Жертва

В этом зале всегда темно. Источник освещения только один: алое пламя в нише, которое ярко пылает вне зависимости от времени года и времени суток. Дьявольский огонь, персональный ад Микагэ. Вдоль стен стоит обувь — множество одинаковых пар ботинок, выстроенных аккуратно: пятками к стене, носками к центру. Можно отыскать среди них свободное место и встать так же, спиной к стене, тогда особенно сильно будет ощущаться, что ты окружён призраками, что ты сам — один из них.

Этот зал — крематорий. В стенах устроено множество ниш: на разной высоте, но с одинаковыми крышками, на каждой из которых роза — символ Академии Отори. В нишах — гробы. В гробах — люди. Сто мальчиков, учеников Академии, сожжённых заживо в этих стенах когда-то давно, в незапамятные времена, когда он, Микагэ, ещё носил очки и звался другим именем. Было ли это на самом деле, или это только плод его расстроенного воображения?..

Он помнит пожар. Как алые язычки с лёгким шуршаньем бежали по занавесям, обоям и обивке мебели, как потрескивали деревянные гардины, снопами искр, похожими на праздничный фейерверк, вспыхивали бумаги в шкафах. Тёплые отсветы плясали на стенах в такт его стремительным шагам, пахло костром. Всё начиналось именно так: за его спиной горели разбитые надежды, и прошлая жизнь ласково, успокаивающе потрескивала деревянными дровишками в уютном домашнем камине. Но стоило только выйти во двор и повернуться, как сразу становилось ясно: это пожар, безумие боли, пожирающей сердце! Ревело пламя, с гуденьем вырываясь в открытые окна, из которых, отчаянно хватая ртом воздух и беззвучно крича, высовывались обезумевшие люди. Они тут же никли, настигнутые огнём, и оттуда, со стороны здания, ветер всё чаще доносил запах горелого человеческого мяса. Что от них осталось в этом адском месиве? Обугленные кости? Обрывки одежды? У каждого было кольцо с печатью Розы, символ договора с дьяволом — оно тоже осталось, только навсегда почернело в пожаре.

Теперь это пламя горит здесь вечно: стоит только подойти ближе к одной из ниш, как можно услышать его гудение, треск ломающихся балок и падающих перекрытий, отчаянные крики людей, мольбы о помощи, почти беззвучные, но ясно слышимые сквозь гул и грохот. Эти ученики мертвы, Микагэ не жаль их. В самом деле, стоит ли жалеть тех, кто своей рукой подписал договор с дьяволом и обрёк себя на жертву? Они знали, на что шли! Должны были знать… Но он сам тоже когда-то подписал этот договор, приняв кольцо, которое носит до сих пор. Оно жжёт руку, особенно здесь, в этом зале-крематории. И как бы ни было ему больно и тяжело, он всегда возвращается в этот зал, подолгу стоит у стены среди обуви, оставленной призраками, слушает кажущееся таким близким гудение пламени. Это память. То, чего он не хочет забывать, что бы ни случилось. Глаза Токико в отсветах пожара, её ярость и ужас… её голос и образ. Так хочется верить, что он был ей не безразличен! Иначе о чём ему ещё вспоминать здесь, среди мертвецов, чем поддерживать в себе иллюзию жизни?!

Микагэ подходит к нише с розой на крышке и выдвигает гроб. В полумраке кажется, что этот человек без лица и имени жив, просто спит. На нём новенький мундир Академии, он так спокоен и умиротворён, будто лежит, задумавшись, с закрытыми глазами. Но стоит только коснуться восковой руки, чтобы снять с пальца кольцо, как в лицо ударяет трупным смрадом, от которого к горлу подкатывает тошнота, а к сердцу — ужас. Сколько пролежал здесь этот обгорелый мертвец? На почерневших костяшках пальцев остатки мяса в тёмной коросте, череп без волос хищно скалится и сверлит его призрачным взглядом пустых глазниц. «Возьмёшь моё кольцо? Давай, профессор, бери! Теперь это твой ад, я отдам тебе его с радостью! Ведь с каждым новым кольцом, украденным у покойника, твоя собственная жизнь становится всё невыносимее!» Мгновенно покрываясь испариной, в ужасе задыхаясь, Микагэ нервно сдёргивает с трупа чёрное кольцо и задвигает гроб обратно в нишу. Да, это его ад… Но пока он не может иначе!

Кольцо дуэлянта Чёрной Розы переливается на его ладони в алых отсветах пожара, полыхающего за стеной. Если не знать, откуда оно, можно было бы даже восхититься! Изящные очертания, чернёное серебро, великолепная эмаль. Но это кольцо жжёт ему руку ещё больше, чем собственное, надетое на палец в тот день, когда он увидел Токико целующейся с другим. Он тоже принял для себя условия договора с дьяволом, как и эти сгоревшие мальчики. Но какой будет его жертва? Или она уже совершается?.. Сейчас его жизнь поддерживают только воспоминания о Токико и присутствие рядом её брата. Мамия не выходит за стены Мемориального Зала, поэтому, когда Микагэ работает наверху, в светлом кабинете среди живых людей, начинает казаться, будто мальчик, ожидающий его внизу, — лишь плод расстроенного воображения. Вздрагивая от этой мысли, учёный смотрит на портрет, всегда стоящий на его рабочем столе. А вдруг тогда, давно, в той жизни, которую он помнит слишком смутно, проект «Вечность» был не завершён, и брата Токико так и не удалось спасти? Он… умер? Он тоже мёртв, как эти ученики, и тело его так же превратилось в кошмарное месиво?! Кто выращивает чёрные розы в аквариуме? Неужели дорогой его сердцу мальчик — лишь призрак из прошлого, заботливо сохранённый его помутившимся от горя сознанием?!

Эти мысли ещё более невыносимы, чем зрелище полуобгоревших мертвецов в гробах. И в последнее время они приходят всё чаще… Развеять их сейчас же, немедленно! Мамия! Мамия!.. Небрежно сунув в карман кольцо дуэлянта Чёрной Розы, Микагэ стремительно покидает крематорий. Его лицо так же спокойно и сурово, как всегда, лишь некоторая нервность движений и напряжённая складка между бровей выдают, насколько сильно он взволнован. В небольшой комнате стоит аквариум с чёрной розой, призрачный свет волшебной воды освещает только крохотный пятачок пространства. Мальчик здесь. Перегнувшись через борт аквариума, задумчиво плещет рукой в воде, разглядывая радужно переливающиеся капли на своих пальцах. Живой? Или призрак?

Невозможно унять бешено колотящееся сердце. Что ж, по крайней мере, сам он ещё жив! В этом сомневаться не приходится. Заметив появление учителя, Мамия поднимает на него огромные зелёные глаза и радостно улыбается. Окончательно теряя ощущение пространства и реальности, совершенно не соображая, что он делает, Микагэ проводит похолодевшими пальцами по лицу мальчика и, торопливо расстегнув его мундир, касается груди.

— Что ты делаешь, Содзи? Щекотно! — Мамия передёргивает плечами, щурится и смеётся.

Живой! Он так боялся увидеть под мундиром те же обгорелые останки, источающие зловонный смрад! Мамия… Мальчик мой, ты не знаешь, что твоя жизнь для меня важнее всего на свете, потому что ты — единственное, что ещё держит меня на этой земле!..

Мамия действительно этого не знает, даже не догадывается. Ласково гладя руку учителя, он говорит:

— Не надо так много работать! Я же вижу, ты страшно устал! Давай сделаю тебе успокаивающий отвар? А потом ты поспишь, а я посижу рядом, хочешь?

Устал… Да, он страшно устал от этой боли и безысходности, от пламени пожара, что бушует в его сердце, горьких воспоминаний и беззвучных голосов, доносящихся из ада, зовущих к себе. Когда закончится этот кошмар? Когда душа его успокоится? Когда, наконец, совершится его собственная жертва?!.. Микагэ улыбается через силу и отвечает ровным, ничего не выражающим голосом:

— Ты прав, Мамия, мне просто надо отдохнуть…

Lady Garet

• Главная
• Фантворчество
• Фанфики
• LadyGaret
• Жертва