогнул: рядом с ним сидела Утэна. Занятый своими мыслями, он не видел, как она подошла, и сейчас все пути к отступлению были отрезаны.

— Что ты здесь делаешь?

Она посмотрела на него серьёзно и строго.

— В последнее время ты избегаешь меня. Чем я тебя обидела, Кэн? И зачем ты встречаешься с Нанами? Она же тебе не нравится!

Некоторое время он молчал, глядя в землю и запустив пальцы в свои растрёпанные тёмные волосы, а потом сказал со вздохом:

— Я вообще не умею врать, а тебе — особенно. Да, мне совсем не нравится Нанами. Я встречаюсь с ней, чтобы не видеться с тобой. Ты меня ничем не обидела, просто… нам не надо больше видеться.

Утена изумлённо захлопала ресницами. Кэн такой весёлый, добрый парень, настоящий друг! С ним здорово играть в баскетбол, лазить по развалинам, даже просто разговаривать — он много путешествовал и, кажется, вообще всё знает о цветах! Что с ним случилось? Неужели он…

Сзади что-то зашуршало, послышался топот убегающих ног, но сидевшие на лавочке Утэна и Кэн даже не услышали этого. Они молчали, не глядя друг на друга, время словно застыло, растянулось каплей росы, падающей с лепестков розы, и с каждой новой секундой девушка всё больше убеждалась в правильности своей догадки. Наконец Кэн поднял на неё грустные глаза.

— Я хотел тебя кое о чём попросить… — начал он.

— Да?

— Обещай, пожалуйста, что бы ни случилось, не терять веру в людей, в дружбу, и вообще во всё, во что ты веришь сейчас! Мне бы очень хотелось знать, что это так! Это было бы здорово…

Услышав просьбу, Утэна улыбнулась: разве может быть иначе? Она с самого детства верила в своего принца, эта вера всегда давала ей силы, помогая в сложных ситуациях. Она верит в дружбу Химэмии, в то, что тепло их сердец очень нужно друг другу. И конечно, что бы ни случилось, эта вера с ней всегда! В огромных голубых глазах девушки засветился тёплый огонёк. Тронув руку Кэна, она неловким жестом сжала его пальцы. Перстень скользнул по ладони, оставив царапину.

— Когда я была маленькой, — сказала она, — я встретила принца. Он мне очень помог, и я не теряю надежды, что когда-нибудь снова увижу его. Тогда, в детстве, я решила стать похожей на этого доброго принца, чтобы самой помогать людям. Не волнуйся за меня, Кэн! Всё будет хорошо! Я обещаю!

Он улыбнулся и, осторожно высвободив руку, протянул девушке сложенный листок. А потом встал и ушёл, не оглядываясь. Провожая его взглядом, Утэна вспомнила о том, как он обнимал её на развалинах Мемориального Зала. Внезапно подумалось, что сейчас, во время разговора, он был очень похож на того призрачного юношу, что явился ей тогда: такой же мундир синего цвета, и такие же печальные глаза, в которых сверкают отблески неразгаданной тайны. О чём он думал? Что у него на сердце? Может быть, записка скажет то, что он так и не смог выразить словами? Но, развернув листок, Утэна не обнаружила на нём ни одной надписи, только засушенный цветок горечавки.

Кэн уходил очень расстроенный и недовольный собой: мало того, что он не смог скрыть своих чувств перед Утэной, так ещё и Нанами не пришла, а значит, он провалил задание. Хотя, возможно, сестра президента Школьного Совета была где-то рядом, просто, увидев его с другой девушкой, не стала подходить. «Чёрт! Ёдзи, как у тебя получается так ловко с ними обращаться?!» — с досадой подумал Кэн. Разговор с Утэной окончательно выбил его из колеи.

— Какой же я осёл! — воскликнул он, ударив кулаком по стволу ближайшего дерева, и вдруг услышал в ответ презрительно-насмешливое:

— Я тоже так думаю.

Перед ним стоял Тога. Всё это время Кэн шагал, задумавшись, опустив глаза в землю, и потому даже представить не мог, откуда здесь появился Президент. Но появился он явно вовремя: бывшему футболисту ужасно хотелось сорвать на ком-нибудь свою злость. Судя по всему, Тога имел похожие намерения, потому что, сверкнув глазами в его сторону, тут же пояснил:

— Ты обидел мою сестру, и сейчас за это ответишь.

Ага, значит вот как! Нанами слышала, о чём они говорили с Утэной. Отлично! Задание он всё же не провалил, и с этим можно себя поздравить. Но что-то здесь не так… Кэн вдруг вспомнил разговор Тоги и Нанами в клубе кэндо, о котором рассказывал Ая, и, насмешливо сощурив серые глаза, усмехнулся Президенту прямо в лицо:

— Интересно, почему это ты раньше не принимал столь горячего участия в любовных делах сестры? А может быть, в твоём дурном настроении виновата совсем другая девушка?

Последняя фраза была сказана Кэном почти наугад, он совершенно не ожидал, какой бурный эффект она произведёт. Сильно задетый за живое, Тога мгновенно выпустил вперёд тяжёлый кулак, так что, несмотря на отличную реакцию, Вайсс всё же едва успел увернуться.

— Ого! — удивлённо заметил он, в притворном испуге прячась за дерево. — Я внезапно оказался прав? Теперь осталось только выяснить, что же за красотка покорила сердце самого Президента! Или это не красотка, а красавец?

Этого Тога стерпеть уже совершенно не мог. Выругавшись сквозь зубы, он бросился на Кэна, который на сей раз не стал уворачиваться. Завязалась потасовка. Они успели уже надавать друг другу достаточно тумаков, прежде чем, схватив Кэна за грудки и вместе катаясь по траве, Тога заметил, как из его кармана выпало кольцо с печатью розы.

— Дьявол! Что ж ты раньше не сказал?! — Президент мгновенно отпустил своего противника и, тяжело дыша после схватки, стал отряхивать мундир.

Кэн, отплёвываясь от набившейся в рот пыли, надел кольцо на палец.

— Проучить тебя хотел. А то ты нос высоко задрал, думаешь, в этой Академии никого круче тебя нет.

— Оружие? — только и процедил Тога сквозь зубы.

— Багнак подойдёт?

— Вполне. Сегодня вечером на Арене Дуэлей.

Вайсс, насмешливо улыбаясь, помахал Президенту рукой и скрылся в пышной зелени кустов. Проводив его глазами, Тога снова выругался, а затем отправился домой, размышляя о том, где этот нахал раздобыл кольцо дуэлянта.

— Мики, ты можешь мне объяснить, что это за штука?

Достав из кармана кольцо, Оми протянул его другу. Сегодня музыкант впервые зашёл в гости в тот корпус, где жили Вайсс. Пока никого не было дома, они спокойно пили чай в комнате Оми.

Взяв в руки кольцо и сравнив с тем, которое он сам всегда носил на пальце, Мики просто сказал:

— Это кольцо дуэлянта Ордена Печати Розы, пропуск на Дуэльную Арену.

— На Дуэльную Арену? — удивлённо переспросил Оми. Его друг кивнул:

— Да. Помнишь, мы гуляли в лесу? Там есть фонтан, и если взяться за ручку той рукой, на которой кольцо, дверь откроется.

— А потом?

— Потом будет лестница, по которой нужно подняться наверх. Там ждёт Невеста-Роза. Она приколет розы к мундирам, и объявит начало дуэли. А потом нужно будет драться до того момента, пока кто-нибудь не собьёт розу с груди противника. Но я не знал, что ты тоже дуэлянт!

Оми взял обратно кольцо и надел его на палец. Некоторое время они молча пили чай, хрустя печеньем, а когда пауза уже начала становиться неловкой, Вайсс спросил:

— Как себя чувствует Кодзуэ?

— Уже хорошо, — улыбнулся Мики. — Признайся, это же твоих рук дело? Вчера, после встречи с учителем, она весь вечер проплакала, а потом мы очень хорошо поговорили. Тепло и откровенно, как в детстве. Кодзуэ даже просила у меня прощения! Говорила, что пыталась позлить меня, заставить думать, что встречается с господином Кудо.

Оми рассмеялся:

— Ну, вот и отлично! Я очень рад! Ты верно догадался: это я рассказал Ёдзи о том, что вас бросили родители, и он нашёл для твоей сестры нужные слова. Я не говорил тебе раньше, что Ёдзи — мой друг, мы вместе работаем.

Удивлённо распахнув голубые глаза, Мики покачал головой:

— Ну, ты даёшь! Я бы никогда не подумал! И никто, наверное, в Академии не догадывается…

— Кроме вашего директора, Отори Акио, — подмигнул Оми. — Я подписывал с ним договор, оформляя нас всех сюда на стажировку.

Мики изумлённо уставился на него.

— Всех? Значит ты — не ученик?

Оми кивнул, разливая чай по кружкам, а затем торжественным голосом сообщил:

— Ран Фудзимия, Ёдзи Кудо, Кэн Хидака и я — одна команда. Мы работаем в цветочной корпорации Такатори и пришли сюда для того, чтобы немного повысить профессиональный уровень. Так вышло, что в день подписания договора ваш директор дал мне эти кольца. Не знаю, зачем он это сделал, но нам захотелось понять, что всё это означает.

Некоторое время Мики смотрел на него с таким любопытством, словно видел впервые, а потом спросил:

— Ты говоришь мне это потому, что скоро уйдёшь из Академии?

— Да, — подтвердил Оми.

— Тогда позволь сделать для тебя что-то хорошее! В благодарность за то, что ты помог вовремя остановить Кодзуэ, и она не успела наделать глупостей. Ты такой замечательный друг!

Некоторое время Вайсс молчал, опустив глаза, вертя в пальцах опустевшую чашку, а потом с грустной улыбкой ответил:

— Когда тебе предлагают такое, нельзя отказываться, верно? Вызови меня на дуэль! Это будет лучшая благодарность.

Мики не стал спорить и спрашивать, почему его друг попросил такую странную награду, тоже не стал. Он молча поднялся, поклонился с оттенком особенной серьёзности и, произнеся слова вызова: «Сегодня вечером на Арене Дуэлей», — вышел из комнаты, кусая губы. В дверях он столкнулся с господином Фудзимией, тот проводил его удивлённым взглядом.

— Оми, что здесь происходит? — спросил Ая, заподозрив неладное.

Младший Вайсс, закрыв лицо руками, сидел на полу своей комнаты за столиком, на котором стояли две пустые чашки.

— Оми?

Тот, наконец, поднял на него влажные глаза и сказал упавшим голосом:

— Я дурак, Ая. Мы с Мики будем драться.

Ая ничего не ответил, только посмотрел на него долгим, пристальным взглядом и, осторожно прикрыв дверь в его комнату, ушёл к себе — переодеваться к дуэли с Сайондзи.

Вайсс не стали надевать свою обычную форму, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания красными крестами, обозначавшими их принадлежность к тайной организации, — в конце концов, они же не на миссии! — и отправились на Арену в форме дуэлянтов Академии. В лесу действительно обнаружился фонтан. Поднеся к нему руку с кольцом, Оми убедился, насколько гениально сделан механизм, открывавший дверь на белую винтовую лестницу, которая вела, кажется, к самому небу. Вероятно, в кольцо с печаткой был встроен какой-то шифр, и Оми подумалось, что сейчас, чтобы разгадать его, как нельзя лучше пригодились бы паранормальные способности их извечных врагов — команды Шварц.

Шифр, заключённый в кольце, не только открывал дверь, но и приводил в действие механизм каскада поющих фонтанов: как только четверо друзей переступили порог, их окружило великолепие струй и музыки. Белая лестница была украшена живыми цветами, она так же вилась вокруг центральной колонны, как цветы — вокруг решёток. Всё это вместе производило впечатление вечно закручивающейся раковины — аммонита, и с непривычки от этой пышной роскоши и торжественной обстановки голова тоже начинала кружиться.

Но Аю, видимо, ничто не могло смутить. Пока друзья изумлённо оглядывались, стоя на первых ступенях лестницы, он подошёл к колонне, внимательно осмотрел её, пощёлкал пальцем по белому мрамору и вынес заключение:

— Лифт.

Ёдзи саркастически хмыкнул:

— Видимо, мы не такие важные гости, чтобы включать эту штуковину. Пешком, господа дуэлянты, пешком!

— Подожди, Ёдзи! — остановил его Оми. — Мне кажется, всё здесь неспроста. Академия полна символов, возможно, лестница и лифт тоже имеют какое-то значение. Я думаю, лучше будет прислушаться к тому, что скажут наши противники. Идёмте, вероятно, они нас уже ждут!

По губам Кэна скользнула недоверчивая улыбка: уж он-то точно не собирается прислушиваться к тому, что скажет Тога! Мало он наставил синяков этому самоуверенному павлину, надо бы побольше! Но Ая кивнул, соглашаясь с догадкой Оми.

— Это точно, — спокойным, но несколько приглушённым голосом заметил он, — символы везде. И, по всей видимости, поединок на Арене Дуэлей должен отличаться от обычного боя. Я бы тоже не спешил здесь расслабляться.

Друзья переглянулись и, шагнув на лестницу, стали подниматься вверх. Наконец, перед ними открылись ворота, на которых тоже красовались символы роз. Вайсс очутились на Арене Дуэлей. Огромная круглая площадка, вымощенная разноцветным мрамором, была огорожена по краям зубчатыми стенами. Над ней высоко в вечереющем небе переливался разноцветными огнями перевёрнутый замок. В первые минуты у друзей перехватило дыхание, они стояли, обводя глазами это великолепие, не решаясь произнести ни слова.

Дуэлянты действительно уже ждали их. Их лица были суровы, нахмуренные брови, сжатые губы и оружие в руках ясно давали понять, что это не игра. Успев вспомнить слова Мики о том, что на Арене их должна встречать Невеста-Роза, Оми внимательно посмотрел по сторонам, — Химэмии нигде не было видно. Так что же им делать дальше?

Напряжённое молчание длилось достаточно долго. Они стояли в центре Арены — четверо против четверых — и внимательно смотрели в глаза своим противникам. Наконец, Кэн не выдержал.

— Не начать ли нам? — Его запальчивый голос, эхом отразившись от зубчатых бортов, странно прозвучал в этом пространстве. Обстановка и в самом деле была таинственной.

Но Тога, видимо, уже достаточно привык к здешним странностям. Бросив на Кэна взгляд, полный превосходства и насмешки, он сказал:

— Я бы с удовольствием продолжил нашу содержательную беседу, начатую ещё во дворе Академии, но, увы! Кажется, дуэль не состоится.

— Что?!

Вайсс изумлённо переглянулись, но Тога и не думал шутить.

— Мы не получали разрешения Края Света, — пояснил он, — а несанкционированная дуэль чревата непредвиденными последствиями.

— Да, это так, — подтвердил Сайондзи. — Однажды мы уже пытались подраться здесь без разрешения, только это очень плохо кончилось.

— Тогда что мы тут делаем? — спросил Ая.

— Ждём Невесту-Розу, — ответила Дзюри. Её голос был спокоен и не выражал ни капли нетерпения. — Хотя тоже неизвестно, придёт ли она: сейчас действующий победитель дуэлей — Утэна, и Невеста-Роза принадлежит ей. Но поскольку Утэны с нами нет…

Невеста-Роза принадлежит действующему победителю дуэлей?! Эта милая, даже несмотря на все свои странности, девушка — Анфи — всего лишь приз, который переходит из рук в руки и отдаёт свою силу тому, кто заслужил её в битве. И они все так спокойно об этом говорят! Это же бесчеловечно! Что вообще происходит в этой Академии?! Скрипнув зубами, Кэн в ярости сжал кулаки: так вот чем объясняется эта странная дружба Утэны и Химэмии! Вот почему Утэна говорила о том, что её подруге нужна поддержка! Как хорошо, что сейчас её нет здесь, на Арене, среди дуэлянтов! Возможно, у Вайсс ещё есть шанс не наделать глупостей.

— Я отказываюсь драться! — вдруг выпалил он, глядя в лицо своему противнику. Тога удивлённо поднял бровь:

— Ещё ничего не решено, а ты уже сдался? — насмешливо заметил он. — Вход на Арену открыт, и замок пока не рушится. Если бы Край Света был против этой дуэли, знаешь, что бы сейчас здесь творилось?

Но Кэн не поддался на провокацию.

— Я не буду здесь драться! — повторил он громко и отчётливо. — Мы можем продолжить наш разговор где угодно, только не на Дуэльной Арене!

Оми заметил, как лицо Мики при этих словах осветилось улыбкой.

— Кэн, что происходит? — Ая, нахмурив брови, повернулся к товарищу. Но вместо него ответил Оми:

— Это чужая игра, Ая. Мы здесь лишние. И тот, кто руководит этой игрой, сейчас нам ясно дал это понять.

— Так что, дуэли не будет? — с радостным изумлением уточнил Ёдзи. С его сердца словно упал тяжёлый камень. Драться с Дзюри не нужно, значит, даже случайно он не сможет сделать ей ничего дурного. История с Ной, которую он задушил своими руками, и которая так сильно, до боли напоминала ему погибшую напарницу Аску, не повторится. Дзюри, милая королева, ты даже не представляешь себе, какой опасности избежала!.. Взглянув на девушку, он заметил в её восхитительных глазах цвета морской волны искру нежности. В ответ детектив легко улыбнулся краешком губ.

Но тут вперёд выступил Ая. Попеременно обводя взглядом лица всех, кто стоял на Арене, он заговорил:

— В таком случае, я не уйду отсюда, пока мы не получим объяснений от того, кого вы называете Краем Света. Это не фарс, господа дуэлянты, шутки кончились.

Пауза, последовавшая за этими словами, получилась долгой и тяжёлой. Все молчали, потому что сказать было нечего. Каждый понимал, насколько прав Ая: если Край Света не объяснит, зачем он собрал их здесь, то возможность проведения следующих дуэлей просто потеряет смысл. Всё останется, как есть — и никакой силы, способной творить чудеса, они не получат. Им всем остаётся только одно — ждать.

Но тут, словно бы Край Света и правда услышал их коллективное решение, увидел все вопрошающие взгляды, на Арене Дуэлей появились две девушки в красном. Одна была в длинном платье с кружевом, из-за стёкол очков странным колдовским светом поблёскивали зелёные глаза. Другая — в деловом костюме с короткой юбкой; красные завитки волос изящно рассыпались по её плечам, а из-под ремешков босоножек кокетливо выглядывали белые носочки.

— Химэмия? Манкс? — в один голос воскликнули дуэлянты.

— Дорогие флористы, ваша стажировка закончилась! Пора приступать к работе! — Помахав перед носом Вайсс белым конвертом, лукаво улыбающаяся Манкс протянула Ае письмо. Пробежав его глазами, тот передал важную бумагу товарищам: их ждала миссия.

Химэмия тем временем с поклоном отдала Тоге другой конверт.

— Что ж, — сказал он, прочитав послание, — мы, кажется, приняли правильное решение, Край Света нами очень доволен. Дуэли не будет! Господа флористы завтра покидают Академию, вероятно, Край Света собрал нас здесь, чтобы под занавес раскрыть все карты.

— Шутник он у вас, однако, — с усмешкой заметил Ёдзи.

Тога протянул руку Кэну, которую тот после некоторых колебаний всё же пожал.

— Приказы начальства не обсуждаются, — сказал президент Школьного Совета. Заглянув ему в глаза, Кэн ответил, тихо, так, чтобы не слышали остальные:

— Береги её…

Тога только кивнул: им не надо было называть имени, чтобы понять, о ком речь, за сегодняшний день они уже узнали друг о друге достаточно много.

Мики и Оми стояли рядом, улыбаясь и перемигиваясь.

— Я рад, что нам не пришлось драться, — сказал вдруг Мики. — Зайди ко мне завтра перед отъездом!

— Хорошо, — кивнул Оми.

В это время Ёдзи галантно целовал руку Дзюри. Гордая королева позволила этот жест лишь потому, что сердцем чувствовала, что больше никогда не увидит этого обаятельного учителя рисования — красавчика и плэйбоя. Они ничего не сказали друг другу, Ёдзи лишь улыбнулся странной улыбкой, которую Дзюри так и не поняла и которая заменила собой слишком много несказанных слов. Она будет помнить его! Пусть так…

Ая и Сайондзи тоже пожали друг другу руки. Зеленоволосый аристократ поклонился с уважением.

— Вы слишком непростой человек, господин Фудзимия, чтобы судить о вас однозначно. И настоящий воин! Пусть вам в пути всегда сопутствует удача!

Слегка улыбнувшись одними глазами, Ая положил руку на плечо своего недавнего противника. Заметив это, Тога всё же украдкой вздохнул.

Дуэлянты спустились по широкой мраморной лестнице, увитой розами, и расстались, чтобы больше никогда не встретиться вновь.

Эпилог

В большой светлой гостиной, залитой утренними лучами солнца, весело порхала Кодзуэ, накрывая к чаю стол. Она была так рада, что Оми уезжает, что без возражений выслушала просьбу брата, желавшего на прощание поговорить с другом наедине. Поставив чашки и беззаботно помахав Оми рукой, она выскочила на улицу и отправилась по своим делам. Но, закрыв за сестрой дверь, Мики всё же на всякий случай выглянул в окно, чтобы удостовериться, что Кодзуэ действительно ушла.

Вернувшись к чайному столику, Мики задумчиво заглянул в глаза другу и, словно преодолевая последние сомнения, сказал:

— Я бы никогда не решился на этот разговор, но неизвестно, увидимся ли мы ещё… Знаю, что у тебя есть секреты, только не хочу о них спрашивать. Ты и твои друзья пришли в Академию неспроста и совсем не случайно оказались на Дуэльной Арене. Вы хотели знать обо всех тайнах этого места, я ведь прав?

Оми только кивнул: у музыканта тонкая и чуткая душа, ему не нужно ничего рассказывать, он сам догадается о многом. О том, например, что Оми очень нуждается в дружеской поддержке, и что команда Вайсс для него значит намного больше, чем семья, которой, по сути, у него никогда не было. Возможно, Мики без труда понимает его просто потому, что они так похожи? Но, как бы то ни было, Оми очень благодарен судьбе за эту встречу!

А Мики продолжал, улыбаясь непонятной, отстранённой улыбкой:

— Вы узнали почти всё, а сейчас я тебе расскажу то, что, возможно, лишь я один в Академии помню, остальные забыли, потому что так захотел Край Света. Я был знаком с человеком, построившим Дуэльную Арену. Да-да, это кажется невероятным! И мне самому порой думается, что всё это либо приснилось, либо случилось очень-очень давно. Ты, должно быть, уже догадался, что здесь, в Академии, время течёт как-то по-особенному? Это из-за одной научной разработки — проекта под названием «Вечность». Тогда Мемориальный Зал был огромным красивым зданием, в нём проходили исследования, и вёл их учёный по фамилии Нэмуро.

Оми сидел, изумлённо моргая: вот оно — то недостающее звено цепочки загадок, которые Вайсс разгадывали здесь, тренируясь перед предстоящей миссией! Теперь, наконец, можно сказать, что их небольшое расследование окончательно завершено. Но кто бы мог подумать, что именно у юного музыканта окажется столь важный ключ? Может быть, Мики знает что-то ещё? Например, то, зачем нужна вся эта игра? За что сражаются дуэлянты на Дуэльной Арене?

— А где он сейчас, этот учёный? Он жив?

Оми показалось, что при этих словах в глазах друга засияли звёзды.

— Жив. Он совершил ещё одно открытие и ушёл из Академии. Я тоже когда-нибудь уйду отсюда в большой мир, где живёте вы, и Содзи… Я ещё не готов, но когда-нибудь это обязательно случится. Пока я сражаюсь на дуэлях, чтобы обрести себя, лучше понять свои желания и узнать свою душу. Все мы сражаемся за это! Но рано или поздно дуэлянты обретают силу Революции — силу изменить мир, и здесь им становится тесно…

Оми был потрясён и растроган. Хотя на Дуэльной Арене не льётся кровь, и дуэлянтам не приходится каждый день рисковать своей жизнью, но эта игра не менее серьёзна, чем та, в которую сами Вайсс играют за стенами Академии. И ставка в ней та же — идеалы и честь. Потому для каждого из игроков вера, дружба и поддержка близких людей жизненно необходима. Пожалуй, они с Мики похожи даже больше, чем кажется на первый взгляд…

Тепло улыбнувшись, Оми вдруг сказал:

— Мики, за стенами Академии много зла, там приходится быть жёстким и быстро учиться жить по закону джунглей. Но знаешь, как мало там тех, кто ценит настоящую дружбу? Я не хочу, чтобы ты забывал нас! И не хочу прощаться! Мы же встретимся ещё? Скажи мне, что встретимся!

Сидя за столиком, на котором в белых чашках плескался ароматный чай, они смотрели друг другу в глаза. За окном весело и беззаботно плясали по зелёным листьям деревьев яркие лучи, прекрасные розы подставляли солнцу свои головки, слышалась музыка и смех учеников. В Академии Отори начинался новый, совершенно обычный день.

Жестоки слова: но все города —
Сплошное ничто, слепая толпа.

А если ты веришь, набросятся вмиг
Бездумные будни, случайные люди.
Ведь если ты здесь — тебе не уйти.
Ты знаешь,
Без веры все закрыты здесь пути,
Тебе ни за что не уйти!

Время гонится за мной,
Но в «сейчас» лишь я живой.
Память — радость и беда.
Я помню, что, казалось,
Позабыто навсегда.

И наше одиночество, как тот поцелуй,
Что прекрасен, как цветок, и боль дарит нам.
На память о прощаньи оставляем звезду —
Оставляем шрамы в сердце, подобно цветам.

Лишь грустная ночь способна понять:
Тень нашей любви исчезла опять.
Но знаешь,
Ведь если потерян путь, Луна нас ведёт.

Закончится вечность, рассыплется мир.
Мне с этих осколков расправить бы вширь —
Представь же! —
Крылья птицы, что хотел бы я иметь,
Крылья ласточки, чтоб в небеса взлететь!

И средь нежных струй дождя
Жду чего-то для себя.
Забывая о любви,
Я ищу того, что сможет
Навсегда стать моим.

На крепкое объятие похожа печаль,
Что прекрасно, как цветок, и боль дарит нам.
Мы в даль воспоминаний смотрим, в памяти даль,
Ведь они излечат сердце, подобно цветам.

И наше одиночество, как тот поцелуй,
Что прекрасен, как цветок, и боль дарит нам.
На память о прощаньи оставляем звезду —
Оставляем шрамы в сердце, подобно цветам.

Lady Garet

• Главная
• Фантворчество
• Фанфики
• LadyGaret
• Стажировка