Изменить себя

---

39

— Тендзё-сан?

— Да?

— Мы — во внешнем мире.

— Да. Как Микаге-сэмпай… и Канаэ-сан.

— Тендзё-сан?

— Да?

— Это должен был быть не я. Кто-то другой.

— Да.

— Кто?

— Химемия. Она должна покинуть Академию и найти меня… и она сделает это. Пусть все получилось не так, как могло бы, пусть она слишком рано увидела во мне своего принца… Что я говорю — я никогда не была принцем, я притворялась…

— Я думал, это все-таки будет Председатель.

— Знаешь, сэмпай… Я люблю Химемию, а не Председателя. Она очень дорога мне. Моя любовь к ней чиста, и…

— Я знаю.

— Пусть теперь я не могу дотянуться до нее — настала ее очередь идти ко мне. Я верю в нее, сэмпай. Она найдет меня. И тогда мы будем сиять вместе…

— Но до тех пор ты останешься со мной, Тендзё-сан?

— Сэмпай?..

— Я знаю, что недостоин тебя. Я — не принц, как и ты. Мы оба не справились с этой ролью, но, если я оказался слишком слаб для того, чтобы быть принцем, ты — слишком сильна. Ты — не принц. Вернее, не только принц. Для меня ты…

— Я понимаю.

01

— Не буду я с ним драться! — Утена виртуозно избегала попыток Вакабы вручить более спортивной подруге синай. — Мне он ничего плохого не сделал!

— Разве ты не хочешь стать новым капитаном клуба кендо-о?! — напирала Вакаба, беспорядочно размахивая синаем. Студенты обходили ее по широкой дуге; находившаяся в опасной близости от подруги Утена, однако, ухитрялась до сих пор не пострадать.

— Нет! — решительно отвечала розоволосая девушка, в очередной раз уклоняясь от синая, рукояткой которого Вакаба прицельно ткнула в сторону подруги. — Мне все виды спорта одинаково нравятся. Я хочу заниматься любимым делом, а не руководить кем-то! Доказывать я тоже ничего не собираюсь. Мне, если честно, все равно, кто лучший кендоист Академии, и на звание такового не претендую. Для меня это неважно, — Утена пригнулась, пропуская очередной тычок синая у себя над головой.

— Сайондзи Кеоити! Капитан клуба кендо! Вице-президент Академии! — каждое слово Вакабы сопровождалось свирепым взмахом синая — не уклоняйся Утена, подруга с большой вероятностью переломала бы ей этими ударами ребра. Не нарочно, разумеется. — Утена, ты обязана вызвать его на дуэль!!!

— Это еще почему? — Утена наконец ухитрилась задать вопрос, тревоживший ее вот уже полчаса.

Вакаба неожиданно вздрогнула и уронила синай себе на ногу.

— Ой... — на глазах девушки выступили слезы — не то от неприятных ощущений в слегка ушибленной ступне, не то еще от чего. — Я...

И она горько, безысходно зарыдала.

— В чем дело, Вакаба? — Утена подошла к подруге вплотную, положила руку ей на плечо. — Так больно?..

Вакаба покачала головой, продолжая рыдать.

— А... так этот тип, Сайондзи, тебя чем-то обидел? — как всегда прямолинейно поинтересовалась осененная догадкой Утена.

Не прекращая рыдать, Вакаба судорожно закивала.

— Вот, значит, как... — сурово нахмурилась Утена, наступая на валяющийся неподалеку синай так, чтобы он на мгновение приподнялся. Стремительно нагнулась — и поймала его за рукоятку. — Я вызову этого Сайондзи на дуэль! И он пожалеет, что обидел слабую девушку!

Гордо встряхнув распущенными волосами, на необычный ядовито-розовый цвет которых почему-то никто не обращал внимания, Утена развернулась на несуществующих каблуках и удалилась с безукоризненно прямой осанкой.

Вакаба взглянула сквозь пальцы, убедилась, что Утена ушла, убрала руки от лица, смахнула со щек оставшиеся слезы, ладонью коснулась левой стороны груди и зловеще улыбнулась.

Цель была достигнута. Теперь она сможет заполучить своего Принца.

02

— Великая битва! — провозгласил Сайондзи патетично. — Я жажду противника, равного мне!

— Да, Сайондзи-сама, — согласилась Химемия равнодушно.

— Президент не равен мне, — продолжал Сайондзи, — я не раз побеждал его!

— Да, Сайондзи-сама, — Химемии было не до Победителя Дуэлей, стоявшего посреди оранжереи и с умным видом вглядывающегося в стеклянную крышу. Больше Сайондзи ничего не видел, поскольку, красуясь, слишком сильно задрал нос.

— Мне нужен кто-то, с кем я мог бы сразиться на равных! — утверждал Сайондзи, обращаясь к потолку оранжереи. — Я жажду честной схватки, в которой не буду знать, смогу ли победить!

— Да, Сайондзи-сама, — Химемия и не подумала заявить Сайондзи: «Хочешь драться честно — сразись с Дзюри!» Невеста-Роза вообще не слушала Победителя Дуэлей. У нее были дела — то есть розы — поинтереснее.

— А то мне начинает казаться, будто моему совершенствованию в кендо пришел конец, — горько пожаловался стеклянному потолку Сайондзи. — На большее я не способен! Я так и умру в безвестности, не обретя ни капли славы...

— Да, Сайондзи-сама, — поддакнула Химемия машинально.

— Что?! — ахнул возмущенный Сайондзи. — Анфи!

— Сайондзи-сама?.. — вопросительно обернулась Химемия.

— Пойдем, — мрачно сказал Сайондзи, хватая ее за руку и выволакивая из беседки. Анфи не выказала никаких эмоций, по дороге выронив лейку.

Сайондзи захлопнул дверь беседки так, что стекло чуть не вылетело, и влепил Химемии звонкую пощечину. Анфи попробовала упасть, но Сайондзи свободной рукой крепко сжал ее запястье, и попытка не удалась. На глазах Химемии выступили слезы; на смуглой щеке медленно проступало красное пятно. Как ни удивительно, очки с Анфи не слетели.

Сайондзи замахнулся во второй раз, но тут его руку кто-то перехватил.

— Дзюри! — Сайондзи обернулся с самым что ни на есть возмущенным видом. Он небезосновательно полагал: Арисугаве не следует вмешиваться в чужие личные дела.

— Ты что себе позволяешь, а? — вкрадчиво поинтересовалась Дзюри. Судя по выражению ее лица, Арисугава пребывала в ужаснейшем настроении. Дзюри и без того трудновато было назвать доброй душой, а сегодня утром получила письмо, по прочтении которого ее характер испортился окончательно.

— Я — Победитель Дуэлей!.. — начал Сайондзи.

— Мне плевать, что ты там о себе навоображал, — ярко-зеленые глаза Дзюри полыхали, как у разъяренной пантеры, — но, если ты покалечишь наш ключ к Силе изменить мир, — Арисугава кивнула в сторону Химемии, — я вызову тебя на дуэль.

Сайондзи поперхнулся собственными словами. Этого он от Дзюри не ожидал. Все знали, что она не верит в Силу, чтобы изменить мир — как, впрочем, и во всяческие другие чудеса, и дела Студенческого Совета, связанные с Невестой-Розой, ее волнуют мало.

— Думал, все сойдет тебе с рук? — Дзюри едва видела стоявшего перед ней Сайондзи. Она думала совсем о другом... о другой. — Считал — будешь бить Невесту-Розу до сотрясения мозга, и никто тебе не посмеет возразить? Ну, вызовет тебя Совет пару раз, ну, почитает Тоога морали, — при упоминании Президента Дзюри насмешливо искривила уголки губ, — и этим все ограничится? Как бы не так, дорогой! Я давно знаю, ты «жаждешь противника, равного тебе»... И вот что я скажу — верь в чудеса, и твое желание сбудется!

Препаскудно усмехнувшись, Дзюри ушла.

Сайондзи проводил взглядом ее удаляющуюся спину. Посмотрел на Химемию, стоявшую рядом с покорно-отрешенным видом.

И понял, что ему придется сделать так, как сказала Дзюри. Не потому, что исход дуэли с ней был ему действительно неведом — это Сайондзи не пугало. В глубине души капитан клуба кендо был готов смириться с поражением — он, наивный, почему-то думал, что Невеста-Роза будет принадлежать ему, кто бы ни стал Победителем.

Но Дзюри могла устроить его исключение из Академии — независимо от того, победит он на дуэли с ней или проиграет. Арисугава обладала здесь немалой властью. Большей, чем сам Сайондзи. Раньше ей не было до него особого дела, но сегодня...

Сайондзи не мог представить, как он будет жить без Академии. Без клуба кендо. Без своей наизаветнейшей мечты, в конце концов.

Он вынужден был смириться. Но напоследок...

Сайондзи с оттягом хлестнул Химемию по лицу, вымещая на ней собственную злобу. Все, все из-за нее! Она мучит его, разрушает его жизнь, пробуждает в нем самые темные, самые уродливые стороны, о существовании которых предпочел бы никогда не знать, провоцирует его, сама подставляется под удары, не пытается убежать или вырваться, будто ждет, когда он ударит ее снова. Она, такая обманчиво-покорная, такая бесконечно прекрасная, такая равнодушно-отрешенная, как безбрежное море во время штиля... и такая неверная.

Подобные романтичные рассуждения отвлекли Сайондзи; он выпустил запястье Химемии, и бедняга полетела со ступенек возле входа в оранжерею. Наверняка она что-нибудь себе сломала бы при падении... не подхвати ее довольно высокая девушка с синаем в руках. Впрочем, сейчас в руках у не удержавшейся на ногах девушки была Химемия; отброшенный синай, чудом не угодив в стеклянную стену оранжереи, откатился в сторону.

— Теперь мне ясно, как именно ты обидел мою подругу, — сквозь зубы процедила девушка без синая. У нее были ярко-розовые волосы — цвета жвачки с красителем. Еще эта девушка носила мальчишескую форму. И казалась Сайондзи смутно знакомой. Может, дело было в ее бесцеремонном обращении... Если у Сайондзи и возникла мысль поблагодарить девушку за предотвращение переломов у его Анфи, то при подобном обращении эта мысль исчезла без следа. Тем временем знакомая незнакомка посмотрела на Химемию, и выражение ее лица сразу смягчилось:

— Не ушиблась?

Сайондзи увидел, как Анфи медленно подняла взгляд, и ему показалось, что в темно-зеленых глазах появилось нечто... Узнавание? Заинтересованность? Огонь? Сайондзи не мог описать это словами. Он мог сказать одно — на секунду равнодушие покинуло взгляд Невесты-Розы.

И еще. На него Анфи так никогда не смотрела.

Химемия медленно покачала головой, и Сайондзи невольно вздрогнул: ему почудилось, будто Анфи прочитала его мысли и подтвердила их правоту. Секундой позже до Победителя Дуэлей дошло, что Невеста-Роза всего лишь ответила на вопрос девушки с розовыми волосами.

— Как ты можешь так с ней обращаться?! — разъяренный взгляд голубых глаз, который незнакомка метнула в его сторону, напомнил Сайондзи о Дзюри. — Так-то ты ее любишь? А ты, — девушка в мальчишеской форме вновь взглянула на Химемию, — почему ты терпишь это от него?

— Сайондзи-сама — Победитель Дуэлей, — Анфи больше не смотрела на незнакомку — она глядела на свои руки. — Я обязана подчиняться ему как Невеста-Роза...

— Ну и бред! — девушка в мальчишеской форме отстранила Химемию, легко поднялась, подобрала синай — и направила его в сторону Сайондзи. — Я вызываю тебя на дуэль! Не знаю, что тут происходит, но я не могу оставить подобную бесчестность безнаказанной!

Сайондзи был готов расхохотаться самоуверенной девице в лицо, но тут заметил на безымянном пальце ее левой руки Печать Розы.

«Это издевательство какое-то, — мрачно подумал Победитель Дуэлей. — Ладно еще Дзюри, она, хоть и женского пола, фехтует отменно... Но эта малолетка! А ведь она, как и старая дева Арисугава, посмела угрожать мне!

Я сотру ее в порошок».

— Ну что ж, — Сайондзи недобро ухмыльнулся, — сегодня вечером, после школы, в лесу, на Арене Дуэлей. Пойдем, Анфи!

Сайондзи не понравилось, что Невеста-Роза, уходя, оглянулась на девушку с розовыми волосами.

Узнай он, что на мгновение Утена отразилась в стеклах очков Анфи — вообще пришел бы в состояние неконтролируемой ярости.

03

«В лесу... — думала Утена, с синаем в руке идя по дороге. — В том, куда запрещено ходить... странное место для дуэли. Этот Сайондзи и сам очень странный. С ним что-то не так... и девушка в очках, его возлюбленная... он назвал ее Анфи... От нее пахнет розами, как от принца, когда-то подарившего мне это кольцо, — взгляд Утены упал на серебряный перстенек с розовым камнем в виде стилизованной розы. — Почему она позволяет так с собой обращаться?! В ее взгляде было что-то... какая-то надежда, совершенно безумная... А потом она стала такой безразличной. И Вакаба...

Интересно, о какой Арене Дуэлей говорил этот Сайондзи?»

Из задумчивости Утену вывели вопли, издаваемые, судя по всему, ближайшей разрисованной розами стенкой — никого живого рядом не наблюдалось.

Утена присмотрелась к стене — и, кроме собственной тени, заметила еще две. Обе тени принадлежали девушкам. Одна из них была с бантиком на макушке, другая — с двумя «рогаликами»-косичками. Собственно говоря, только прическами тени и отличались. Хотя нет, еще — голосами.

Отбрасывать загадочные две тени было совершенно некому, но Утена не успела подумать об этом — тени заговорили непосредственно с ней.

— Отважный воин, иди к нам, в театр теней! — позвали они в один голос.

— Да, потому что сейчас... — на тени с косичками появилось такое же «теневое» облачение принца, почему-то в пышных панталонах и с тоненькой шпагой у бедра, — ...отважные герои не в моде! Они смотрятся хорошо только на сцене!

— Весь мир — театр, а люди в нем — актеры! — экзальтированно взвыла вторая тень. — Но что, если благородным героям не осталось места в пьесах?

— Мы, отважные воины, можем лишь с честью умирать в современных постановках! — первая тень захрипела, схватилась за горло и рухнула как подкошенная. — В нас не верят! Поэтому нам...

— ...самое место на подмостках! Театр в театре — вот где еще уместны благородные герои! — закончила вторая тень. — Так присоединяйся к нам, отважный воин, у тебя все равно нет шанса на победу в современных пьесах мира-театра!

— А разве нельзя поставить собственную пьесу? — удивилась Утена.

Тени переглянулись — и замерли, как громом пораженные.

Утена пошла дальше.

04

«И чего он со своими пассиями вечно в оранжерее толчется?! — недовольно подумала Вакаба. — Может, я хочу насладиться запахом роз в гордом одиночестве, а тут он с очередной девицей!»

Вообще-то, Вакаба не любила пребывать «в гордом одиночестве», да и запах роз сам по себе ее привлекал мало. Вдобавок, сейчас Синохаре как раз требовалось поговорить с Тоогой, так что его присутствию в оранжерее следовало бы радоваться...

Но черная роза, вонзенная в сердце Вакабы и вполне успешно скрытая форменной блузкой, мешала мыслить здраво.

— Э-э... Президент, — Вакабе пришлось громко хлопнуть дверью оранжереи, чтобы парочка удостоила ее хоть толики внимания, — я хотела...

— Ты стучаться не пробовала?! — неизвестно какая по счету возмущенная девица отпрянула от Тооги, и Вакаба мельком удивилась — эту худенькую девушку с темно-вишневыми волосами она раньше не видела. — Или хочешь третьей быть?

В обычной ситуации Вакаба смешалась бы и покраснела, но сейчас, с черной розой на груди, она была в состоянии поставить на место любую нахалку.

— Ну уж нет, составлять компанию тебе я не желаю!

— Ты очень... энергична, — заметил Тоога с профессиональной ноткой заинтересованности в голосе. Аккуратно отстранил от себя девушку с вишневыми волосами: — Прости, Сиори. Увидимся позже.

— Это если я буду в настроении, — фыркнула Сиори и тут же ангельским голоском добавила: — Дорогой.

После чего чмокнула Тоогу в уголок рта (для этого Президенту пришлось наклониться, что он и сделал, причем очень вовремя, а то Сиори была бы вынуждена подпрыгивать) и гордо удалилась.

«Только сегодня прибыла в Академию, а ведет себя так, будто всю жизнь здесь, — про себя одобрительно отметил Тоога. — Но характер у нее не очень, да и строптива. И с чего это она расспрашивала меня об Арисугаве?»

— Ты что-то хотела, — напомнил Тоога Вакабе. Лениво подумал: «Небось опять признание в любви. Как скучно... Впрочем, в этой простушке что-то есть».

— Да, — встрепенулась Вакаба, вовремя избежавшая пребольного тычка локтем — «презента» от пронесшейся мимо Сиори. — Моя подруга, Тендзё Утена, вызвала на дуэль Вице-президента Академии, Сайондзи Кеоити...

— На дуэль?.. — брови Тооги приподнялись.

«Красные брови, — про себя возмущенно отметила Вакаба. — Ну и пижон! Ладно еще волосы, но брови-то красить не стоило!»

— Да. Но тут вмешался блестящий старшеклассник Микаге Содзи, ведущий Семинар Микаге... Я не совсем поняла, в чем дело, но... Президент, помогите! Я так боюсь за свою подругу... Двое на одну — это нечестно! Да еще и в лесу, на какой-то арене, где никто не сможет вмешаться... Я подумала, вы знаете, где это...

— Что?! Сайондзи?! На дуэли?! С незнакомой девушкой?! — общий смысл бессвязных речей Вакабы Тоога понял правильно — как она и рассчитывала. Сказать, что Президент был удивлен — значит не сказать ничего. — Да еще и в паре с кем-то против нее?! — Этот факт изумил Тоогу сильнее всего. Кто-кто, а Президент был отлично осведомлен о гордой и угрюмой независимости Сайондзи.

Судя по всему, вид Вакабы внушал безграничное доверие, так как в следующую секунду Тоога выбежал из оранжереи вслед за Сиори. Синохара знала, что за мысль заставила его столь быстро покинуть помещение — как и то, куда он направился.

«На Арену, — с легким презрением подумала Вакаба. — Он не может допустить такого вопиющего нарушения правил. Знает, чем это грозит — и дуэлянтам. И Концу Света. И всей Академии... Как он предсказуем! И это — блестящий Президент Студенческого Совета, самый знаменитый плейбой Академии, который довел до слез столько девушек?! Да им можно запросто манипулировать! И он многого не знает. То ли дело — мой Принц...»

Девушка мрачно ухмыльнулась, привычно коснулась вонзенной в сердце черной розы под блузкой и не спеша последовала за Тоогой.

Нужно было еще многое подготовить.

05

Сайондзи стоял на Арене и терпеливо ждал. Девушка в мальчишеской форме опаздывала. Видно, не сумела подняться по лестнице, не без злорадства подумал Победитель Дуэлей. Это и впрямь могли немногие — не исключено, что именно потому число дуэлянтов было столь ограничено.

— Еще двадцать минут — и я ухожу! — напыщенно провозгласил Сайондзи. Он ждал девушку с розовыми волосами уже два часа и за это время успел порядком притомиться. Страшно хотелось куда-нибудь присесть, ну хотя бы на бортик Арены или одну из верхних ступенек лестницы, но так уронить свое достоинство Сайондзи не мог.

— Да, Са-а-а-х-х-йонджи-сама, — согласилась Анфи, во время зевка деликатно прикрыв рот рукой. Она обычно в такое время уже спала. Да и Сайондзи, соблюдающий собственный распорядок — тоже; не зевать ему удавалось только благодаря яркому освещению на Арене. Оно вселяло обманчивое впечатление, будто еще день.

Секундой позже на Арену поднялась запоздавшая девушка в мальчишеской форме. В правой руке она крепко сжимала рукоятку синая.

Девушка казалась рассерженной едва ли не сильнее самого Сайондзи.

— Где ты была?! — потребовал ответа Сайондзи. Ноги у него затекли; их было бы неплохо размять, но так унижаться в присутствии посторонней Победитель Дуэлей не собирался. — Я тебя уже заждался!

— Я не сразу смогла попасть на эту... Арену!!! Ждала лифт часа два, не меньше! По какому расписанию он тут ходит?!! — обличительно глядя на Сайондзи, девушка в мальчишеской форме направила на него синай. — И есть ли оно в принципе?!

— Что?.. — Сайондзи ровным счетом ничего не понимал. И, как обычно, не отличался особой наблюдательностью — иначе заметил бы легкую, загадочную и вместе с тем невыразимо коварную полуулыбку, появившуюся на губах Анфи. — Какой еще лифт? Лестница...

— Я бы охотно поднялась по этой твоей лестнице, хотя она винтовая и такой высоты, будто ее создатель планировал проложить путь на небеса, да в последний момент передумал... или забыл достроить... а может, не смог. Физические упражнения мне только в радость — но эту лестницу одна за одной заграждают несколько решеток! — продолжала негодовать девушка в мальчишеской форме.

— Что?! — на большее Сайондзи не хватило. — Лифт?! Решетки?!

— Угу, — предполагаемая противница, похоже, понемногу успокаивалась. — Понапридумывали — сначала каменные ворота, которые только кольцом в качестве отмычки открыть и можно, потом решетки на лестнице и лифт, приезжающий неведомо когда, даже кнопки вызова нету, — удивленно заметила девушка в мальчишеской форме. Добавила укоризненно: — Мог хотя бы намекнуть на эти препятствия. А не намекнул — так не вини меня в опоздании! — победно подытожила она.

«Сумасшедшая», — только и подумал Сайондзи.

А девушка в мальчишеской форме уже успела о нем забыть и теперь увлеченно рассматривала иллюзию замка, парящую над Ареной.

Вначале этот мираж не вызывал у Сайондзи ничего, кроме справедливого опасения, — а вдруг замок настоящий и в самый неподходящий момент дуэлянтам на голову свалится?! — потом воспринимался как привычная деталь обстановки — например, люстра — и только после слов Анфи: «Когда-нибудь я хочу отправиться туда, чтобы увидеть нечто вечное» капитан клуба кендо, подобно остальным дуэлянтам, начал видеть в перевернутом вверх тормашками замке желанную и, увы, недостижимую пока что цель.

«Я хочу вечность. Хочу обладать ею».

Сам замок вечностью, понятное дело, не был. Иллюзия, и только. Символ.

— Что это? — спросила девушка в мальчишеской форме уже вполне мирным тоном, ни к кому конкретно не обращаясь. Замок ее явно впечатлил.

«Она как ребенок, — подумал Сайондзи презрительно. — Любит всякие фокусы... Дешевые трюки».

— Считай это некой разновидностью миража, — великодушно разрешил Сайондзи. — Анфи!

— Да, Сайондзи-сама, — Химемия кивнула. Заложила руки за спину, потом вывела их оттуда — и жестом заправского фокусника продемонстрировала дуэлянтам две розы. Одна была зеленой, чуть светлее агрессивно-кудрявых волос Сайондзи, вторая — белой, будто снег на вершинах гор.

— Розы? — удивилась девушка в мальчишеской форме, глядя, как Анфи прикрепляет первую розу к мундиру капитана клуба кендо.

Сайондзи страдальчески поморщился. Похоже, эта новая дуэлянтка не знает элементарнейших вещей.

Он не мог видеть ту самую загадочную улыбку, с которой Анфи направилась к девушке в мальчишеской форме.

Новая дуэлянтка, казалось, была несколько растерянна. Ни слова не говоря, Анфи прикрепила оставшуюся розу к ее школьному пиджаку и... откинулась назад, скороговоркой произнося отлично известные Сайондзи слова:

— Роза благородного замка,

Сила Диоса, спящая во мне,

Услышь своего хозяина и выйди на свободу!

Свет и потоки невидимой, но отчетливо ощутимой Силы, исходящие от Химемии, помешали Сайондзи приблизиться к ней. Он еще заметил, как девушка в мальчишеской форме, судя по всему, обладавшая отличной реакцией, с протестующим: «Эй, ты упадешь!», поддерживает Анфи... его Анфи... за талию, а потом...

Возможно, дело было в возмутительном поведении девушки с розовыми волосами, не прекращающей неприятно удивлять Сайондзи и сбивать его с толку. Возможно, ему не стоило сначала два часа с лишним стоять в одной позе, а потом резко срываться с места и пытаться побороть силу, исходящую от меча Диоса. А может, капитану клуба кендо не следовало сегодня пропускать завтрак, обед и ужин (все — по вполне объективным причинам; есть подгоревшую рисовую кашу или растаявший колотый лед Сайондзи утром не пожелал, а больше Анфи ничего не могла ему предложить; в обед он был слишком занят беседой с потолком оранжереи, Химемией, Дзюри и розоволосой девицей поочередно, а ужинать не пошел, поспешив на дуэль).

Итог был один — не удержав равновесия, Сайондзи упал, едва успев выставить вперед руки. Острое чувство стыда и злости на себя, охватившее его, плавно перешло в глубокий обморок, и, повалившись на бок, Победитель Дуэлей отключился.

06

— Эй, ты упадешь! — несмотря на явное недоверие, кое Утена испытывала к Арене Дуэлей, призрачному замку вверх ногами, нависшему над Ареной, и непонятным манипуляциям возлюбленной Сайондзи, которую привел с собой не то в качестве секунданта, не то как потенциальную болельщицу (по мнению Тендзё, девушка в очках не годилась ни в первые, ни во вторые), она не могла позволить Анфи упасть спиной на жесткую каменную поверхность.

Утена вовремя подхватила девушку в золотой диадеме и красном платье — надо же, как этот Сайондзи хорошо ее одевает! Компенсация за издевательства, которые несчастной Анфи приходится терпеть?.. Впрочем, это Утены пока не касается, сейчас главное — победить!

И — с ужасом увидела изукрашенную рукоятку меча, показавшуюся у Анфи из груди.

«Ну и что дальше?» — подумала Утена как-то отстраненно. Сюрреализм происходящего удивлял ее недолго; страх как осознанное чувство девушке с ярко-розовыми волосами был неведом.

— Дай мне... силу... изменить мир... — простонал Сайондзи, не приходя в сознание.

«Он будто бредит, — подумала девушка в мальчишеской форме. — Или спит. И видит плохой сон...»

— Меч, — не отдавая себе в том отчета, прошептала Утена.

— Меч Диоса, — уточнила девушка в очках, которые почему-то вовсе не смотрелись нелепо вместе с диадемой. Оружие в груди, как ни странно, ничуть не мешало Анфи говорить. — Лучше, чем синай. Но пока это — его меч. Помогите мне,...

— Утена, — машинально подсказала девушка в мальчишеской форме.

— ...Утена-сама, — Анфи чуть прикрыла глаза.

Как завороженная глядя на девушку в очках, Утена взялась за рукоятку меча и потянула. К ее удивлению, меч с легкостью покинул тонкое тело Анфи; на блестящей поверхности лезвия не было ни капли крови.

Девушка в очках взяла у изумленной Утены меч, придавила ногой лежащий тут же синай, замахнулась и с легкостью отсекла большую его часть.

— Что это за... меч? — выдохнула Утена. Разрубить синай под таким углом, по мнению девушки с розовыми волосами, было невозможно.

А потом Утена увидела, как могло бы быть. Она поняла это не сразу; вот совсем рядом и одновременно будто издалека прозвучал презрительный голос Сайондзи:

— Ты не знаешь о мече Диоса? Теперь ты меня разочаровала, — а потом девушка с розовыми волосами обернулась — и нашла капитана клуба кендо в нескольких метрах от себя, лежащим в глубоком обмороке.

— Я зря трачу здесь время, — под аккомпанемент доносившегося неизвестно откуда голоса Сайондзи Анфи, в одной руке которой был меч Диоса, а в другой — обломок (обрезок?) синая, подошла к бессознательному капитану клуба кендо, и Утена неожиданно увидела на ее месте себя, готовую драться до последнего, а на месте бесчувственного Сайондзи возник торжествующий, самоуверенный и вполне сознательный противник. — Но ты осмелилась вызвать меня на дуэль... подобное нельзя оставлять безнаказанным. Я срежу эту розу с твоей груди одним ударом!

Утена хлопала ресницами. Она ничего не понимала.

Анфи подошла к пребывающему в обмороке Сайондзи вплотную, вложила эфес меча в его ладонь — и девушка с розовыми волосами с удивлением услышала собственный голос, доносившийся откуда-то со стороны:

— Бой еще не кончен!

— Ах-х, принц, защищающий столь недостойную принцессу! Ты хороша... для девчонки! — отозвался Сайондзи. Утена поняла, что могла бы возненавидеть его за эти слова — и ничуть не удивилась, услышав собственный крик-во-время-атаки, которого не издавала.

В этот момент Анфи, нагнувшись, сбила розу с мундира Сайондзи обломком синая.

07

— Если это все, что ты хотела сказать мне — я ухожу, — холодно обронила Дзюри.

— Нет... Дзюри-сан... Подожди! — Сиори распахнула еще шире и без того огромные глаза.

— Я никогда к нему ничего не чувствовала, — отрезала Арисугава. — Это не должно тебя тревожить.

— Но как же... — начала Сиори. Договорить она не успела — на площадку в парке, у фонтана, где стояли, выясняя отношения, две заклятые подруги, ворвался Мики с совершенно сумасшедшим выражением лица.

— На Арене проводится запрещенная дуэль! — закричал он Дзюри, явно не замечая стоявшую в уголке Сиори. — Два дуэлянта против одного! Студенческий Совет не может помешать этому, потому что попасть на Арену невозможно!

— Невозможно?.. В чем дело? Где Тоога? — Дзюри выпалила эти вопросы почти одновременно; ее рука невольно метнулась к скрытому под одеждой украшению.

— Путь на лестницу преграждают решетки! Президент сумел вызвать лифт, но стоило ему войти в кабину, как та поехала наверх, и я не смог последовать за ним! — взволнованно объяснил Мики. — Дзюри-сэмпай, если вы не поможете мне, произойдет нечто страшное!

Забыв попрощаться с подругой, Дзюри поспешила вслед за Мики.

— Так-так-так, — прищурилась Сиори, крайне недовольная тем, что о ней все позабыли. — Каору Мики, верно?.. И Тоога, естественно... Кажется, у них обоих есть очень ревнивые сестры. Берегись, Дзюри-сан! Твое презрительное равнодушие заслуживает достойного наказания!

08, 09

— Кажется, мне понятно, почему он такой злой, — Утена подложила под голову Сайондзи свой пиджак, оставшись в майке. Хлестанье по щекам, безотказная процедура для приведения в чувство, на сей раз оказалась еще и бездейственной. Сайондзи даже не думал приходить в себя — Утене, не вполне понявшей, что же здесь произошло, оставалось только ждать, вертя в пальцах немного помятую белую розу и время от времени поглядывая на меч, лежавший рядом с бесчувственным капитаном клуба кендо. — Не ест, не спит, ограничивает себя из-за идиотской гордыни... Еще и капитан клуба кендо, и Вице-президент Академии — такая ответственность! Бедный парень... Конечно, это не извиняет того, что он бил тебя, — Утена обращалась к Анфи, которая сидела рядом на бортике Арены. «Возлюбленная» Сайондзи села, только когда «Утена-сама» предложила ей сделать это. — И того, что обидел мою подругу… но и его можно понять. Он на себя слишком много взял.

Анфи молчала, глядя на Утену.

— Ну, что ты так смотришь? — наконец смутилась девушка с ярко-розовыми волосами.

— Мне кажется, я знала вас раньше, — отозвалась Анфи.

— Очень неожиданно и... приятно слышать это от тебя, — искренне отозвалась Утена; ее щеки чуть порозовели. Спохватилась: — А ведь мы с тобой, по сути, незнакомы... Я — Тендзё Утена.

— Химемия Анфи, — девушка в очках улыбнулась, не отрывая от Утены пристального взгляда темно-зеленых глаз.

Розоволосая дуэлянтка начала краснеть.

— У тебя очень необычное платье... Химемия, — сказала Утена, тряхнув волосами, чтобы избавиться от несвойственного ей чувства неловкости.

— Это — платье Невесты-Розы, — сказала Анфи. — Но я не хотела бы говорить с вами об этом... Утена-сама.

— Утена-сама?.. — растерянно пробормотала девушка с розовыми волосами.

— Да, — Химемия встала с бортика Арены, глядя куда-то влево; проследив за ее взглядом, Утена увидела установленные у Арены Дуэлей гигантские колокола.

А в следующий момент они зазвучали — все разом; их звон совершил, казалось бы, невероятное: Сайондзи приоткрыл глаза и даже предпринял попытку подняться.

— Что... — начал капитан клуба кендо, увидел останки розы на своей груди и моментально все понял: — Анфи!

— Не переживай, Сайондзи... сэмпай, — с милой улыбкой посоветовала Химемия.

— Я...

— Утена-сама победила тебя, — обронила Анфи. Обернулась к ничего не понявшей розоволосой дуэлянтке: — Я ждала вас, Утена-сама. Отныне я — ваш цветок.

— Цветок... — Утена в растерянности приподняла брови. В следующий момент она бросилась к ослабевшему Сайондзи, проявляя совершенно ей неприсущую, почти материнскую заботу: — Лежи! Тебе пока лучше не вставать! Вот, — порывшись в карманах лежавшего тут же пиджака, Утена извлекла несколько помятый бутерброд, оставшийся с обеда. Ничего другого она обычно не готовила, — съешь. Тебе станет лучше.

— Роза, — Сайондзи заметил целую розу в свободной от бутерброда руке Утены, обломки синая в разных сторонах Арены, потом — меч Диоса рядом с собственной рукой, и окончательно уверился в том, что у него случился провал в памяти на почве личных переживаний. Когда он впадал в неконтролируемую ярость, потом частенько не мог вспомнить, что с ним в это время происходило. — Что ж... Я выиграю тебя снова, Анфи, — Сайондзи все же сел, несмотря на наивные попытки девушки с розовыми волосами удержать его, и принял из ее рук бутерброд. Он сам не понимал, почему так легко воспринял собственное поражение и отчего его заинтересовал следующий вопрос: — Как тебя зовут, Победитель Дуэлей? — последние два слова Сайондзи произнес сквозь зубы.

— Тендзё Утена, — представилась девушка в мальчишеской форме.

— Мы встретимся завтра, когда зазвонят колокола, Тендзё Утена, — напыщенно объявил Сайондзи, закусывая эту фразу бутербродом.

— Может, лучше денька через два? Наберись сил, — по-дружески предложила Утена, рассматривая меч Диоса. Схватилась за порезанный палец: — Острый...

— Ты на редкость неаккуратна, Победительница, — Сайондзи по такому случаю оторвался от бутерброда, порылся в карманах брюк — вид у него был такой, будто сам не знает, что ищет — и вручил Утене совершенно чистый носовой платок. Платок пробудил давние воспоминания, и капитан клуба кендо поморщился: — Ненавижу дилетантов в обращении с оружием!

— Я не дилетант! — возмутилась Утена, вертя в руках платок. Похоже, она не знала, что с ним делать. — Будешь и дальше обижать Химемию — я тебя так на следующей дуэли побью, встать не сможешь!

— Посмотрим. — Сайондзи разобрался с бутербродом, отнял у Утены платок и, сам себе удивляясь — не в его правилах было заботиться о ком-то, пусть даже в такой незначительной степени — собственноручно перевязал ей палец.

Стекла очков стоявшей неподалеку Химемии стали зеркальными; через секунду странный эффект исчез, но глаза Анфи остались недобро суженными.

— Утена-сама... — начала было Невеста-Роза, но тут на Арене появилось новое действующее лицо — некто в синем мундире и с бледно-розовыми волосами.

— Микаге Содзи, — заметил Сайондзи несколько удивленно. — Что он здесь...

— Я клянусь этой черной розой, — Микаге отвел руку, на безымянном пальце которой блеснула Печать Розы, от левой стороны груди, чтобы все могли видеть вышеупомянутый цветок, — что одержу победу на дуэли, — в правой руке Содзи был клинок, небрежно заброшенный на плечо, — и принесу смерть Невесте-Розе!

— В такое позднее время тащиться неизвестно куда, да еще и с оружием, — неодобрительно покачала головой Утена, надевая пиджак и поудобнее перехватывая меч Диоса — она отреагировала на слова Микаге быстрее всех, — это верный способ вляпаться в неприятности. А больше всего я ненавижу людей, которые не могут позаботиться о себе!

Микаге неожиданно споткнулся и во все глаза уставился на Утену. Химемия и Сайондзи недоуменно переглянулись — и тоже слаженно воззрились на розоволосую дуэлянтку. В воздухе повисло молчание.

— Ну так в чем дело, — Утена не выдержала уже через минуту. — Мы будем драться или как?

— Его смущает, что ты девушка, — подсказал Сайондзи. — Тоже мне, дуэлянт! Меня бы подобная мелочь не смутила. Позволь, я сражусь вместо тебя.

— Ты еще не в форме, — возразила Утена. — И потом, это мой бой!

Микаге ни на что не реагировал.

— Сэмпай, — Химемия неожиданно заговорила мальчишеским голосом, и диковатый взгляд Содзи обратился к ней, — тебе не победить мою сестру. Ни в настоящем, ни в воспоминаниях!

— Мамия?! Где ты?! — Микаге вдруг принялся судорожно оглядываться, по ходу дела сшибив свою розу рукояткой собственного же меча.

Зазвонили колокола.

— Токико... Утена! — взгляд Микаге остановился на девушке с розовыми волосами. — Ты бросила меня?!

— С-сэмпай?.. — растерялась Утена, опуская меч.

— Вторая победа, — подсказала Химемия, которая, пользуясь случаем, прижалась к Утене, приобняв ее за талию. Сайондзи машинально опустил руку розоволосой дуэлянтке на плечо. Вообще-то, он намеревался сцапать Анфи, но немного промахнулся.

Микаге переводил взгляд с Сайондзи на Невесту-Розу, не выпуская меча из рук.

Тут на Арену с воплями: «Сайондзи, ты спятил!! Ты хочешь, чтобы нас всех исключили?!» влетел Тоога с катаной в ножнах наперевес.

— Ага! — сообразил Микаге. — Вот кто мой противник!

Тоога едва успел подставить под удар вражеского меча собственное оружие, так и не извлеченное из ножен. Иайдо он явно не владел...

— Это Кирюю Тоога, — шепнула Химемия Утене на ушко, — самый большой плейбой Академии. Он разбил кучу девичьих сердец и еще больше девушек довел до слез!

— А еще он — Президент Студенческого Совета и человек, который не верит в дружбу, — сообщил Сайондзи холодно. Его рука на плече Утены дрогнула.

Розоволосую дуэлянтку, однако, больше тревожило другое:

— У него нет времени обнажить оружие! Если так будет и дальше, этот ненормальный в синем мундире убьет его!

— И хвала Диосу, — на удивление единодушно откликнулись Сайондзи и Химемия.

— Нет уж, так нельзя! — Утена сбросила их руки и, подавшись вперед, крикнула: — Лови!

Тоога, глянувший в сторону Утены, вовремя поймал брошенный ею меч Диоса, отбросил катану и отразил следующий выпад Микаге.

— Токико, — сквозь зубы процедил Содзи, с легкостью выбивая меч у Тооги из рук. — Я этого так не оставлю! Я уже не тот, что вчера!

— Не знаю, как вы, а я собираюсь это прекратить, — сообщила Утена и, прежде чем кто-либо успел ее остановить, бросилась к Микаге, который надвигался на безоружного Тоогу. Президент Студенческого Совета благоразумно отступал, с каждым шагом приближаясь к краю Арены Дуэлей. Похоже, его положение было безвыходным...

— Остановись! — Утена бесстрашно вклинилась между Тоогой и Микаге как раз в тот момент, когда Президенту осталось два шага до края, и Содзи заносил над головой меч, готовясь нанести последний удар. Глаза Микаге округлились: он попытался остановить удар, но меч продолжал по инерции падать вниз.

— Утена-сама!!! — закричала Химемия.

— Тендзё-сан!!! — Сайондзи был в пяти шагах от Утены, он отстал от нее совсем на немного, но не успевал, катастрофически не успевал...

— Токико!!! — не в силах отвести удар, Микаге постарался предупредить Утену хотя бы криком. Девушка с розовыми волосами, кажется, и сама уже жалела, что поступила настолько опрометчиво, но было поздно.

Единственным, кто в данной ситуации успел что-то сообразить и принять решение — не слишком удачное, впрочем — был Тоога.

Вцепившись в Утену, Президент дернул ее к себе — и в следующий миг они оба свалились с Арены Дуэлей, отправившись в обещающий быть непродолжительным полет.

«Ну почему бы не оградить всю Арену равномерно? — уныло подумала Утена, инстинктивно хватаясь за Тоогу. — Этот бортик местами вообще отсутствует, будто его кто-то специально снес!»

10

Дзюри и Мики уже битый час гипнотизировали взглядами решетки, преграждающие лестницу, и двери лифта. Ни те, ни другие гипнозу поддаваться не желали.

— Что могло случиться? — вслух гадала Дзюри. — И как Тооге удалось вызвать этот проклятый лифт?

Мики задумчиво изучал свой секундомер, высчитывая, когда придет время щелкнуть им в очередной раз. Шпаги, которые они с Дзюри на всякий случай взяли из клуба фехтования, лежали неподалеку.

— Что же произошло? — Дзюри так разнервничалась, что ей стало жарко; она расстегнула две верхние пуговицы мундира и принялась нервно теребить медальон. — Ай! — цепочка, на которой висел медальон, не то расстегнулась, не то разорвалась, и сокровище Дзюри оказалось на бетонированной дорожке.

— Я подниму, Дзюри-сэмпай, — Мики бросился к медальону — и лоб в лоб столкнулся с опустившейся на корточки Арисугавой. Чтобы удержать равновесие, Дзюри вцепилась в Мики, Мики, соответственно — в Дзюри; вернее, в ее мундир. То ли он потянул слишком сильно, то ли капитану клуба фехтования давно надлежало пришить третью сверху пуговицу покрепче — только эта самая пуговица отлетела, и тонкие длинные пальцы пианиста накрыли обнаженное плечо Дзюри.

— Каору Мики, — прозвучал решительный, пронзительный, довольно грубый девичий голос, утративший обычную милозвучность, — я вызываю тебя на дуэль.

Запоздало покраснев, Мики отвел взгляд от груди Дзюри, торопливо вскочил на ноги — и наткнулся взглядом на невысокую, худенькую девушку с короткими темно-вишневыми волосами. Ту самую, которую недавно видел с Дзюри. Тогда он не обратил на незнакомку особого внимания, но сейчас...

Девушка выглядела крайне необычно. Вишневый мундир и белые брюки подчеркивали соблазнительную фигурку; на ногах красовались черные полусапожки военного образца, как у Дзюри; на безымянном пальце левой руки — кольцо, чрезвычайно похожее на Печать Розы, правда, черного цвета, а на мундире — черная роза, не то приколотая к левой стороне груди, не то вырастающая из нее.

В тот же миг двери лифта открылись, а в пустующие бетонные, довольно глубокие резервуары по бокам дорожки хлынула вода.

11

«Кажется, я тону, — подумала Утена. В ушах девушки с розовыми волосами все еще звучал истошный вопль Анфи: «Утена-сама!!!» — Прости, Химемия. Это все я виновата...»

Чудом не потеряв сознание от удара об воду — и откуда здесь вода?! Да еще в таком количестве?! — Утена, однако, и не сохранила его в полной мере. Думать могла, а вот двигаться — увы.

«Нечем дышать... Как больно... Как глупо!»

И тут же какая-то сила рванула ее к поверхности воды. Вдохнув полные легкие воздуха, Утена надрывно закашлялась и бессильно повисла на своем мокром как курица спасителе, мощными гребками направляющемся к берегу... Вернее, к узкой бетонированной дорожке, со стороны которой доносился размеренный звон.

— Спасибо, — коротко поблагодарила Утена, откашлявшись и предприняв тщетную попытку отстраниться от спасителя, которого при ближайшем рассмотрении классифицировала как Тоогу. «Не мой принц», — промелькнула в голове беглая мысль; впрочем, сейчас Утене было не до принцев. — Можешь меня отпустить.

Тоога чуть помедлил, перед тем как исполнить ее несколько ворчливую просьбу; Утене показалось, что повиновался он с явной неохотой.

«Это Кирюю Тоога, — вспомнились розоволосой дуэлянтке слова Химемии, — самый большой плейбой Академии. Он разбил кучу девичьих сердец и еще больше девушек довел до слез!»

— Химемия! — ахнула Утена, с максимальной скоростью направившись к дорожке. — Она там, на Арене, с психом, который хочет ее убить!

— С ней Сайондзи, — Тоога тоже прибавил скорости; он не мог позволить какой-то Утене, то бишь особи женского пола, обогнать себя. Прищурился: — Кто это там дерется на дорожке? Неужели Мики и… Сиори?!

— Химемия! — Утена его не слушала. В рекордно короткий срок розоволосая дуэлянтка доплыла до дорожки, на которой яростно фехтовали Мики и Сиори. Дзюри, уже в мундире, застегнутом на все пуговицы, за исключением отсутствующей, наблюдала за поединком, прижимая ладони к груди. Там, под белой тканью с оранжевой оторочкой, таилось главное ее сокровище…

Розоволосая дуэлянтка пронеслась мимо сражающихся, даже не заметив их, одержимая жаждой защитить Химемию. При этом Утена походя задела черную розу на груди Сиори…

Зазвонили колокола; Сиори закричала, бросив шпагу и прижав руки к лицу; черное кольцо осыпалось с ее пальца кучкой угольной пыли. Мики растерянно обернулся к Дзюри; Дзюри во все глаза воззрилась на выбравшегося из резервуара мокрого насквозь Тоогу, который, разбрызгивая во все стороны капли воды, устремился за Утеной.

Розоволосая дуэлянтка ничего этого не видела. Добежав до лифта, она влетела в кабину; следом за ней туда ворвался Тоога, после чего двери закрылись, и лифт поехал вверх, на Арену Дуэлей.

12

— Микаге Содзи, — меч Диоса словно сам по себе очутился в ладони Сайондзи, — я вызываю тебя на дуэль.

Таким спокойным и уверенным в собственных силах Сайондзи чувствовал себя впервые. Он знал, что победит на этой дуэли. Просто знал — и все. Он не испытывал по этому поводу ничего — ни торжества, ни печали.

Пустота.

Когда Утена и Тоога сорвались вниз, в душе Сайондзи будто лопнула какая-то невидимая, но жизненно важная струна.

— Ты отнял у меня Токико, — Микаге повернулся к Сайондзи. Пальцы Содзи, сжимавшие рукоять оружия, побелели. — Ты поплатишься за это.

— Нет. Вы не станете драться. Ни один из вас не является Победителем Дуэлей. Это запрещено. — Анфи, казалось, сама не понимала, что говорит. — Вон отсюда. Оба.

Прозвучал бархатистый мужской смех, и с противоположной стороны Арены, где был запасной лифт, о существовании которого знали лишь избранные, появился смуглый мужчина в ослепительно-белой форме, отдаленно напомнившей Сайондзи его собственную. Или — форму Тооги…

— Отчего же, Анфи? — поинтересовался мужчина; его губы изогнулись в легкой полуулыбке. — Пусть убьют друг друга. Революция началась. И на этот раз… сила Диоса будет моей.

— Брат. — Анфи смотрела на мужчину странно.

«Какая жуткая ненависть, — подумал Сайондзи, случайно поймав этот ее взгляд. — Какая страшная любовь!»

И почувствовал, что задыхается.

С Микаге, похоже, тоже было неладно. Содзи упал на колени, на его глазах выступили слезы. Неощутимый вначале взгляд мужчины со смуглой кожей лег на плечи Микаге и Сайондзи тяжким грузом.

— Имя этому гробу — гордыня, — сказал тот, кого Анфи назвала братом, глядя на Сайондзи. Перевел взгляд на Содзи: — Имя этому гробу — иллюзия.

— Пред…седатель… — прохрипел Сайондзи, внезапно узнав смуглокожего мужчину. И тут же сам себя исправил: — Край… Света…

Мужчина кивнул. Насмешливо взглянул на иллюзорный замок, и Сайондзи показалось, будто замок внезапно приблизился, превратился в непонятный шар, на котором сидел одинокий, почти исчезнувший из этого мира принц… Маленький принц на своей маленькой планете; у кого-то сейчас его любимая роза?

— Ди…ос… — на этот раз говорил Микаге. Сайондзи почувствовал правдивость его слов еще до того, как они прозвучали. В конце концов, это капитану клуба кендо жег руку меч Диоса.

— Отдыхаешь? — непринужденно осведомился Край Света. — Думаешь, что нашел себе подходящую замену? В лице кого, хотел бы я знать? Подходящей тебе замены больше не существует, как сие ни прискорбно. Что ж, жизнь полна неожиданностей, в том числе неприятных… Анфи!

— Да, брат. — Глаза Химемии горели пронзительным зеленым огнем; по ее смуглому лицу струились слезы.

— Заверши начатое.

— Да, — согласилась Анфи. Сайондзи скорее почувствовал, чем увидел, что она направилась к нему.

— Лифт… — Микаге сделал неопределенный жест рукой, и Сайондзи с каким-то отстраненным удивлением увидел слезинку, скатившуюся по левой щеке сумасшедшего Содзи.

«Его сумасшествие так же холодно, как он сам, — подумал капитан клуба кендо почему-то. — Он контролирует его, контролирует себя — и других. А я… я даже над собой власти не имею!

Нужно что-то менять».

— Утена-сама жива, — сказала Анфи, обернувшись к Краю Света; теперь и Сайондзи слышал звук поднимающегося лифта. — И Президент — тоже. Никто из них не утонул.

Такого облегчения капитан клуба кендо не испытывал уже давно; угрюмому и замкнутому Сайондзи, вещи-в-себе, человеку в футляре, внезапно показалось, что мир стал на порядок лучше и добрей, а все краски в нем приобрели более яркий оттенок.

На секунду — не более — Край Света показался Сайондзи растерянным. В следующий момент брат Анфи довольно улыбнулся:

— Великолепно. Сила Диоса будет моей… кто бы ни одержал победу.

13

— Возможно, мы уже встречались, Тендзё Утена… — Тоога многозначительно приподнял левую руку с кольцом, правой пытаясь приобнять розоволосую дуэлянтку. Выглядел Президент чрезвычайно воодушевленно; похоже, в лифте ему с девушкой обниматься еще не доводилось. Высотных зданий в Академии было раз, два и обчелся; единственный лифт, помимо ведущего на Арену, располагался в башне Председателя, куда Тоога с девушкой по понятным причинам заявиться не мог.

На Утену романтичная лифтовая обстановка воздействия не произвела. Во-первых, все ее мысли были о Химемии, а не всяких там плейбоях, принцах и иже с ними; во-вторых, ей было холодно и мокро, и прикосновение чьей-то такой же мокрой и холодной руки в подобной ситуации радовать не могло.

— Не будь слишком наглым со мной, Президент, — предупредив попытку Тооги не то пропустить сквозь пальцы, не то выжать ее розовые волосы, Утена продемонстрировала обольстителю левый кулак; Печать Розы красиво блеснула в свете восходящего солнца. «Какое солнце?! — вдруг подумала Утена. — Уже давно должно было стемнеть! Но рядом с Ареной Дуэлей по-прежнему светло… Почему?»

— То, что ты обручена с Невестой-Розой, не налагает на тебя никаких обязательств, — Тоога, похоже, неправильно истолковал причину подобного поведения Утены. — Разве что драться на дуэлях, подтверждая свое право обладать ею.

— Обручена? — возмутилась Утена. — Я не обручена ни с какой розой! Меня интересуют нормальные парни, а не всякие там Невесты!

— Позволь представиться, — кланяться Тоога не стал, — Кирюю Тоога. Президент Академии и — нормальный парень.

Утена подумала о Химемии. Автоматически выжала волосы. Посмотрела на свое кольцо.

«Его подарил мне мой принц… Было ли это кольцо обручальным? Возможно, я соврала Президенту? Может, я обручена — давно, еще с детства? Я ведь всегда хотела встретить своего принца… Я поступила в Академию, чтобы найти его! Химемия… От нее пахнет розами. Вспомнила: это она — Невеста-Роза! Дуэли… Я должна драться за нее?

Как принц — за принцессу. Я ведь хотела стать принцем. Или найти своего принца? Или — и то, и другое? Я… не знаю.

«Обладание», «обручение», «никаких обязательств»… Он говорит о Химемии так, будто она вещь! — неожиданно вспылила Утена, искоса глядя на Тоогу. — Но он спас мне жизнь — два раза подряд. Сначала выдернул из-под удара того, в синем мундире, потом не позволил утонуть… и эти его слова — «мы раньше встречались». Возможно ли, что… Президент — мой принц? Но тогда…»

Утена растерянно посмотрела на Тоогу.

— Я должна поблагодарить тебя еще раз, — сказала неуверенно.

Тоога заулыбался до того самовлюбленно, что Утене сразу же захотелось выбросить его из лифта.

«Да когда мы, наконец, приедем?! — разозлилась розоволосая дуэлянтка. — Там Химемия и этот… Содзи, кажется, мне надо…»

Что именно ей надо, Утена додумать не успела — Тоога схватил ее за руку, притянул к себе и доверительно сообщил:

— Ты мне ничего не должна. Мы квиты. Ты перебросила мне меч, а потом заслонила собой — я просто возвращал долг.

И склонился к ней.

«Он собирается… поцеловать меня! — дошло до Утены. — Но принц… Химемия?! Президент — принц?»

Розоволосая дуэлянтка прикрыла глаза… и тут что-то капнуло ей на нос!

— Апчхи! — Утена вовремя отвернулась, но у Тооги, похоже, пропало желание целоваться. Во всяком случае, он выпустил ее ладонь — к огромнейшему облегчению розоволосой дуэлянтки, уже опомнившейся и начинавшей прикидывать, чем и куда лучше бить несчастного Президента. — Тебе бы тоже не помешало отжать волосы… Они у тебя длиннее и гуще, чем у меня, еще и разного оттенка местами!

— Мой отец хотел, чтобы я отращивал волосы, — видимо, это откровение вырвалось у Тооги под воздействием культурного шока — Президент никак не ожидал, что кто-то сгребет его пряди в охапку и примется бесцеремонно выкручивать, как прачка — белье. У Утены слово с делом не расходилось.

— А Сайондзи? — поинтересовалась Утена. — Он сам захотел такую гриву носить?

— Обычай, — пояснил Тоога, с невероятным облегчением отстраняясь от Утены и проверяя сохранность своей пышной алой шевелюры. — Он такой консерватор… «Друг детства». Только дурак может верить в дружбу.

— Значит, я дура, — пожала плечами Утена. «Никакой он не принц». — И мы, похоже, приехали.

14

— Дзюри-сан, — открыв глаза, безошибочно узнала Сиори. — Я… проиграла?

— Та девушка в мальчишеской форме сбила твою розу, — согласилась Дзюри, машинально проводя рукой по волосам Сиори, которая лежала головой на коленях своей «старой подруги». — Она очень… необычна.

— А Каору Мики? — поинтересовалась Сиори с ноткой воинственности в голосе. Несмотря на то, что так хорошо, как сейчас, девушка с вишневыми волосами не чувствовала себя уже давно, ее враждебное отношение к юному гению не изменилось. — Где он?

— Я отправила его за помощью. Ты не приходила в себя. Кто-то должен был остаться с тобой, кто-то — позвать врача… Кажется, теперь услуги врача тебе не нужны, — заметила Дзюри. — Я рада, что с тобой все в порядке.

Ее голос звучал совершенно бесстрастно. Капитан клуба фехтования, успешно справляющаяся с организаторской деятельностью, радеющая за благополучие всех членов клуба, лучшая из лучших, грациозная и смертельно опасная пантера, благородная роза Арисугава Дзюри…

И этот Каору Мики, «юный гений», пианист, который не в состоянии выучить больше одной мелодии. Дзюри выделяет его из толпы, относится к нему теплее, чем к остальным членам клуба… Намного.

— Чья фотография в твоем медальоне, Дзюри-сан? — спросила Сиори почти бессознательно.

Лицо красавицы Дзюри стало еще более отстраненным — если такое было возможно.

— Извини, но это — не твое дело.

«Я догадываюсь, чью фотографию ты носишь на груди, Дзюри-сан. Тебе всегда нравились фехтовальщики: сначала тогдашний капитан клуба… О, он был просто неподражаем, он нравился всем или почти всем; я бы тоже не отказалась с ним встречаться, только я ему была неинтересна, он, похоже, разделял твои чувства — и все равно покинул Академию. Почти сразу же после этого мне удалось подружиться с тобой, Дзюри-сан… С тобой — и фехтовальщиком, которого ты, неприступная роза, приворожила следующим. Мне удалось разорвать узы, связавшие вас… Как я ненавидела тебя, Дзюри-сан! Тебе, казалось, было все равно. Ты не обратила на меня внимания даже тогда, когда я без сожалений украла его у тебя, желая доказать — и я чего-то стою. Ты по-прежнему смотрела на меня сверху вниз, не испытывая ко мне ничего, кроме равнодушной доброжелательности, едва замечая меня. Что с того, что я украла его? Ты вскоре найдешь нового — за этим дело не станет, тобой восхищаются все, железная леди, благородная роза, профессиональная модель, настоящий принц Академии… Ты властна и над учениками, и над преподавателями — хотя эта власть совсем не нужна тебе. Тебе не нужен никто… кроме того, чья фотография — в твоем медальоне.

Раньше я думала, что смогу забыть о тебе навсегда — вместе с тем, кого украла у тебя. Думала — мне удалось оставить след в твоей душе, хоть и выжженный пламенем ненависти. Я надеялась, что ты помнишь обо мне, Дзюри-сан, пусть ненавидя меня. Потому я и писала тебе те письма…

В глубине души я всегда знала, что по-прежнему ничего для тебя не значу… ничего не значу без тебя. В конечном итоге, от того, что я сделала с ним, мне стало только хуже. Я бросила его — и вернулась к тебе… чтобы извиниться… чтобы доказать… чтобы сказать тебе о том, как…

Но на твоей груди — медальон. А в нем — фотография очередного фехтовальщика… которому ты позволяешь… этому мальчишке!»

— Дзюри-сан… — Сиори потянулась рукой к лицу Дзюри и в следующее мгновение ухватилась за цепочку, показавшуюся из-под воротника склонившейся Арисугавы. Сильно дернула. Цепочка, сегодня уже показавшая себя не с лучшей стороны, расстегнулась; Сиори нетерпеливо схватила овальный медальон, украшенный рельефным изображением розы, и открыла его прежде, чем Дзюри успела ее остановить.

15

— Химемия! — у Утены не было даже меча; судя по мокрому, взъерошенному, но, тем не менее, решительному виду розоволосой дуэлянтки, она собиралась бороться с обидчиком (или обидчиками) Анфи врукопашную.

Тоога быстро оглядел Арену Дуэлей, но не увидел ни Химемии, ни Микаге, ни Сайондзи.

Утена оказалась зорче.

— Химемия! — розоволосая дуэлянтка бросилась к красному пятну, виднеющемуся на противоположном краю Арены — и через несколько секунд уже трясла бесчувственную Анфи за плечи. Делала она это очень деликатно, несмотря на неподдельную тревогу.

— Утена-сама? — Химемия, наконец, открыла глаза, посмотрела на розоволосую дуэлянтку сквозь круглые стекла очков. Очки Анфи, как обычно, не упали и не разбились вопреки всем законам подлости и физики. Химемия казалась слегка растерянной, и одновременно у нее был непривычно смягчившийся, умиротворенный взгляд.

— Химемия, — Утена порывисто обняла Невесту-Розу. Отстранилась. — Я так рада…

— Где Сайондзи? — Тоога довольно бесцеремонно перебил Победительницу Дуэлей.

— Сайондзи-сэмпай, — лицо Химемии вновь превратилось в непроницаемую маску, — будет исключен. Он посмел использовать для дуэли меч Диоса… не являясь Победителем.

— А как же Микаге? — Тоога оставался совершенно невозмутим, будто исключение грозило не его другу детства, а кому-то постороннему. По сути, так оно и было — Президент не верил в дружбу.

— Какой Микаге? — брови Химемии чуть приподнялись.

— Действительно, какой? — Утена смутно помнила, что должна бы знать, кто такой Микаге, но ни малейшего понятия об этой загадочной личности не имела.

Тоога нахмурился.

— А о ком я спрашивал?

Дуэлянты и Невеста-Роза недоуменно переглянулись и решили оставить тему о человеке, которого, видимо, никогда не было.

— Химемия, что здесь произошло? Как ты себя чувствуешь? — Утена помогла Невесте-Розе подняться.

— Сайондзи-сэмпай, он... Не знаю. Не помню! — сказала Химемия.

— Сайондзи, — нахмурилась Утена. — Что-то тут не так... Я с ним поговорю. Но сначала провожу тебя домой, — розоволосая дуэлянтка обращалась к Невесте-Розе. — В каком корпусе ты живешь?

— Я жила у Сайондзи-сэмпая, но теперь, наверное, живу с вами, Утена-сама, — в голосе Химемии прозвучали подозрительно кокетливые интонации. — Вы ведь — Победитель Дуэлей...

— Эм-м... — Утена задумчиво почесала в затылке, не замечая, каким хищным взглядом на нее смотрит Тоога. — Видишь ли... Так получилось, что я сама не знаю, где живу. В этом году меня переселили из привычного общежития, но я не знаю, куда именно. Я должна была спросить об этом у коменданта сегодня вечером... Но из-за этой дуэли забыла! А сейчас уже наверняка поздно спрашивать...

— Думаю, ты сможешь найти коменданта на балу, — неожиданно вмешался Тоога. — В последнее время эта троица раздает пригласительные письма кому попало...

— Каком балу? — удивилась Утена. Химемия склонила голову ей на плечо.

— Который мы с сестрой даем этой ночью, — Тоога позволил себе легкую снисходительную улыбку. — Но ты не можешь идти на бал в этой мокрой форме. Как и, — Президент брезгливо оттянул собственный левый рукав, с которого все еще капало, — я. Нам всем, Невесте-Розе в том числе, нужны новые наряды...

— Зачем? — искренне удивилась Утена, глядя на Химемию. — Такое красивое платье...

— Это платье — мои доспехи, Утена-сама, — сказала Химемия подчеркнуто равнодушно. — В нем нельзя идти на бал, только — на дуэль.

— Прекрасно, — Утена сверкнула глазами в сторону Тооги, — получается, на этот бал мы так и не попадем? Где же мы будем ночевать?

— Можете ночевать у меня дома, — радушно предложил Президент, не отрывая от потихоньку высыхающей, растрепанной Утены профессионально жадного взгляда.

— Ну уж нет! — краснея, возмутилась Утена. Химемия прижалась к розоволосой дуэлянтке покрепче, посмотрела сквозь Тоогу, будто не замечая его. И вдруг сказала:

— Я найду вам наряд, подходящий для бала, Утена-сама. Я одену вас как подобает... А платье для меня подберете вы — по своему вкусу. Что до Президента, думаю, он отыщет подходящую смену одежды у себя дома.

На том и порешили.

Оставалось только дождаться лифта...

16

— Цучия-сэмпай, — пробормотала Сиори, недоверчиво глядя на черно-белую фотографию в медальоне. — Цучия-сэмпай!

— Отдай. — Лед в красивом, звучном голосе, лед в дивных зеленых глазах — такая прекрасная. Такая... далекая. Более далекая, чем когда бы то ни было; «это — память, не тронь ее своими грязными руками» — вот что рефреном отдается в каждой интонации.

— Нет, — Сиори с неожиданным проворством вскочила. Убрала руки с медальоном за спину. — Нет!

— Отдай. — Дзюри тоже поднялась. Она была убийственно спокойна.

— Он бросил тебя, Дзюри-сан! — воскликнула Сиори, отступая. По ее лицу струились непрошенные слезы. — Он оставил тебя одну! Он...

— Ты ничего не понимаешь. Отдай. — Дзюри шагнула к Сиори.

— Я понимаю все, Дзюри-сан! Он обошелся с тобой ужасно, хуже, чем я, а ты... ты носишь его фотографию в медальоне! Ты продолжаешь помнить о нем — после того, как...

— Он сам не захотел, чтобы я последовала за ним — и правильно сделал, — тихо сказала Дзюри. — Он остался жить для меня... навсегда. Я буду помнить о нем, что бы ни случилось — и считать, что он жив... счастлив. Я верю в это, что бы ни говорил Тоога, смешной мальчик, сам не знающий, чего хочет, пытающийся подражать тем, кто сильнее — и неизменно терпящий крах. Тоога иногда очень напоминает мне его... Но Тоога младше — на месяцы, на годы, на века. И Тоога — рядом. Я вижу его каждый день, все его недостатки для меня — как на ладони. А Рука... — голос Дзюри дрогнул, — у него не было недостатков. Он учил меня фехтовать — когда-то, очень давно, у нас даже было свое место, место для нас двоих, где он преподавал мне технику боя. Он говорил, что мой талант сияет ярче других, что я — особенная... А потом мы сидели рядом на скамье, смотрели на море — и просто молчали. Он, тот, кого я никогда не могла победить, подарил мне то, чем живу сейчас... Освободил меня. А сам — ушел. Но мы снова встретимся, я в этом даже не сомневаюсь. Встретимся, и неважно, что на самом деле чудес не бывает. Мы встретимся...

— Вы... встретитесь снова... Верь в чудеса, и твое желание... — у Сиори дрожали губы; медальон выпал из безвольной руки. — Дзюри-сан! А как же... Дзюри, я...

Закрыв лицо руками, Сиори упала на колени и горько разрыдалась.

Чьи-то теплые руки обняли ее, заключили в нежные объятия; ласковые пальцы вытерли ее слезы, и девушка с вишневыми волосами, спрятав лицо на груди у Дзюри, продолжила плакать — только теперь уже другими, не горькими, а такими сладкими слезами.

«Пусть я ничего не значу для Дзюри-сан, пусть она ни в грош меня не ставит — но это неважно, пока она рядом со мной. Все неважно. Дзюри... Моя Дзюри... Нет, не моя, но...»

— Ну-ну, в чем дело, — шепнула Дзюри. — Все в порядке, Сиори, моя бедная, потерявшаяся девочка. Я больше не сержусь. Раньше меня злило твое непонимание — как ты можешь считать, будто я люблю кого-то, когда Рука совсем недавно был рядом со мной? Но теперь я, кажется, немного лучше понимаю тебя и твои чувства. Ты действительно очень переживала, что отбила у меня потенциального бойфренда, верно? И что отбиваешь теперь... Не волнуйся, я ничего не чувствую к Тооге, с которым ты сейчас встречаешься. Как и он — ко мне. Он — даже не отражение Руки... Тоога — жалкая пародия на моего капитана. Для тебя, должно быть, иначе... Тс-с-с, — Дзюри приложила палец к губам в очередной раз глубоко потрясенной Сиори, — я желаю тебе счастья, девочка. Только будь поосторожнее с этим Тоогой — он ужасно ветреный... коварный и непостоянный. По-моему, он не на шутку заинтересовался новой дуэлянткой — вон как за ней сегодня припустил... Кстати, зачем ты вызвала Мики на дуэль? Хотела таким экстравагантным образом научиться фехтовать? Зря. Нужно было сразу попросить меня... я охотно приму тебя в свой клуб. Пойдем, — Дзюри помогла Сиори подняться, покровительственно положила руку ей на плечо — и девушка с вишневыми волосами, оробев, не посмела сказать то, что готова была выпалить совсем недавно.

Не успев выйти за ворота в форме розы, за которыми резко и внезапно наступала ночь, Дзюри и Сиори столкнулись с худенькой, совсем молоденькой девушкой. Волосы у девушки были голубыми с зеленоватым оттенком, а с левой стороны груди к темно-синему мундиру крепилась черная роза. На безымянном пальце левой руки, которой девушка намертво вцепилась в запястье покорно следовавшего за ней Мики, зловеще поблескивала Печать Черной Розы.

— Каору Козуэ, — спокойно сказала Дзюри, и Сиори, моментально сообразившая, в чем дело, не смогла не восхититься сдержанностью Арисугавы, — что ты здесь делаешь? В этот лес запрещено ходить кому-либо, кроме членов Студенческого Совета.

Козуэ оттолкнула Мики — довольно грубо — и продемонстрировала Дзюри сначала свое кольцо, потом — шпагу в другой руке. Судя по всему, оружие она позаимствовала у брата.

— Арисугава Дзюри, — голос Козуэ звучал решительно и высокомерно — впрочем, как всегда, — я вызываю тебя на дуэль.

Покрепче сжав рукоятку чудом не позабытой шпаги и на мгновение прижав ладонь к груди — теперь Сиори знала, почему прикосновение к этому медальону, пусть даже опосредствованное, сквозь одежду, придает Дзюри сил — Арисугава кивнула.

«Она победит, — подумала Сиори. — Она должна победить — и она победит.

Хотя... она могла бы не драться, не рисковать понапрасну. Это все я. Всегда, везде — я! Это я сказала Козуэ, что Дзюри-сан и Мики... это я».

Под звон колоколов, обозначавший начало дуэли, две шпаги скрестились.

17, 18, 19

— Ох уж этот лифт! — Утена ворчала, в упор не замечая устремленных на нее перекрестных взглядов Тооги и Анфи. Но если в зеленом взоре Химемии отражалась божественная вечность, то, судя по взгляду Президента, он только-только начал постигать непростую науку: как смотреть на девушку, от которой желаешь добиться восхищения своей блистательной персоной, но неизменно терпишь крах.

Химемия не соперничала с Тоогой; она не обращала на него ровным счетом никакого внимания. Для нее его не существовало.

— Снова неизвестно сколько ждали... Что это? — насторожилась Утена. Лифт остановился; двери открылись, но еще до этого Тоога и Утена услышали звон скрестившихся клинков.

— О, Диос... Опять! — обреченно выдохнул Президент, увидев фехтующих Дзюри и Козуэ. Сиори и Мики стояли неподалеку, причем вид у обоих был на редкость потерянный и встревоженный.

Химемия философски пожала плечами.

Козуэ фехтовала мастерски, ничуть не уступая Дзюри; к мундиру сестры пианиста-с-секундомером крепилась черная роза. Голубая роза на груди Мики и оранжевая роза Дзюри великолепно дополняли картину.

— И что нам теперь делать? — Президент задумчиво посмотрел на Утену… вернее, на то место, где она только что была.

— Утена-сама! — Химемия, вмиг утратив обычное равнодушие, подалась вперед; проследив за ее взглядом, Тоога сдавленно помянул Диоса — неугомонная Тендзё уже мчалась к дуэлянтам, спеша разнять их и полностью игнорируя угрозу быть пронзенной насквозь.

От подобной глупости у Президента даже челюсть свело. Общеизвестно — в чужие разборки лучше не ввязываться, незваный миротворец рискует схлопотать от обеих сторон, поговорка «третий лишний — третий мертвый» всецело оправдывает себя и в этом случае...

— Остановитесь! — Утена самым бесцеремонным образом вклинилась между Дзюри и Козуэ, опасно размахивая руками.

В последний момент остановив удар шпаги, Дзюри отступила, глядя на Утену сверху вниз с холодным недоумением. «Что это за мокрое чудо?» — казалось, вопрошали приподнятые брови Арисугавы.

Козуэ остановиться не успела... и с размаху налетела черной розой на ладонь Утены.

Роза осыпалась мельчайшими ошметками — лепестками ЭТО назвать нельзя было при всем желании. Зазвонили колокола.

«Дуракам везет», — отстраненно подумал Тоога, ловя себя на том, что на некоторое время задержал дыхание.

— Утена... сама, — выдохнула Химемия, опуская голову.

Крича, Козуэ бросилась к Дзюри и последним отчаянным, но необычайно сильным ударом выбила шпагу из рук Арисугавы. Оружие отлетело в сторону; Козуэ подалась назад и осела на руки подбежавшего Мики.

Льдистый зеленый взгляд Дзюри задержался на Утене. Медленно, совершенно невозмутимо рыжеволосая красавица представилась:

— Я — Арисугава Дзюри, капитан клуба фехтования. Не очень-то вежливо с твоей стороны прерывать нашу дуэль...

— Тендзё Утена, — уже привычно подсказала розоволосая дуэлянтка. За этот день она успела познакомиться просто с кучей народу.

— Я вызываю тебя на дуэль, Тендзё Утена, — все так же спокойно продолжала Дзюри. — Ты лишила меня противницы... придется тебе ее заменить. Ты попыталась совершить чудо, остановив неотвратимую дуэль... Разве ты не знаешь, что чудес не бывает?

— Сэмпай! — Утена покачала головой и поспешила подхватить Химемию, которая уже плавно откидывалась назад, повторяя свой извечный заговор про розу благородного замка и Силу Диоса.

— Эпидемия Дуэлей, — пробормотал Тоога себе под нос. — Это близится... Революция.

— Дай мне силу изменить мир! — на этот раз у Утены получилось гораздо убедительнее — практика сказывалась.

Зазвонили колокола.

— Дзюри-сан, — судя по растерянному виду Сиори, протягивающей Арисугаве подобранную шпагу, Таказуки вовсе не хотелось, чтобы капитан клуба фехтовальщиков ввязывалась в очередную дуэль. Но перечить Дзюри девушка с вишневыми волосами и в мыслях не держала.

«Сиори восхищается Арисугавой, — отметил Тоога машинально. — Вот почему она расспрашивала меня о Дзюри... Хм, а что это на Сиори? Неужели... платье Невесты-Розы?»

Саму Сиори, казалось, совершенно не занимал тот факт, что сначала на ней были белые брюки в комплекте с вишневым мундиром, потом обычная школьная форма, а сейчас — вишневое платье в комплекте с диадемой и серьгами. Не платье — доспехи, вернее мундира отражающие суть дуэлянтки... нет — Невесты, вдохновительницы дуэлянта, обладательницы гораздо более почетной и значительной роли в этом театре абсурда, именуемом Жизнь. Сиори была той, кем была — и оставалась собой всегда и всюду, как ни пыталась замаскировать свою суть.

«Два дуэлянта. Две Невесты. Все честно», — подумал Тоога — и вздрогнул. Ему неожиданно представилась Утена в розовом платье, в точности совпадающем по фасону с нарядами Химемии и Сиори...

«Ей не идет. Она — не Невеста, она — Дуэлянт! Достойный противник, победу над которым можно одержать...»

— Сиори? — Дзюри, кажется, тоже была удивлена новым амплуа Таказуки. — Ты хочешь... помочь мне?

«Можно одержать...»

Химемия отошла в сторону. Ее лицо вновь ничего не выражало.

«Одержать...»

— Дзюри-сан... — Сиори воззрилась на Дзюри снизу вверх; в этом взгляде светилось такое искреннее, неподдельное обожание, что даже Утена, смутившись, опустила меч.

«... только одним путем».

— Что ты хочешь доказать, Дзюри-сан? Не имеет значения, победишь ты или проиграешь, в этом или любом другом сражении; все равно ты — самая лучшая! Тебе не нужно драться, чтобы доказать это, Дзюри-сан... Дзюри, — Сиори говорила с фанатичной, горячей убежденностью — и протягивала Арисугаве шпагу. — Ты можешь достичь большего, твой талант превосходит всех... Зачем тебе это, — Сиори кивнула в сторону Арены Дуэлей, — все? Ты выше этого.

Дзюри молчала.

Не отрывая от Сиори взгляда, Арисугава потянулась к своей розе... и одним движением сорвала ее. На мгновение подержала в ладони... Уронила на дорожку — роза упала с мягким, отчетливо слышным шлепком. Зазвонили колокола...

А потом ладони Дзюри накрыли пальцы Сиори, сомкнувшиеся на рукоятке оружия Арисугавы.

— Твоя шпага, Дзюри-сан, — прошептала Сиори, отчаянно краснея. — Верь в чудеса, и...

— Да, моя, — согласилась Арисугава. — А раньше — была ЕГО. Спасибо, что вернула мне ее. Пойдем, — приняв из рук Сиори шпагу, Дзюри отстранилась и решительно направилась к выходу.

Девушке с вишневыми волосами оставалось только последовать за Арисугавой. Они уходили в абсолютной тишине...

— Ух ты! — первой, как обычно, высказалась Утена.

— Да, Утена-сама, — воодушевленно согласилась Химемия, подходя к розоволосой дуэлянтке и предпринимая небезуспешную попытку ее обнять.

— Эй! — Тоога хотел было возмутиться, но его опередили; похоже, теперь претензии к Утене желал предъявить Мики.

— Невеста-Роза — не вещь, это — человек! Как ты можешь заставлять ее соглашаться с твоим мнением? Она так замечательно играет на пианино ту самую мелодию, нашу с Козуэ, а ты собираешься запретить ей?.. Не бывать этому!

— Не бывать, — поддакнула Козуэ. Вид у нее был чрезвычайно коварный, себе-на-уме; темно-синий мундир сменился голубым, под цвет волос, платьем Невесты; на вытянутых руках она держала шпагу Мики. — Если желаешь добиться своего, приходится запачкаться... Сделай Невесту-Розу своей и сохрани нашу мелодию раз и навсегда! Ты ведь этого хочешь, я знаю!

— Гм, а вы кто такие? — события разворачивались слишком быстро; Утена чувствовала себя не столько их непосредственным участником, сколько сторонним наблюдателем. «Что всем этим ненормальным от меня надо?!»

Химемия отошла на несколько шагов в сторону; какую-то секунду ее лицо выражало досаду, потом застыло привычной маской.

— Не обращай на них внимания, — посоветовал Тоога, потихоньку начинавший привыкать к таким головокружительным, совершенно нелогичным поворотам событий. Узнай Утена, что именно ее Тоога полагал истинной причиной беспорядка, воцарившегося на Арене Дуэлей и в окрестностях — изрядно удивилась бы. — Срежь розу с мундира голубоволосого — и все дела.

Такой стремительной реакции на его слова Тоога не ожидал. Да, розоволосая дуэлянтка определенно была чем-то особенным...

— Э-э-э... прости, — запоздало извинилась Утена, рассматривая голубые лепестки, разлетевшиеся в воздухе, и останавливая виноватый взгляд на изменившейся в лице Козуэ. Колокола, еще не успевшие отзвонить в честь начала дуэли, теперь возвещали о ее завершении.

— Президент! — прошипела Козуэ Тооге, и тот понял — отсеялась еще одна потенциальная претендентка на совместное времяпровождение. Впрочем, сколько их вокруг бродит, большими тиражами...

Возможно, вскоре их количество пополнится одной упрямой особой с розовыми волосами, у которой слово не расходится с делом. И — как знать — Невестой-Розой. Впрочем, Невеста-Роза — разговор особый, маленькая птичка, которую нельзя выпускать из золотой клетки.

— Слабак! — бросила Козуэ уже Мики, и Утена неожиданно ощутила подобие симпатии к этой ершистой девице, впрочем, заметно отличающееся от уважения, едва ли не преклонения перед промелькнувшей только что Дзюри. — Идем!

— Нам тоже пора, — решила Утена, возвращая меч Химемии. — Если мы, конечно, хотим успеть на этот бал и все-таки увидеть коменданта общежития! Хм, странно... Почему за воротами темно, а тут — светло? Как думаешь, Химемия?

— Понятия не имею, Утена-сама...

«Она обворожительна, — подумал Тоога почти против собственной воли. — Так непосредственна... Она умеет обращать свои недостатки в достоинства.

Но я должен ее победить. И я это сделаю».

— Тендзё-кун... зачем вам куда-то уходить до начала бала? Я велю доставить все необходимое прямо сюда.

20

Сайондзи пришел в себя от того, что кто-то немилосердно лупил его по щекам. Впрочем, сначала эти удары казались ему легче прикосновений трепещущих крыльев бабочек... или чьих-то мягких, чуть подрагивающих ресниц.

Первым, что Сайондзи увидел, когда сфокусировал взгляд, было не на шутку встревоженное лицо Тендзё Утены, которая только что прекратила бить его по щекам.

«И что обо мне противница подумает? — промелькнула в голове Сайондзи совершенно неуместная мысль. — Ей все время приходится приводить меня в чувство... Будто я обморочный какой-то!»

— Сэмпай! — пробился сквозь задумчивость Сайондзи звонкий голос Тендзё. — Как ты себя чувствуешь, сэмпай?!

Только тут Сайондзи заметил Химемию, замершую в отдалении.

— Все в порядке, — опираясь на плечо Утены, Сайондзи поднялся. Огляделся — и удивился, почему ничего не помнит после слов Председателя: «Сила Диоса будет моей».

Председатель! Анфи! Тоога...

И Тендзё Утена.

— Что произошло? — Сайондзи все еще созерцал вход на Арену Дуэлей, исполненный в виде гигантской каменной розы и в настоящий момент закрытый.

— Это мы у тебя хотели спросить, — заметила Утена. — Сначала ты исчезаешь неизвестно куда, потом меня на дуэль последовательно вызывают два члена клуба фехтования и приглашает на бал Президент Студенческого Совета, после чего все они по очереди проходят мимо тебя и каким-то чудом не замечают, затем вместе с посыльным, который, кстати, тебя тоже не видел, от Президента приходит скатерть, мы с Химемией одеваемся, чтобы идти на бал, выходим и... натыкаемся на тебя, лежащего посреди дороги. В чем дело, сэмпай?..

— Вы идете на бал? — Сайондзи присмотрелся к Утене повнимательнее — и обнаружил, что ее школьный пиджак теперь больше напоминает мундир, с роскошными эполетами, аксельбантом и закрепленной на груди белой розой; из-под мундира выглядывали гофрированные полы белоснежной рубашки. Перевел взгляд на Химемию, про себя удивился — как из обычной скатерти могло получиться такое изящное белоснежное платье? У этой Тендзё, похоже, настоящий талант... но Химемию он у нее отобьет все равно! Из принципа.

— Угу, — подтвердила Утена беззаботно. — Нам надо отыскать коменданта общежития и узнать, где мы, в конце концов, живем!

— Значит, Тоога тоже жив? — дотошно уточнил Сайондзи, мельком подумав, с каких это пор Президент приглашает на свои балы коменданта общежития. — А Микаге?

— Какой Микаге? — недоуменно посмотрела на него Утена. Нахмурилась, сведя розоватые брови в одну линию: — Тут что-то не так...

— Сайондзи-сэмпай, тебя исключили из Академии, — Химемия выбрала подходящее время, чтобы сообщить Сайондзи эту неутешительную весть.

— Исключили, — фыркнула Утена, — ну уж нет! До тех пор, пока я не разберусь во всех этих балах, Невестах, мечах, замках, принцах и дуэлях, никто никого не исключит! Сэмпай, — продолжила Утена уже нормальным голосом, на полтона ниже, — пойдем с нами на дуэль... то есть на бал! А потом... думаю, там, где нас поселят, найдется место для тебя. Пока мы не выясним все до конца...

Сайондзи не знал, что сказать. Вернее, что сказать, он знал, а вот в какой последовательности...

Во-первых, он никогда не посещал балы, которые устраивал Тоога. Принципиально.

Во-вторых, после того, как Сайондзи последовательно вытирал собой Арену Дуэлей и дорожку, ведущую к воротам, его белый мундир имел не самый лучший вид и для того, чтобы появляться в нем на балах, никак не годился.

В-третьих, капитан клуба кендо совершенно не умел танцевать. А зачем еще идти на бал?

В-четвертых, вроде бы совсем недавно он хотел спать... Хотя как раз это убедительной причиной назвать было нельзя, так как на протяжении двух обмороков Сайондзи достаточно отдохнул. Да и недавно зевавшая Анфи сейчас выглядела вполне бодро.

В-пятых, брат Анфи, Край Света, вызывал у Сайондзи совершенно не свойственное ему чувство страха, и кендоист предпочел бы не идти против его воли...

«Ну уж нет! — возмутилась выпестованная гордость Сайондзи. — Неужели у меня совсем нет чувства собственного достоинства? Я должен понять, в чем тут дело! Но...»

В-шестых, Сайондзи Кеоити не мог позволить себе принять унизительную помощь от девушки, которая победила его в честном, как он считал, бою и отбила у него его Анфи.

Не успел Сайондзи разложить все это по полочкам хотя бы в собственном сознании, как Утена, не любившая подолгу ждать, схватила его за руку, подцепила под локоток молчаливую, как обычно, Химемию, и энергично потащила их за собой.

21, 22, 23, 24

— Цувабуки! Немедленно вылезь из-под стола! — прошипела Нанами. Сегодня она напоминала тучу как никогда — по мрачности, а по шипучести — змею. Мало того, что эта Дзюри посмела отбивать у нее любимого брата, о чем не так давно любезно намекнула новенькая по имени Таказуки Сиори; мало того, что бедной Нанами совершенно нечего противопоставить блистательной Арисугаве; мало того, что капитан клуба фехтовальщиков заявилась на бал в шикарном костюме и роскошных драгоценностях (а подколодная стерва Таказуки пришла вместе с ней, и они взгляда друг с друга не сводят, извращенки); мало того, что брат выглядит каким-то растерянным и невесть зачем отправил посыльного с коробкой к этой Химемии Анфи — Нанами удалось подслушать имя адресата (а что в коробке?! Небось платье!)… так еще и Цувабуки, пробравшись на бал, куда его не приглашали, прячется под столами с записной книжечкой в руках!

— Да, Нанами-сама, — Цувабуки встал рядом с Нанами. Подражая сестре Президента, троица Кейко-Айко-Юко сделала вид, будто не замечает его.

— Делся бы ты, что ли, куда-нибудь, — мечтательно сказала Нанами. — А то никакого житья от тебя нет. Я уже и забыла, что такое личная свобода!

Цувабуки помрачнел лицом, поклонился и удалился.

«Зря я его так, — с запоздалым раскаянием подумала Нанами. — В конце концов, он предан мне по-настоящему… Но мой брат!»

— Это… Сайондзи-сама? — подала голос Кейко.

— Где? — автоматически спросила Нанами.

— Здесь, — сообщила Юко.

— Что за бред! Этот зазнаистый, зацикленный задавака никогда не появляется… — начала было Нанами, но наткнулась взглядом на только что вошедшего Сайондзи, поперхнулась и замолчала. У капитана клуба кендо был несколько помятый вид. Сайондзи явился на бал с девушкой… даже с двумя. И одной из них была Химемия Анфи. По слухам, Химемия и Сайондзи встречались, но Нанами знала, что как раз это ее брату не помеха. И потом, по тем же слухам, сегодня Сайондзи и Химемия крупно поссорились… Интересно, с чего бы это?

«Какое красивое платье, — подумала Нанами про наряд Химемии. — Мой брат прислал этой девчонке такую красоту?!»

Вторая девица, почему-то стоявшая между Сайондзи и Химемией, высматривала кого-то в зале. Нанами эта девчонка ничуть не интересовала, но все же тот факт, что надменный капитан клуба кендо ухитрился еще кого-то не отпугнуть, нуждался в прояснении.

— Что это за девушка с Сайондзи? — осведомилась у воздуха Нанами.

И — совершенно неожиданно получила ответ от неслышно подошедшего Тооги:

— Ее зовут Тендзё Утена, и она — это что-то.

«А, так вот кто покушается на моего любимого брата! — сообразила Нанами. — И что он в ней нашел? Худая, нескладная, да еще и в каких-то тряпках вместо приличного платья или хотя бы костюма!»

Тем временем Утена высмотрела-таки коменданта и немедленно потащила по направлению к нему упирающегося для вида Сайондзи и вежливо улыбающуюся Химемию. Выяснив, что им с Анфи отведен целый дом, розоволосая дуэлянтка заговорщицки подмигнула капитану клуба кендо, дружески пожала нежную смуглую ладошку Невесты-Розы, поблагодарила коменданта и хотела, было, увести свою свиту прочь, так как в дальнейшем пребывании на балу смысла не видела. Танцевать Утена не то чтобы не умела, просто никогда не пробовала. И сейчас пробовать не собиралась.

Однако уйти им не удалось — не успела розоволосая дуэлянтка и шагу ступить, как носу к носу столкнулась с блондинкой в шикарном черно-желтом наряде.

— Эй, поосторожнее! — у блондинки оказался на редкость неприятный, визгливый голос. — Смотри, куда идешь!

— Добрый вечер, Нанами-сан, — безукоризненно вежливо поздоровалась Химемия. Судя по тому, как она предупреждающе вцепилась в Утену, с этим новым действующим лицом надо было держать ухо востро.

— Что тебя сюда привело? — полностью проигнорировав Химемию, блондинка обратилась напрямую к Сайондзи. — Раньше ты не удостаивал наши балы своим присутствием.

— Об этом лучше спроси у брата, — посоветовал Сайондзи, кивая в сторону стоявшего неподалеку Тооги. Обратился к Утене: — Это — Кирюю Нанами, младшая сестра нашего Президента.

— Тендзё Утена, — жизнерадостно представилась розоволосая дуэлянтка. — У тебя замечательный брат. Не так давно он не дал мне утонуть и помог Химемии с платьем.

Сайондзи отчетливо заскрипел зубами, до боли сжимая то, что оказалось под рукой, а именно — запястье Утены. Уж он-то знал, каков на самом деле Президент Студенческого Совета.

Нанами, в свою очередь, зашипела — точь-в-точь рассерженная змея.

— Замечательный, значит? Я вызываю тебя на... дуэль! — последнее слово далось Нанами с некоторым трудом — она неоднократно слышала его от старшего брата, но применять это слово по назначению ей пока не приходилось.

— Ерунда, — отмахнулась Утена, — я не буду с тобой драться. Мне этих дуэлей уже по гроб жизни хватило! Что за странная манера знакомиться?

— И потом, у тебя нет кольца, — чуть презрительно заметил Сайондзи.

— Какого кольца? — не поняла Нанами.

— Вот этого, — будто по волшебству возникший рядом Тоога выглядел крайне довольным собой. Впрочем, выражение лица Президента резко изменилось, как только он увидел у своего носа Утенин кулак.

— Не подкрадывайся ко мне со спины, — ворчливо посоветовала розоволосая дуэлянтка, поблагодарив Сайондзи взглядом; капитан клуба кендо в последний миг перехватил ее руку, тем самым спася нос Тооги от незавидной участи.

— Зря я это сделал, — пробормотал Сайондзи. — Ничего не попишешь — инстинкты!

— Зря, — отстраненно согласилась Химемия. — Мне совсем не хочется, чтобы Утена-сама снова дралась на дуэли... Я боюсь, что ее могут ранить.

— Анфи! — Сайондзи и Тоога посмотрели на Химемию как на внезапно заговоривший шкаф.

— Не волнуйся, Химемия, — Утена нежно улыбнулась Невесте-Розе, — если меня ранят, один твой взгляд исцелит эти раны.

Анфи мило покраснела. Тоога и Сайондзи перевели взгляд на Утену, будто сомневаясь в услышанном.

Воцарившуюся тишину прервала Нанами, в данной ситуации оказавшаяся самым здравомыслящим человеком:

— Брат, это кольцо... ты хочешь подарить его мне?

Ее голос слегка дрожал.

— Что? — не сразу понял Тоога. Перевел взгляд на свою раскрытую ладонь с Печатью Розы: — А, да, конечно. Надевай! — и протянул кольцо сестре.

Нанами не заставила себя долго ждать.

— Теперь я могу сразиться с этой нахалкой, посмевшей напасть на тебя, брат? — осведомилась блондинка.

— А ты думала, для чего он тебе кольцо вручил, — проворчал Сайондзи, предпринимая заведомо тщетную попытку испепелить Тоогу взглядом. Президент попытался самодовольно улыбнуться, но усмешка вышла бледноватая; похоже, он только сейчас в полной мере осознал, что лишь чудом избежал неприятности под названием «расквашенный нос».

В следующее мгновение в зале прозвучал чей-то пронзительный вопль:

— Я защищу вас, Нанами-сама! Я стану взрослым!

— Цувабуки, — обреченно вздохнула Нанами. Потом глаза ее расширились: — Цувабуки?!

Да, это был именно Цувабуки. Несносный мальчишка где-то раздобыл темно-зеленый мундир, кривой меч, по длине едва ли не превосходящий его собственный рост, ятаган и черную розу, сейчас прикрепленную к левой стороне груди. А еще Цувабуки каким-то образом пробрался на балкон, так что все гости, приглашенные на бал, имели счастье его лицезреть.

С душераздирающим криком: «За вас, Нанами-сама!!!» мальчишка прыгнул на люстру, одним ударом меча («И откуда у него такая сила?!» — подумала Нанами) разрубил удерживающую ее цепь и таким экстравагантным образом спустился вниз.

По счастью, люстра никого не придавила — но порча имущества была налицо. Да и среди гостей началась паника: все дружно ринулись к дверям... За исключением воинственно настроенного Цувабуки, Нанами, ее троицы Кейко-Айко-Юко, Тооги, Сайондзи и Утены с Химемией. Возможно, еще остались бы Мики с Козуэ и Дзюри с Сиори — они тоже были неробкого десятка. Но близнецов на балу в этот раз не было, а подруги-повраги удалились еще раньше, в обнимку, с сияющими как звезды глазами, под аккомпанемент обоюдного, по-настоящему счастливого смеха.

Белое платье Химемии сменилось алым облачением Невесты-Розы; Анфи плавно откинулась назад, повторяя неизменную мантру. Утена профессионально поддержала Химемию за талию, произнесла положенные слова про силу изменить мир — и отскочила в сторону, чтобы неумолимо приближающийся Цувабуки случайно не задел никого из оставшихся зрителей.

— Это какой-то фарс, — вынесла вердикт Утена, под отдаленный звон колоколов отражая первый выпад Цувабуки. — Драться с детьми...

— Я не ребенок! — страшно взвыл мальчишка. Продемонстрировал Утене свою Печать Черной Розы: — Я — взрослый!

— Мы поговорим об этом, когда ты немножко подрастешь, — пообещала Утена.

Цувабуки на миг замешкался; на его лице появилось выражение растерянности. Этого времени Утене вполне хватило, чтобы сбить его розу.

— Вы, — Нанами последовательно ткнула пальцем в Айко и Юко, — позаботьтесь о нем! — указала на Цувабуки — истошно вопившего, лишившегося своей Печати и готового в любой момент потерять сознание. Девушки бросились выполнять приказ, а Нанами, подобрав отброшенное мальчишкой оружие, направила его на Утену. — У меня есть кольцо, которое дал мне мой принц, и я не проиграю тебе!

— Эхе-хе... — устало вздохнула Утена. Химемия скрестила пальцы на удачу; Тоога и Сайондзи, переглянувшись, последовали ее примеру.

— Нанами-сама, ваш наряд... — подала голос Кейко.

И впрямь, роскошное платье Нанами сменилось не менее роскошным облачением дуэлянта, тоже желтым с черным. На груди блондинки появилась светло-желтая роза — под цвет волос.

— Не буду я с тобой драться, — Утена опустила меч. — Надоело!

— Гм... тебе все равно, что с ним произойдет? — коварно вопросила Нанами, подавая Кейко загадочные знаки. Когда та сообразила, чего от нее хотят — произошло это только после того, как Нанами скорчила уморительно-зверскую рожу — девушка с хвостиками продемонстрировала извлеченную из-под подола маленькую обезьянку. Обезьянка была связана, как колбаса, колбасу и напоминала — по крайней мере, в связанном виде.

— Чу-Чу! — Химемия подалась вперед. — Мой бедный маленький друг...

— Мерзкая обезьяна! — прокомментировал Сайондзи, получил от встревоженной Невесты-Розы локтем в бок и счел за лучшее воздержаться от дальнейших комментариев.

— Это твой друг, Химемия? — нахмурилась Утена. — Ну-ну.

И перехватила меч поудобнее.

Нанами усмехнулась и ринулась в бой. Где-то очень далеко вновь зазвонили колокола.

Дуэль, однако, продлилась всего несколько секунд — наловчившаяся Утена почти сразу же сбила розу с мундира противницы.

Впрочем, Химемию это ничуть не успокоило.

— Берегитесь, Утена-сама! — крикнула она, и очень вовремя — Нанами, не пожелавшая признавать свое поражение, едва не срезала розу в последний миг отпрянувшей Утены. Глядя на блондинку с явным сочувствием, розоволосая дуэлянтка продолжила отражать удары противницы, выжидая, когда та устанет.

— Остановите это, Тоога-сэмпай! — под гневным взглядом Химемии Президент вдруг начал чихать.

— Тоога-сама, возьмите платок, — к Президенту подскочила услужливая Кейко; пользуясь моментом, Химемия отобрала у нее Чу-Чу и принялась его развязывать. Девушка с двумя хвостиками этого даже не заметила; она благоговейно взирала на принявшего ее платок Президента. Сайондзи тем временем напряженно наблюдал за поединком Утены и Нанами и про себя сокрушался: напрасно они так мало кричат, атакуя, потому поединок и затянулся...

В общем, все были при деле.

— Сэмпай, прояви хоть немного сострадания! — крикнула Тооге Утена. — Пока ты там флиртуешь, твоя сестра из сил выбивается!

Это подействовало.

— Что-о-о? Мой брат флиртует? С кем?! — Нанами круто развернулась, заметила Тоогу с Кейко и возопила: — Предательница! Мерзкое насекомое, которое все это время было прямо у меня под ногами! Я...— видя, что на нее никто не обращает внимания, а расслабившаяся Утена непринужденной походкой направляется к ожидающим ее Химемии и Сайондзи, Нанами бросила оружие на пол и горестно вопросила: — Скажите, что у меня есть?

— Ты, — не оборачиваясь, ответила Утена. — И тебя у тебя никто не сможет отобрать... если только ты сама этого не захочешь. Химемия...

— Да, Утена-сама? — улыбнулась Невеста-Роза. Приняла из рук розоволосой дуэлянтки меч Диоса. В следующее мгновение меч исчез, а на Анфи возникло белое платье — давнишнее, из скатерти. Чу-Чу в руках Химемии сказал «Чу!» и протянул Утене лапку.

— Значит, ты будешь и моим другом? — весело поинтересовалась розоволосая дуэлянтка. Пожала протянутую лапку.

— Чу, чу! — закивал Чу-Чу.

— Надо же, ему впервые кто-то так понравился! — умилилась Химемия.

— Вот только не надо грязных намеков, — пробурчал Сайондзи.

— Если бы ты не считал Химемию вещью, сэмпай, глядишь, и намеков не было бы, — заметила Утена.

— Но я же исправился! — возмутился Сайондзи. — Хотя... Ты, наверное, никогда не простишь меня... Анфи.

— Я вас уже простила, Сайондзи-сэмпай, — равнодушно отозвалась Химемия, не отводя горящего взгляда от Утены.

— Так-то лучше, — улыбнулась розоволосая дуэлянтка. Посмотрела на Чу-Чу: — Ты не мог бы сменить пластинку на граммофоне? — Когда Чу-Чу бросился исполнять просьбу, Утена обратил сияющий взор к Невесте-Розе: — Потанцуем, Химемия?

Анфи ничего не ответила, но ее взгляд говорил сам за себя; под триумфальные звуки новой мелодии Невеста-Роза и Победитель Дуэлей начали свой танец.

Они очень красиво танцевали — и превосходно смотрелись вместе, Сайондзи не мог не признать это. Белое платье Химемии подозрительно напоминало свадебное, и капитан клуба кендо почувствовал, что не может избавиться от какого-то нарастающего, на редкость неприятного ощущения. Возможно, предчувствия?

А тем временем компанию танцующей паре составили Тоога и Кейко; девушка с хвостиками висла на Президенте, млела, спотыкалась, едва ли не падала от восторга и наверняка оттоптала Тооге все ноги, но он героически не подавал виду. Айко и Юко следили за подругой с явной завистью, уже очнувшийся Цувабуки глаз не сводил с Нанами, которая сжимала кулаки, глядя на брата.

Наконец блондинка не выдержала — как того и следовало ожидать. Звонкая пощечина отшвырнула Кейко от Тооги; срывающимся от ярости голосом Нанами перечислила список наказаний, которые полагались предательнице, и велела ей убираться долой, вдобавок заняв место партнерши Президента по танцам. Побледневшая Кейко попыталась обратиться к Айко и Юко, те дружно сделали вид, будто не видят ее, и несчастная подавленно удалилась.

Химемия и Утена, всецело поглощенные друг другом, ничего не заметили.

«Если бы Тендзё-сан видела это, она наверняка попыталась бы защитить Кейко, — подумал Сайондзи, чувствуя себя одиноким и всеми позабытым, как истинный странствующий воин. — Но я... Я не такой, как она.

Пока что. Ведь я и не такой, каким был раньше — я стал... лучше? Взрослее?

Не знаю. Никогда бы не поверил, что можно так измениться за один день.

И зачем я пришел на этот бал?!» — последняя мысль к делу не относилась, но была прямо-таки криком души Сайондзи.

Музыка закончилась особо величественной нотой, и счастливая Утена с не менее счастливой Химемией, висящей у нее на правой руке, подошла к Сайондзи.

— Мы идем домой! — объявила розоволосая дуэлянтка. — Вернее, идем искать наш дом! Вперед! — и она потянулась, чтобы в своей излюбленной манере схватить Сайондзи за рукав.

Тут-то в зал и ворвалась Кейко в темно-красном мундире, к которому традиционно крепилась черная роза, с катаной наперевес. Судя по виду катаны, она была позаимствована либо из клубе кендо, либо у Тооги. Последний вариант казался Сайондзи более вероятным.

С воплем: «Я принесу смерть Невесте-Розе!» Кейко бросилась на... Нанами. Блондинка попыталась укрыться за спиной брата, но тут Кейко мастерски подставила Тооге подножку; пока Президент пытался сохранить равновесие, девушка с двумя хвостиками сгребла Нанами за волосы и, крича что-то о единственном надоедливом насекомом, приготовилась проткнуть блондинку катаной. Цувабуки, Айко и Юко уже спешили Нанами на помощь, но катастрофически не успевали; блондинка вырывалась, вопила и отбивалась, Тоога все-таки упал, но в падении успел схватиться за оказавшуюся рядом штору; в итоге штора рухнула на Президента вместе с карнизом и накрыла его с головой, что не только отвлекло Кейко от расправы над Нанами, но и преградило путь к блондинке. Пока Айко, Юко и Цувабуки соображали, как преодолеть неожиданное препятствие в виде загораживающей путь длиннющей шторы и ругающегося Президента под ней, Утена с размаху перепрыгнула через штору и одним ударом ладони сбила черную розу Кейко.

Прежде чем кто-то успел что-либо сообразить или понять, почему посреди ночи все время звонят колокола, Утена, держась одной рукой за Сайондзи, а другой — за Химемию, уже вела свою свиту к выходу.

— Балы, дуэли всякие... А нам завтра в школу, между прочим! — возвещала розоволосая дуэлянтка. — И так придется идти с невыполненным домашним заданием...

— Вот это реакция! — восхитился Тоога, кое-как выбираясь из-под шторы. Он опять чихал — штору не мешало бы хорошенько вытрусить, дабы избавить от скопившейся в ней пыли. — Да, она будет непростым противником...

— Я всегда буду служить вам, Нанами-сама... — подала слабый голос очнувшаяся Кейко — и поправила слегка задравшуюся юбку школьной формы.

25

Сайондзи разбудили оживленно переговаривающиеся девичьи голоса.

«Кому это понадобилось в такую рань, когда еще даже не рассвело толком, устраивать дебаты под моим окном?» — сонно подумал капитан клуба кендо, не особенно вслушиваясь в чушь, которую несли незнакомки.

А несли они вот что:

— Что случится, когда отважный воин...

— ...и благородный герой...

— ...встретятся? Может, они сразятся?

— Или станут вместе бороться с несправедливостью?

— А может, разойдутся в разные стороны и сделают вид, что никогда не встречались?

— Это было бы очень грустно, — сам не понимая, что говорит, пробормотал Сайондзи. Не успев проснуться, встал с кровати. В состоянии зомби добрел до окна. Выглянул наружу — и не увидел ничего, кроме стены напротив. По мере того, как рассветало, на стене все четче проступал узор из роз. Тем не менее, девичьи голоса, доносившиеся, похоже, как раз от этой стены, продолжали звучать.

— Нет, они не встретятся! — убежденно возразил первый голос.

— Почему? — спросил второй.

— Потому что отважный воин и благородный герой — одно целое!

— А как же прекрасный принц?

— Видишь ли, отважный воин, благородный герой и прекрасный принц — это все одно и то же! — убежденно разъяснила первая девушка.

— Но отважный воин может изменить чей-то мир и обрести последователя, — сказал третий голос. Голос доносился из-за спины Сайондзи и подозрительно смахивал на Утенин. — Если, конечно, потенциальный последователь сам пожелает измениться…

Решив, что спросонья у него начались галлюцинации — или, что более вероятно, он все еще спит — капитан клуба резко обернулся и... наткнулся взглядом на свернувшуюся калачиком Утену. Утена мирно лежала на кровати Сайондзи — со стороны, противоположной той, на которой спал он сам.

Сайондзи протер глаза.

Безрезультатно. Утена никуда не делась.

Как она могла здесь очутиться?! Сайондзи, конечно, уже вспомнил, что находится отнюдь не у себя дома, но... он же остановился в отдельной комнате, неподалеку от той, в которой поселились Утена и Химемия! Что у него делает Тендзё?!

Немного подумав, Сайондзи сумел восстановить картину событий. Скорее всего, Утена посреди ночи куда-то ненадолго отлучилась, при этом толком не проснувшись, а по возвращении ошиблась дверью. Кровать в комнате Сайондзи достаточно широкая, так что они друг другу не мешали. Вдобавок, Утена вчера очень устала — еще бы, на стольких дуэлях победила — и поэтому до сих пор не обнаружила свою ошибку.

Подумав еще чуть-чуть — а полезное, оказывается, занятие! — Сайондзи решил, что ему пора просыпаться. Только осторожно — чтобы не разбудить Утену.

Подойдя к кровати, на спинке которой висел его мундир, капитан клуба кендо на мгновение замер. Тендзё по-прежнему спала сном младенца; во сне она казалась непривычно трогательной и беззащитной.

Сайондзи накрыл Утену сбившимся одеялом и принялся переодеваться за дверцей шкафа.

Приведя себя в порядок и кое-как отряхнув многострадальный мундир, Сайондзи почти против воли вернулся к разглядыванию спящей Утены. Что не давало ему покоя. Что-то в ее позе... выражении ее лица... цвете волос, в конце концов — казалось чрезвычайно знакомым.

— Анфи... Председатель, — Сайондзи сам не знал, почему вдруг подумал о них — о коварной, никому не верной Невесте-Розе, в чьих руках сейчас оказалась доверчивая Победительница, и брате Анфи — всемогущем Крае Света, который получит Силу Диоса, кто бы ни победил.

«Имя этому гробу — гордыня!» — и — бессилие, страшное, неодолимое, сковавшее по рукам и ногам...

— Гроб, — подытожил Сайондзи. Его взгляд остановился на спящей Утене. — Гроб.

«Та девочка в часовне, в гробу... Это была Тендзё Утена. Это ее я позднее пытался отыскать в Анфи.

Это с ней я сразился — и проиграл.

Тоога непременно вызовет ее на дуэль. Не знаю, узнал ли он в ней ту девочку — он уже не тот, что раньше, он служит Краю Света, стремится к власти, и ничто другое больше не имеет для него значения — но она явно не узнала его.

Они сразятся. И Тоога победит — потому что это он тогда освободил ее из гроба. У него есть власть над ней — необъяснимая, мистическая.

А Тендзё-сан проиграет. И потеряет себя.

Эту дуэль нужно предотвратить.

Я совсем из ума выжил. С каких это пор Сайондзи Кеоити заботят другие люди?»

26, 27

Утена шла на дуэль совершенно не в настроении. День не заладился с самого утра, когда Сайондзи принялся отговаривать ее драться с Тоогой — не иначе как опасаясь за бесценное здоровье дорогого друга, и так ушибленного карнизом.

— Да я и не собиралась с ним драться! — возмутилась Утена тогда. — Нужен он мне!

— Вот увидишь, он вызовет тебя на дуэль, — настаивал Сайондзи. — Но ты не должна принимать вызов!

— Неужели от так обиделся из-за того несчастного удара? — Утена пожала плечами. — Мне он показался вполне достойным человеком... хоть и бабником, каких поискать.

— Тоога-сэмпай хочет обрести Силу, — подала голос Химемия. Она невозмутимо попивала свой утренний чай.

— И для него все методы хороши, — Сайондзи смотрел в чашку с приготовленным Химемией чаем, но пить не спешил. Видимо, отдавал предпочтение зеленому чаю — а этот был черным. — Вспомни, вчера он дал кольцо Нанами, чтобы она могла с тобой сразиться.

— Но я же победила, — резонно возразила Утена.

— Он и хотел, чтобы ты победила. Ему нужно... — Сайондзи осекся. Сбавил тон: — Поверь, я знаю его лучше многих, — это было сказано с неподдельной горечью, — потому и предупреждаю тебя.

Химемия пила чай.

— Ну, хорошо, — Утена вздохнула. Поставила чашечку со своим чаем на стол. — Допустим, он меня вызовет. Я откажусь сражаться... И что дальше?

— А дальше вас исключат, Утена-сама, — сдержанно сказала Химемия. — Дуэлянт не имеет права отказываться от вызова... Сайондзи-сэмпай хочет, чтобы вы составили ему компанию.

— Сэмпая исключили без всяких на то оснований, — заступилась за Сайондзи Утена. — Дело тут не в компании... Сэмпай, о чем ты умалчиваешь? И почему не пьешь чай? Смотри, если снова надумаешь морить себя голодом, новых обмороков не избежать!

Сайондзи как-то странно покосился на Чу-Чу. Чу-Чу как раз допивал свой чай и уже поглядывал на нетронутую чашку капитана клуба кендо; Сайондзи вздохнул, но высказываться насчет готовки Анфи не стал. Придвинул чай ближе к обезьянке и поведал Утене историю о девочке в гробу.

«Значит, Президент — все-таки мой принц!»

Шокированная этим открытием, Утена чуть не опоздала в школу. На занятиях было рассеянной и невнимательной, отстраненно покивала в ответ какому-то бедолаге, предложившему ей встречаться, запрыгнувшую на нее Вакабу едва не уронила, вернее, сама еле не упала под весом дорогой подруги, мимо Микки, пришедшего извиниться за вчерашнюю дуэль и предложить Утене свою помощь в математике, прошла, даже не заметив, а в довершение всего упала на тренировке по баскетболу и больно ушибла ногу.

— Что это с тобой творится? — поинтересовалась Вакаба, когда Утена, бережно поддерживаемая Химемией (Невеста-Роза на протяжении всего этого безобразия ни на шаг не отходила от своей госпожи), направилась в парк, дабы посидеть под деревом и передохнуть. — Ты какая-то... странная...

— Зря мы сюда пошли, — Утена будто только сейчас заметила, где они оказались. — Мне же еще надо перенести вещи...

— Не беспокойтесь, Утена-сама, мой брат обо всем позаботится, — улыбнулась Химемия. — А мы устроим пикник.

Вакаба посмотрела на Анфи волком, невесть зачем прижимая свободную руку к левой стороне груди. Чу-Чу, бегущий за Химемией, с неподдельным энтузиазмом разглядывал внушительных размеров сверток, который пришлось нести Синохаре.

— У тебя есть брат? — удивилась Утена.

— Да. Старший. Вот здесь хорошее место, — Анфи помогла Утене сесть на траву и приняла из рук Вакабы обед.

Утена заметно повеселела, наблюдая за тем, как Чу-Чу поглощает приготовленные Химемией яства; однако дружеский пикник был безнадежно испорчен, так как в самый его разгар в парк явился Тоога в окружении сразу пяти девиц. Отведя хромающую Утену в сторонку, к ближайшему дереву, и нависнув над ней, подобно падающему мечу правосудия, Президент вызвал ее на дуэль.

— Ты уверен, что мы должны драться?.. — Утена с сомнением покосилась на свою ногу.

Тоога принял загадочный вид и вкрадчиво напомнил:

— Тогда ты плакала, проливая блестящие слезы...

— Да помню я, помню! — прервала его Утена. — Только настоящий принц никогда не вызвал бы на дуэль хромающую девушку! Ты выдал себя, Президент. Я сражусь с тобой, можешь не сомневаться!

Сказав так, Утена удалилась уверенным, ничуть не хромающим шагом.

— Спасибо, что помогла мне, Химемия! — объявила розоволосая дуэлянтка, усаживаясь рядом с Анфи и подмигивая ей. Невеста-Роза нежно улыбнулась своей госпоже. — Было не так-то просто придумать подобный способ проверки... и вжиться в образ несчастной принцессы с ушибленной ногой! Но благодаря тебе у меня получилось! — И Утена осторожно пожала руку Химемии. Взгляды девушек встретились; Анфи продолжала улыбаться.

— Что за проверка?! — из мечтательного состояния Невесту-Розу и ее госпожу вывел непривычно резкий голос Вакабы. — Утена, так ты не ушиблась?!

— Со мной все в порядке, — согласилась Утена, не выпуская ладонь Химемии.

Вакаба приобрела весьма мрачный вид.

Установившееся таким образом хорошее настроение Утены снова испортилось, стоило ей заглянуть домой и наткнуться на Сайондзи.

— Что здесь забыл Председатель Академии?! — вид у капитана клуба кендо был точь-в-точь как у ревнивого мужа. — Да еще в ваше с Анфи отсутствие?!

— Твой брат — Председатель?! — Утена пораженно воззрилась на Химемию. Та кивнула. Утена перевела встревоженный взгляд на Сайондзи: — Он не... прогнал тебя, сэмпай?

— Он меня не видел, — буркнул Сайондзи. — Кажется. Я сам его случайно заметил — когда вздумал зачем-то на первый этаж спуститься...

— Брат давно предлагал мне переехать в его башню, — перебила Сайондзи Химемия. — Сегодня я решила согласиться — при условии, что он разрешит мне жить вместе с лучшей подругой, — Анфи прижалась щекой к Утениному плечу. — Тогда Сайондзи-сэмпаю будет тут просторнее... Он может спокойно подумать о том, как восстановиться в Академии, — во взгляде Химемии, устремленном на капитана клуба кендо, на мгновение вспыхнул нехороший огонек. — Не думаю, что сюда кого-то поселят, и вряд ли кому-то взбредет в голову наведываться в этот дом — в конце концов, восточный корпус пустовал двадцать лет... Еды сэмпаю на пару недель хватит — брат позаботился о том, чтобы наполнить холодильник... на случай, если мы все же решим остаться тут. А наши вещи доставил в башню Председателя... Утена-сама, вы не против?

— Н... Нет, — для Утены это было неожиданностью, но скорее приятной.

Сайондзи промолчал, но глаза его подозрительно сузились.

— Что насчет дуэли с Тоогой? — поинтересовался капитан клуба кендо после затянувшейся паузы — нарочито равнодушным тоном.

— Он меня все-таки вызвал, — призналась Утена. — Но он — не мой принц. Этим сказано все.

Сайондзи посмотрел на Химемию, потом — снова на Утену. Решительно заявил:

— Я пойду с вами. На дуэль.

— Что?.. — растерялась Утена.

— Тут что-то нечисто. Мне это не нравится.

— Но, если Президент узнает, что ты, исключенный, остаешься в Академии... Он ведь наверняка уже в курсе!

— Ему будет не до того, — Сайондзи невесело усмехнулся. — Идем.

После разговора с капитаном клуба кендо Утену принялись терзать смутные сомнения, в результате чего она пошла на дуэль совершенно не в духе, уже привычно подхватив Химемию под локоток правой рукой, а Сайондзи — левой. На доносящиеся до ее ушей фразы учеников, которых они встречали по дороге, Утена старалась не обращать внимания.

— Смотрите, это Сайондзи-сама!

— Я слышала, его исключили...

— Должно быть, слухи лгали!

— А почему это он с Утеной-сама?

— Утена-сама, здравствуйте!

— Они, наверное, теперь встречаются!

— Да ну, не может быть!

— Но почему тогда с ними эта девушка?

— Какая чушь! Утена-сама не станет...

— Может, они просто дружат?

— Сайондзи-сэмпай — и дружит?!

— Да! Это настоящая мужская дружба! Сильные духом могут делить один путь!

— Ах, Сайондзи-сама!

— Ах, Утена-сама!

Поскольку у Утены обе руки были заняты, махать рукой в ответ на приветствия пришлось нимало не смущавшемуся Сайондзи, который воспринимал собственную популярность как должное и прямо-таки купался в проливающихся на него лучах славы, и Химемии, которая закрыла глаза и безмятежно улыбалась.

— Это добром не кончится... Теперь тебя точно выгонят! — терзаясь дурными предчувствиями, Утена вполголоса обратилась к Сайондзи.

— За то, что разделил путь с сильной духом? — неопределенно хмыкнул тот.

Утена вздохнула.

— Зря я тебя послушала, сидел бы лучше дома...

— Здесь происходит что-то странное, — серьезно ответил Сайондзи. — И, скорее всего, исключение из Академии на фоне этого — незначительное событие. Меня просто не успеют выгнать...

Лестница на Арену Дуэлей была уже открыта, лифт ждал внизу.

— Надо же, какой сервис! — приятно удивилась Утена. Ее плохое настроение мгновенно приказало долго жить; как прирожденный воин, розоволосая дуэлянтка интуитивно чувствовала: если идешь в бой с мрачным настроем, то обязательно заработаешь дырку, сквозь которую он улетучится.

— Я должна создать вам дуэльную форму, Утена-сама, — Химемия кончиками пальцев коснулась ладони розоволосой дуэлянтки. — В лифте.

Сайондзи, ни слова не говоря, направился к лестнице.

28

Канаэ растерянно смотрела на свои пустые ладони. Через левую шел застарелый, плохо залеченный шрам — единственная черта, вносящая диссонанс в облик умной и богатой красавицы, дочери настоящего Председателя Академии Оотори.

Этот шрам она получила в детстве, в автокатастрофе, которая унесла жизнь ее младшего брата, распоров восьмилетней Канаэ ладонь до самой кости и оставив незаживающую рану в ее сердце.

С тех пор Канаэ, шкодливый, но любимый всеми ребенок, разительно переменилась, из подрастающей проказницы превратившись в милую, безукоризненно вежливую, послушную девочку, обещающую вырасти в настоящий идеал женщины.

Она не решала — за нее теперь решали другие. Сломавшись, она плыла по течению, ни о чем не думая и не жалея. Она подчинялась — слепо, безоглядно. Ей было все равно.

Может, потому она и испытывала необъяснимое чувство неприязни к младшей сестре своего жениха — потому что видела в ней себя. Канаэ и не думала ревновать — ей, по большей мере, был безразличен заместитель отца на посту Председателя. Она отлично понимала, какие отношения связывают заместителя с ее матерью и еще неизвестно с каким количеством особей женского пола, однако это не могло задеть Канаэ. Она давно потеряла волю к жизни; она жила по привычке, улыбалась по привычке, блистала по привычке. Всегда и всюду Канаэ Оотори была первой: именно потому, что никогда особенно не стремилась к этому. Ее успехи поражали других и вызывали бешеную зависть, но сама Канаэ не чувствовала ничего. У нее не было ни одного по-настоящему близкого человека, только несколько людей, которым она бездумно подчинялась.

Эта девушка... Химемия Анфи... Она — особенная. Она могла бы понять...

Нет. Она неоднократно и достаточно ярко выказывала Канаэ свою неприязнь; они не смогут помочь друг другу.

Канаэ потянулась за мечом, который лежал рядом. Еще раз взглянула на шрам на своей ладони. И — встала с колен.

Ей велели сразиться... и она сразится. Чуть позже. А пока — постоит здесь, со стороны запасного лифта, и посмотрит, как сражаются другие. Вон, Президент уже прибыл на Арену Дуэлей, ждет своего противника...

29, 30

— А ты что здесь делаешь? — Тоога посмотрел на Сайондзи с этаким надменным удивлением. — Тебя же исключили.

— По-моему, мы пришли сюда сражаться, — ненавязчиво напомнила Утена. — Химемия?

— Да, Утена-сама, — Анфи вновь обратилась со своим призывом-молитвой к загадочной «розе благородного замка», и поддержавшая ее Утена вскоре смогла сделать красивый взмах обретенным мечом Диоса.

После чего на Арене Дуэлей повисла продолжительная пауза.

— Ты собираешься нападать или нет?! — наконец не выдержала Утена. — У меня не так много свободного времени, да и Химемия уже устала, давай поскорее покончим с этой глупой дуэлью и разойдемся по домам!

— Я жду, пока нападешь ты, — объяснил Тоога высокомерно.

— Не дождешься! — заявила Утена упрямо. Сайондзи только головой покачал. — Я вообще считаю все эти ваши дуэли чистой воды ребячеством и на редкость идиотской затеей!

— Утена-сама, давайте я сражусь вместо вас!

— Тендзё-сан, позволь мне... — Сайондзи и Химемия сказали это одновременно. Переглянулись так, будто только что заметили друг друга. Утена несколько отвлеклась, и именно этот момент выбрал Тоога, чтобы атаковать. Розоволосая дуэлянтка, однако, успешно отразила его первый выпад, и под звон колоколов дуэль началась.

— Утена-сама, осторожнее! — Химемия не успела подавить испуганный вскрик, когда меч Тооги пронесся в опасной близости от лица Утены. Сайондзи, в отличие от нее, промолчал, только сжал кулаки.

Через некоторое время стало совершенно очевидно, что Утена побеждает, но капитан клуба кендо не торопился вздыхать с облегчением. Он знал Тоогу достаточно долго и хорошо, чтобы сообразить: без подлянки не обойдется. В конце концов, можно победить более сильного противника всего одним удачным ударом... Ведь один удар решает все — и в кендо, и на Арене, и в жизни.

Вот она, подлянка, понял Сайондзи, когда Тоога неожиданно опустил меч и раскрыл руки Утене навстречу, будто собираясь обнять ее. На лице розоволосой дуэлянтки проступило замешательство, она замедлилась...

— Не верь ему, Тендзё-сан!

— Утена-сама! — крики Химемии и Сайондзи в который раз слились в один; капитан клуба кендо бросился к Утене и Тооге, намереваясь любым способом прекратить это надувательство и напрочь игнорируя мысль о том, что так безрассудно могла бы вести себя только сама Тендзё-сан, но никак не он; вывод — с кем поведешься, от того и наберешься...

Сайондзи, как всегда, не успевал. Меч в руке Тооги уже поднимался, медленно, неотвратимо; Утена попыталась притормозить, но это ей не удалось; испуганно закричала Химемия...

И тут меч Тооги скрестился с другим, не менее благородным клинком; рука, сжимавшая рукоять этого клинка, не дрожала.

Утена отлетела в сторону, прямо на Сайондзи, который ухитрился поймать ее и при этом устоять на ногах. Меч Диоса розоволосая дуэлянтка не удержала; несколько раз перевернувшись в полете, клинок устремился к Тооге, вернее, к его розе, успешно ее сбил и вонзился в Арену. Алый цветок медленно соскользнул по лезвию. Просто удивительно, что, падая сверху, вертикально, меч нанизал на себя розу, даже не повредив Тооге мундир. Будь здесь Дзюри, она назвала бы это настоящим чудом…

Под победный звон колоколов Тоога упал на колени; похоже, он не мог поверить в то, что проиграл. Утена, вцепившись в Сайондзи и кое-как восстановив равновесие, обратила взгляд к высокой девушке с идеальной фигурой и светлыми волосами средней длины. На девушке был тускло-фиолетовый мундир, белые брюки и черные ботинки; к левой стороне ее груди крепилась черная роза. В руках незнакомка держала длинный меч; именно она отбила удар Тооги и отбросила Утену к Сайондзи.

— Канаэ-сан, — опознала девушку Химемия. — Оотори Канаэ-сан, невеста моего брата… Вы, как и все дуэлянты с черной розой на груди, желаете принести смерть Невесте-Розе? — вопрос был задан таким непринужденным тоном, будто Химемия говорила не о себе, а о совершенно незнакомом человеке, вдобавок заслуживающем смерти.

— Смерть? — Девушка со светлыми волосами посмотрела на свой меч, крепче сжала рукоять. Устремила решительный, но не злобный, не остервенелый, как у остальных дуэлянтов с черной розой, обреченный какой-то взгляд на Утену. — Смерти нет. Ее не существует — во всяком случае, в чистом виде. Смерть неразрывно связана с жизнью; мы умираем в одном качестве… и рождаемся в другом. Это бесконечный цикл перерождений, установленный самой природой. А здесь… В этом мире мы не можем умереть. И не можем родиться заново. Мы должны разбить скорлупу своего мира… Чтобы не умереть, не родившись, — Канаэ-сан, как ее назвала Химемия, с каким-то презрением отшвырнула меч в сторону. Посмотрела на свою черную розу, потом — на Утену. Улыбнулась — одними губами; глаза оставались серьезными. Очень красивые, желто-зеленые глаза — будто у кошки; не темно-изумрудные, как у Химемии — другого, более теплого, на редкость приятного оттенка… — Сорви эту розу с моей груди.

— Что? — Не поняла Утена. — Ты хочешь?..

Канаэ-сан кивнула.

— Как скажешь, — Утена попыталась сделать шаг по направлению к светловолосой девушке, но Сайондзи, будто опомнившись, удержал ее за плечи:

— Не подходи к ней, Тендзё-сан! Это может быть ловушка!

— Канаэ-сан — благородная девушка, — негромко сказала Химемия. Она не сводила со светловолосой дуэлянтки пристального взгляда. — Кажется, я ошибалась на ее счет…

— Я верю ей! — решительно заявила Утена. Высвободилась и подошла к Канаэ. Протянула руку…

Светловолосая дуэлянтка придержала Утену за запястье. Утена и Сайондзи одновременно вздрогнули, однако Канаэ не проявляла агрессии. Внимательно глядя Утене в глаза, она попросила:

— Не спеши. Сделай это медленно.

Утена без колебаний встретила взгляд Канаэ. Кивнула:

— Хорошо.

А потом ее пальцы сомкнулись вокруг стебля черной розы — и Утена медленно, но уверенно потянула, не обращая внимания на шипы, больно впившиеся в подушечки.

Канаэ откинулась назад почти как Химемия, только равновесия не утратила — и закричала. Это был страшный, хриплый, протяжный крик — так кричат не от ярости, не от оскорбленных чувств, не от ненависти или страха и даже не собирая все силы для последней атаки — только от боли, нестерпимой, пронзительной, рвущей на части, долгое время подтачивающей изнутри и ломающей самую несгибаемую волю, готовой прорваться в любой момент и превратить живое существо в комок окровавленных нервов.

Не в силах что-либо сделать или хотя бы сказать, Утена расширенными от ужаса глазами смотрела на черную розу, которую держала в руке. С длинного стебля капала кровь; на шипах остались кусочки плоти…

Канаэ тяжело рухнула на колени. Прижимая руки к левой стороне груди — кровь просачивалась сквозь тонкие белые пальцы — , последним усилием подняла взгляд на Утену.

Губы розоволосой дуэлянтки раскрылись, но она не смогла произнести ни звука; Сайондзи не отрывал взгляд от Канаэ и молчаливо удивлялся — как она еще живет? Как она могла жить — с этой розой в сердце? Как все они, Дуэлянты Черной Розы, могли?..

Химемия, единственная, кто сообразил отвернуться, нервно всхлипывала, обнимая себя за плечи; и только Тоога по-прежнему бессмысленно глядел на меч Диоса с алой розой, нанизанной на лезвие.

Утена снова попыталась что-то сказать — и опять не смогла.

— Спа… сибо… — прошептала Канаэ. Упала; глаза ее закрылись, и в ту же секунду лепестки облетели с алой розы в Утениной руке. Зазвонили колокола…

А в следующее мгновение Канаэ бесследно исчезла — вместе с кровью, розой и мечом.

Первым пришел в себя Сайондзи. И — немедленно принялся предпринимать меры по приведению в чувство своих собратьев по несчастью.

Первым делом Сайондзи направился к Утене. Взял ее за локти, встряхнул хорошенько — раз, другой, третий. После пятого Утена, наконец, заморгала; ее взгляд прояснился, и розоволосая дуэлянтка недоуменно спросила:

— Куда исчезла Канаэ-сан?.. — Посмотрела на свою правую руку с явной опаской. Замолчала. Осмотрелась. Заметив Химемию, вырвалась из рук Сайондзи и бросилась успокаивать свою Невесту.

— Тут определенно что-то не так, — себе под нос проворчал отставной капитан клуба кендо, направляясь к Тооге. Дорогого друга также требовалось привести в более-менее вменяемое состояние…

31

— Что ты здесь забыл? — без особого энтузиазма поинтересовался Сайондзи, впуская Тоогу в прихожую всеми позабытого дома. — Пришел предупредить, что вскоре меня отсюда вышвырнут?

Вообще-то, отставной капитан клуба кендо как раз собирался уходить. Чутье подсказывало Сайондзи, что со здорово выручившей его Тендзё Утеной в последнее время происходят странные вещи, потому он и намеревался направиться на ее поиски — естественно, с верной катаной наперевес.

Визит Тооги стал неприятной неожиданностью.

— Нет, принес продукты, — Тоога выглядел непривычно усталым, пожалуй, даже замученным. Возможно, причиной такого вида Президента была целая куча пакетов, которую он сразу же свалил на коврик рядом с вешалкой. — Тендзё-кун сказала, что их тебе надолго не хватит…

— Что же она сама не пришла? — слова, да и поступок Тооги показались Сайондзи полным бредом. С чего бы это блистательному Президенту лично тащить продукты какому-то исключенному неудачнику? И Тендзё-сан… Не могла же она выдать Тооге Сайондзи? Или могла?

Да и с самим Тоогой что-то явно не так. Все еще не может отойти после той разгромной дуэли и загадочного исчезновения светловолосой Канаэ-сан? Так две недели прошли, а пребывать в депрессии дольше часа Тоога по определению не способен…

Не был способен. Раньше.

— Ты ждал ее? — обычная надменная усмешка не удалась Тооге; видеть это было на удивление неприятно. — Она тебе не светит, друг мой, — горькое ехидство, с которым Тоога произнес слово «друг», воспроизведению не поддавалось. Да и сама фраза была откровенным издевательством — кому-кому, а Тооге было отменно известно, как Сайондзи Кеоити относится к девушкам.

Относился. До недавнего времени.

— Она уже никому не светит, — продолжал Тоога, — никому из простых смертных, во всяком случае. А жаль. Эта девушка… могла бы изменить мой мир.

«Не думаю. Твой мир можешь изменить только ты сам. «Измениться» значит «изменить себя»; разве поменяется что-то в твоем мире, если ты сам останешься неизменным?

Другие люди не могут изменить нас.

Но они могут подтолкнуть к необходимым изменениям».

— Успокойся, — потребовал Сайондзи. — И перестань нести всякую чушь. Что с Тендзё? И с Анфи?

Тоога впился в Сайондзи зло-обреченным взглядом:

— Тендзё Утена досталась Краю Света.

— Председателю, — полуутвердительно сказал Сайондзи. Он ожидал услышать эти слова и принял удар с достоинством. За две недели, проведенные в очищающем одиночестве, он о многом успел подумать. И многое понять. Он не сомневался, что теперь отыскал бы способ восстановиться в Академии — но не знал, хочет ли этого. — Почему она не пришла сюда сама? Или не послала Анфи?

Он догадывался, что услышит в ответ.

— Потому что сейчас, — Тоога бросил машинальный взгляд на собственную Печать Розы, — должна начаться последняя дуэль. Дуэль под названием «Революция». А потом Тендзё-кун, по уши влюбленная в Края Света, станет его принцессой. Помнишь девочку в гробу? Это была Тендзё Утена. А Край Света — тот, кто вызволил ее из гроба… Она у него в долгу. И ей придется расплачиваться с ним на протяжении вечности… Хотя Тендзё-кун еще об этом не знает. Пока что она даже не знает, что Председатель и Край Света — это один человек. Я не посмел сказать ей…

Ты спрашивал о Невесте-Розе? Невеста-Роза не сможет, да и не захочет помешать Краю Света… Он откроет Врата Розы, за которыми скрывается Сила изменить мир — и уничтожит нас всех.

— Да, мое исключение уже действительно не имеет никакого значения, — пробормотал Сайондзи. — Раз все так глобально… Потому ты и согласился отнести мне продукты, когда тебя об этом попросила Тендзё. Чего особо перебирать, перед концом света и истеричный неудачник в друзья сгодится… Только вот одного я понять не могу.

— Чего? — Тоога последовательно посмотрел на принесенные продукты, свою Печать Розы и Сайондзи.

— Что ты здесь до сих пор делаешь, идиот?! — с этими словами Сайондзи поудобнее перехватил катану и вылетел из дома, позабыв закрыть за собой дверь.

Тоога проводил его совершенно ошалелым взглядом.

У Президента возникло внезапное — и очень сильное — подозрение, что за те две недели, которые они не виделись, Сайондзи Кеоити подменили инопланетяне.

32-38

— Что это случилось с Ареной Дуэлей? — Утена недоуменно моргала, разглядывая расставленные повсюду столы, на которых с гордым видом возлежал всякий хлам. — Да как тут вообще драться?! И где, спрашивается, Край Света? Или хотя бы мой… принц? — на последнем слове розоволосая дуэлянтка запнулась; чуть покраснела.

— Утена-сама… давайте уйдем отсюда, — Химемия, перед которой Утена чувствовала себя бесконечно виноватой и к которой за прошедшие две недели привязалась еще сильнее, настойчиво потянула свою госпожу назад, к лифту.

— Но мы не можем уйти! — возразила Утена. — Тогда нас исключат... — вспомнив о Сайондзи, розоволосая дуэлянтка осеклась. Она и перед ним чувствовала свою вину. Кругом виновата, как ни посмотри... Да что такое! За последние полмесяца с ней произошло столько, сколько до этого, наверное, не происходило за всю жизнь. Утена успела многое обрести... и еще больше потеряла.

— Уйдем. Уйдем, пока не поздно, — настаивала Химемия, тщетно пытаясь оттащить Утену к лифту и лестнице.

— Поздно, — прозвучал пронзительный, сейчас на редкость неприятный девичий голос. — Тебе не стать его принцессой... как и этой ведьме, Невесте-Розе. Мой принц принадлежит мне... и только мне!

— Утена-сама, — Химемия остановилась. Потянула розоволосую дуэлянтку за рукав, — вытащите из меня меч!

— Я клянусь этой черной розой, — уверенно продолжал все тот же решительный, с нотками подлинной ненависти, голос, — что одержу победу на этой дуэли...

— Меч, быстрее! — выкрикнула Химемия, откидываясь назад. Утена подхватила Невесту-Розу в последний миг; Тендзё как завороженная глядела на очередную жертву Черной Розы, в настоящий момент стоявшую к ним спиной. — Роза благородного замка, сила Диоса, спящая во мне, явись на зов своего хозяина и выйди на свободу!

Меч, однако, не появился. Утена не глядя потянулась ладонью к груди Химемии и, не найдя на ощупь привычной рукояти, даже не взглянула на Невесту-Розу.

Внимание Утены всецело поглотила обернувшаяся Вакаба. На Синохаре был темно-коричневый мундир, к которому крепилась черная роза. В руке Вакаба держала меч.

Синохара как раз завершала свою фразу:

— ...и принесу смерть Невесте-Розе. А заодно и тебе, «подруга»!

— Вакаба... я не хочу с тобой драться! — Утена решительно задвинула Химемию себе за спину. Розоволосая дуэлянтка была готова защищать свою подругу Анфи до последнего.

— Скажи лучше — не можешь, — хмыкнула Вакаба, беря оружие наизготовку. — У тебя и меча-то нет... Ты по-настоящему жалкая, Утена! И как я могла тобой восхищаться?!

— Вакаба... что-то не так, — в полнейшей растерянности пробормотала Утена.

— Ах, не так! — Вакаба атаковала под звон колоколов; розоволосая дуэлянтка едва успела уклониться, одновременно сильно потянув Химемию за платье и таким образом выдернув ее из-под меча дорогой подруги. — Конечно, не так! Он сделал меня особенной! Он подарил мне вечность — благодаря нему, своему единственному принцу, я стала принцессой! Я приняла эту черную розу от него как священный дар; она соединила нас надежнее обручальных колец! — на пальцах Вакабы действительно не было Печати Розы — ни обычной, ни черной. — Когда он познакомил меня с этим рехнувшимся Содзи, а тот показал мне, как создавать черные розы, я была счастлива! Я умела то, чего больше никто не умел! Я — единственная! Для чего ему понадобилась ты?..

— Вакаба, — Утене, наконец, удалось перехватить обе руки дорогой подруги, до сего времени продолжавшей беспорядочно размахивать мечом, — я не знаю, что происходит. Но...

— Нет! — сильным рывком Вакаба высвободилась. С ненавистью воззрилась на Утену: — Это он сказал мне, чтобы я уговорила тебя вызвать на дуэль этого неудачника Кеоити! Это я должна была поспособствовать гибели — твоей и Президента, потому что Сила Диоса... Сила Диоса будет только моей! И его! А то, что вы с Президентом выжили... как вы могли?.. Досадная случайность... Из-за вас мне пришлось одаривать черными розами тех, кто вовсе не был этого достоин! Я вынуждена была смотреть, как ты соблазняешь его! Я... я... я... — кажется, Вакабу заело, и она решила заменить недостающие слова новыми ударами.

— Вакаба, опомнись! О ком ты говоришь?.. — Утена едва успела уклониться от очередного выпада; вопрос стоил ей срезанной пряди волос.

— О Крае Света, — в голосе дорогой подруге зазвучал благоговейный трепет. — О моем принце, Акио Оотори!

— Акио-сан?.. — на этот раз выдергивать Утену из-под удара пришлось Химемии, так как розоволосая дуэлянтка совершенно растерялась.

— Ты что, до сих пор не поняла, что он и есть Край Света? — пренебрежительно фыркнула Вакаба. — Он — мой единственный принц, для встречи с ним я была рождена... А ты умрешь!

В этот миг руку Вакабы с мечом, которым она готовилась не то проткнуть Утену, не то срезать ее розу, кто-то перехватил. Розоволосая дуэлянтка воспользовалась этим, одним ударом обратив черный цветок на груди Синохары в горстку осыпавшихся лепестков; зазвонили колокола.

А Утена подняла взгляд на человека, который помог ей — и с удивлением узнала в нем Сайондзи.

— Ты очень вовремя, сэмпай, — Утена присела на корточки возле Вакабы, которая тихо-мирно, без лишних слов или воплей, потеряла сознание. Розоволосая дуэлянтка сокрушенно покачала головой. Сказала: — Спасибо.

— Нам лучше уйти, Тендзё-сан, — Сайондзи нашел взглядом Химемию, которая подошла к своей госпоже, — и Анфи — тоже. Что-то мне подсказывает — это далеко не все...

— Я не могу бросить тут Вакабу! — Утена упрямо покачала головой. — Она моя лучшая подруга!

— После всего, что она сказала, ты еще веришь в это? — приподнял бровь Сайондзи. — Еслиы бы не она, ты никогда не вляпалась бы в эту историю с дуэлями. Жила бы себе дальше нормальной жизнью...

«...и никогда бы не изменила мой мир».

— Утена-сама не смогла бы жить «нормальной» жизнью, — подала голос Химемия. — То, что для других ненормально — для нее нормально, и наоборот. Когда-то ее спас из гроба принц Диос, которого я любила...

«Новая версия», — про себя отметил Сайондзи.

— С тех пор она, получив частицу его силы, стала единственной, кто может изменить мир. А для этого ей должна была достаться Невеста-Роза... я. Нужно было, чтобы она захотела меня защитить. Поэтому на момент своей встречи с Утеной-сама я принадлежала дуэлянту, который превыше всего ставил грубую силу... и раз за разом побеждал на дуэлях со слабыми духом противниками.

Сайондзи покачал головой. Он выиграл Анфи не по той причине, которую назвала она. И даже не из-за собственного желания иметь такую вот равнодушную «даму сердца», идеал загадочной женщины, с которым можно было бы поиграть в «классические» романтические отношения.

Это была правда — но правда не вся.

Сайондзи искренне верил в то, что Анфи — та самая девочка из гроба, которую когда-то спас Тоога... даже не так. Не она сама — ее зеркальное, повзрослевшее отражение. Новый шанс — спасти кого-то, показать кому-то вечность... И — увидеть ее самому, вместе с девочкой-Анфи, которую спасет из гроба.

Сайондзи верил в это. Потому оставался единственным, кому нужна была и Невеста-Роза, и Сила, чтобы изменить мир, а не одна Сила. Потому не проиграл бы даже Тооге на Арене Дуэлей. Для того все было игрой с самого начала; не существовало веры. Только желание возвыситься, подняться на вершину лестницы и вершить чужие судьбы — одним движением руки. Опьяняющее стремление к власти, свойственное столь многим...

Сайондзи был достаточно силен, чтобы отстоять свою веру, но слишком слаб, чтобы исполнить свою мечту. Он не мог показать Анфи вечность — во что бы ни верил. Он мог только играть с ней в неразделенную любовь — и обращаться, как с нерадивой женой.

Тендзё Утена была другой. Она могла изменить мир, и не имело значения, кто спас ее из гроба — Тоога, Председатель или сам Диос.

— Поединок с тобой, Сайондзи-сэмпай, должен был стать для Утены-сама своего рода испытанием, — продолжала Анфи, — но я не выдержала. Когда я увидела вас, Утена-сама, когда вы заступились за меня... я не смогла не помочь вам. Вы так похожи на моего Диоса! Но... мой брат... — Химемия будто не замечала округлившихся глаза Утены и Сайондзи.

— Я уже здесь, Анфи, — прозвучал бархатистый мужской голос. — И сила Диоса будет моей... Осталось расставить последние декорации.

В ту же секунду Химемия исчезла, мгновением позже испарилось ее платье Невесты-Розы, а еще через миг на Арену Дуэлей взошел Акио Оотори собственной персоной, в парадном облачении принца и с мечом в руке.

— Нам предстоит последняя дуэль, — Край Света обращался к Утене, подчеркнуто игнорируя Сайондзи, — в которой выяснится, станешь ли ты принцем... Хотя я уже вижу — тебе не победить. Как верно заметила моя дорогая Вакаба, у тебя даже нет меча. Ты — хорошая женщина... Тебе следовало оставаться девушкой. А теперь ты утратила чистую душу, которая хотела быть принцем! — Утене пришлось снова уклоняться от удара. — Ты играешь в дуэли... Ты не знаешь, как страшна настоящая дуэль!

И тут у Сайондзи сдали нервы. Подобные умствования-философствования и ранее изрядно раздражали отставного капитана клуба кендо, а сейчас так вообще вывели из себя.

Неудачник? Возможно, даже скорее всего. Истеричный? Это уж как пить дать! Но признавать то, что все кончено — как и то, что изменить мир может только энергетический вампир, маскирующийся под мечту всех особей женского пола — , Сайондзи отказывался категорически.

— Тендзё-сан... Сделаем это вместе! Ради Анфи!

Последняя фраза подействовала, и Сайондзи, долго не раздумывая, завел обыкновенную мантру Химемии. Утена повторяла за ним:

— Роза благородного замка, молю тебя — выйди на свободу!

Красиво поддержать Утену у Сайондзи не получилось; в итоге два дуэлянта встали плечом к плечу, и в руке у каждого отливал сталью собственный меч.

Столы вокруг посдвигались, а потом исчезли; их место заняли вставшие на дыбы красные машины, беспорядочно растыканные по Арене.

— И вы решитесь сразиться со мной? Вдвоем? — на лице Края Света отразилась тень интереса.

— Сражаться буду я, — сразу расставил все по местам Сайондзи. — Этот беспорядок с дерущимися девушками пора заканчивать! Тендзё-сан, на тебе — Врата Розы. Ты должна открыть их и... изменить мир. Иначе мы больше никогда не увидим Анфи.

— Какие Врата?.. А, вижу! — Утена кивнула — и, вопреки ожиданиям Сайондзи, поспешила к Вратам, соединенным с Ареной узким алым мостом. Впрочем, почему же — «вопреки»? Сайондзи всегда знал, что для Тендзё-сан главное — не победить на дуэли, а защитить Химемию. Да и потом, судя по отчаянно-влюбленному взгляду, который Утена бросила на Председателя, она вряд ли смогла бы сразиться с ним.

Или нет? Наверное, смогла бы.

Сайондзи на миг представил, какой была бы эта дуэль — и содрогнулся.

Никто не умеет так ранить, как любимые люди. А если они еще и любящие... хоть немного...

Сайондзи больше не собирался думать о такой вещи, как любовь. Он больше не собирался играть в нее — все равно, с кем.

Он собирался сразиться.

Зеленая роза, возникшая на груди без привычного посредства Анфи, Сайондзи ничуть не удивила; он был готов к дуэли.

И под звон колоколов она началась; дуэль заведомо неравных противников: талантливого, обученного, но все же недостаточно опытного отставного капитана клуба кендо — и всемогущего Края Света, чье фехтовальное искусство потрясало.

На очнувшуюся Вакабу никто по вполне понятным причинам не обратил внимания. Синохара огляделась... посмотрела на собственное, желтое с коричневатым, платье Невесты-Розы... на дерущихся Акио и Сайондзи... на Утену, пытающуюся открыть Врата...

И — решительно потянулась к катане, которую Сайондзи принес с собой, но за ненадобностью оставил лежать на Арене.

— Зачем тебе все это, Вице-президент? — Край Света не сражался с Сайондзи — он издевался. Это проскальзывало в каждом жесте; он давно мог убить противника — но не делал этого. Для него, видимо, было делом чести срезать розу с груди живого и здорового Сайондзи. Как раз это Председателю не удавалось — все-таки его противник не зря на протяжении одиннадцати лет практически не расставался с синаем, тренируясь при каждом удобном случае.

Впрочем, все тренировки Сайондзи были ничем по сравнению с искусством Акио; такого мастера меча отставной капитан клуба кендо встретил впервые.

— Ты ничего не докажешь, — продолжал Председатель. У него даже дыхание не сбилось. — И не обретешь... Кроме неприятностей, разумеется. А ты бы мог восстановиться в Академии... вернуть себе все, что потерял. Даже Анфи. Ты мог бы стать и Президентом Академии — если бы пожелал. Одумайся! Оступись, сдайся, покорись — и получишь то, о чем и мечтать не смел! Тебе больше не придется платить за одну победу сотней поражений... Разве стоит сражаться неизвестно за что, если перед тобой открываются такие перспективы?

— Я потерял то, с чем давно следовало расстаться, — в отличие от Председателя, Сайондзи тяжело, неровно дышал. — В первую очередь — свою гордыню!

Машины, растыканные повсюду, исчезли; вместо этого посреди Арены Дуэлей возник телескоп. Утена мгновенно узнала бы этот телескоп, а вот Сайондзи видел его впервые.

— Значит, ты решил, что можешь выйти из своего гроба? — осведомился Председатель, одним ударом отбрасывая Сайондзи на несколько метров в сторону. Отставной капитан клуба кендо чудом устоял на ногах; меч в руке Акио подозрительно смахивал на «темный» вариант меча Диоса и обладал какой-то сверхъестественной силой. Как и «духовный» меч самого отставного капитана клуба кендо.

Впрочем, меч не имеет особого значения — в случае с Сайондзи так точно, потому что его никто не спасал из гроба, а сам он никогда не был принцем.

— Тендзё-сан! — Сайондзи не видел Утену, но чувствовал ее отчаяние; она не могла открыть Врата Розы. Чего-то не хватало. Чего-то... — Не сдавайся! Мы вырвемся из гробов...

Сайондзи не договорил; телескоп превратился в маленькую планету, на которой сидел маленький, всеми позабытый, давно мертвый принц — пришелец со звездного неба.

«Да, он мертв. А эта планета стала его могилой, — подумал Сайондзи. — Могила Диоса, принца... Могила принца!»

— Я спасу Химемию! — упрямо заявила Утена, еще крепче вцепляясь в ручки Врат Розы и в очередной раз дергая их на себя. Она не обращала внимания на шипы, с каждым мгновением все глубже впивавшиеся ей в ладони.

— Ты хоть понимаешь, что это значит? — Председатель обращался не то к Утене, не то к Сайондзи, не то к ним обоим — как к несмышленым детям... которыми они, в общем-то, и являлись.

— Конечно, понимаю, — хором отозвались розоволосая дуэлянтка и отставной капитан клуба кендо; но потом их мнения разошлись.

— Это значит, что я стану принцем! — заявила Утена.

«Почему тебя обязательно должны спасать — из гроба или еще откуда-то? Разве ты не видишь боль того, кто рядом? Стань тем, кто помогает, а не тем, кто ищет помощи — не для того, чтобы облегчить собственную боль; стань принцем... отвори Врата Розы, за которым спит Сила, чтобы изменить мир.

Не имеет значения, что меч твой сломан, а силы на исходе; само по себе боевое искусство — ничто, если ты не идешь по своему пути. Двух одинаковых путей не бывает... но может быть так, что два пути сольются в один. Путь меча и путь принца; на первом тебе понадобится дух, сильный и яркий, будто луч солнца; на втором — любовь.

Можно стать воином, не открывая этой последней двери, за которой спит душа мира; можно стать манипулятором, достойным игроком, точно знающим, когда сделать верный ход; но стать принцем без любви так же невозможно, как — богом.

Без любви все пусто и мертво; даже наимощнейший телескоп не сделает тебя ближе к звездам, тогда как единственное слово поможет достичь самой далекой галактики.

Без любви любая вера бессмысленна, как поклонение истлевшим костям прошлого; без любви нельзя ни создать что-то новое, ни изменить то, что есть, раскрасив его в новые, более яркие краски.

Открой путь любви. Измени себя — и ты увидишь, как изменится мир. Как изменяться вслед за тобой те, кому достанет силы.

Ведь путь любви — не из легких.

Настоящая любовь бескорыстна; так что — спаси себя сам. Впусти в себя древний дух прошлого, который давно забыт и осмеян, превращен в красивую сказку о былом; прикоснись к вечности — и оставь свой гроб усилием собственной воли».

— Это значит, что мы разобьем скорлупу своего мира и изменим его! — сказал Сайондзи, и скорлупа — то есть могила — Диоса разлетелась мириадами каменных осколков. Под ней оказался все тот же телескоп, из которого ударило множество ярко-желтых лучей; лучи попали в замок, и он в рекордно короткие сроки превратился в каменное крошево, осыпающееся вниз.

Арена Дуэлей содрогнулась. И еще раз. И еще.

Под градом каменных обломков, ни один из которых не задел ни Председателя, ни отставного капитана клуба кендо, Сайондзи принялся теснить противника; он знал — победа близка, сейчас Тендзё-сан откроет Врата Розы и выпустит в этот мир... выпустит... освободит?

Отчаянный, безнадежный выпад сбитого с ног Председателя был по определению обречен на неудачу. По статистике, только один удар из миллиона подобных мог достичь цели.

Сайондзи «повезло» нарваться именно на такой удар.

«Права была Синохара, — подумал отставной капитан клуба кендо, отшатываясь и без звука оседая на Арену. Он не чувствовал боли от вонзившихся в ладони ногтей — как и от собственной, наверняка смертельной раны. Просто стоять вдруг стало невероятно сложно; как марионетка, которой обрезали веревочки за ненадобностью. — Я — неудачник».

А потом Сайондзи почувствовал опасность. Чувство было настолько острым и всеобъемлющим, что отставной капитан клуба кендо невероятным усилием приподнял голову...

И — увидел Вакабу в желто-коричневом платье Невесты-Розы. Вакаба только что пронзила тело Утены позабытой Сайондзи катаной; сам виноват. Расстался с верным клинком — получи расплату. Это для таких, как Тоога, правила неписаны, а для тебя, Сайондзи Кеоити...

Мысли упорно соскальзывали, не желали сосредотачиваться на самом Сайондзи. Было что-то важнее. То, ради чего стоило жить. Что-то...

Утена даже не шелохнулась, намертво вцепившись ладонями в ручки Врат Розы. Будто пронзили и не ее вовсе; она шла до конца.

«Это плохо, что мы так похожи, Тендзё-сан».

Арена Дуэлей содрогалась, как от землетрясения. С каждым толчком ее все сильнее кренило на бок.

«Досадно, но нам с тобой больше не доведется сразиться. Неважно, как — вместе против кого-то или друг против друга. Я ведь хотел выиграть у тебя Анфи...»

— Мой... принц! — Вакаба потянула на себя меч и при очередном толчке опасно накренившейся Арены улетела куда-то вниз. Наполненный водой резервуар ей в качестве места приземления (приводнения?) явно не грозил.

— Я победил! — Председатель рассмеялся совершенно сумасшедшим смехом, который вскоре прервался воплем неподдельного ужаса. — Нет! Ты не ведаешь, что творишь! Остановись, Тендзё!

— Замолчи! — Сайондзи не понял, кто это сказал — Утена или он сам.

Председатель попытался подняться — и сорвался с Арены вслед за Вакабой, чей крик уже стих вдалеке.

Сайондзи еще успел увидеть, как под руками израненной Утены, обронившей всего одну слезинку, Врата Розы превращаются в крышку гроба и как под руками Тендзё-сан крышка медленно отходит в строну; услышал, как розоволосая дуэлянтка отчаянно зовет Химемию...

А потом Арена Дуэлей рассыпалась, будто роза, превратившаяся в горку отдельных лепестков, и Сайондзи провалился в непроглядную темноту.

Последним, что он увидел, была стремительно приближавшаяся башня разрушенного замка иллюзий, но до самого конца перед мысленным взглядом отставного капитана клуба кендо оставалось лицо Утены.

Она улыбалась.

00

Небо.

— Тендзё-сан?

И трава. Зеленая, пряная, разгоряченная солнцем.

— Да? — она смотрела в небо широко распахнутыми, ярко-голубыми глазами.

— Мы — во внешнем мире.

В любом мире по-настоящему благородные люди — редкость. Ими могут быть как мужчины, так и женщины — пусть понять это сложно, особенно тому, кто всю жизнь особей женского пола ни в грош не ставил.

— Да. — После невесомой, как воздух, растянувшейся в вечности паузы она добавила: — Как Микаге-сэмпай… и Канаэ-сан.

Он не смотрел в небо, хотя сейчас, когда солнце на время скрылось за золотистыми, подсвеченными изнутри облаками, это как раз можно было сделать.

Он смотрел на нее.

— Тендзё-сан?

Ее волосы — не розовые. А у него — не зеленые. Это был символ их ярких индивидуальностей… там.

— Да?

Здесь нужды в символах нет. Здесь все не так однозначно.

— Это должен был быть не я. Кто-то другой.

И роз здесь нет тоже. Только алые маки, полуутонувшие в зеленой траве.

— Да.

Мир — оранжерея лишь до тех пор, пока ты не изменишься и не поймешь, что он не ограничивается стеклянными стенами.

Мир велик; в нем больше цветов, чем в любой оранжерее.

— Кто?

Легкий, налетевший ветерок сплетал их волосы; у нее — чуть короче. У него — длиннее.

— Химемия. Она должна покинуть Академию и найти меня… и она сделает это. Пусть все получилось не так, как могло бы, пусть она слишком рано увидела во мне своего принца… Что я говорю — я никогда не была принцем, я притворялась… — она сбилась. Замолчала; он понял ее с полуслова, но не мог не заметить:

— Я думал, это все-таки будет Председатель.

Ему было неприятно вспоминать о Крае Света, и одновременно эти воспоминания не трогали его. Казались сном — давним, полузабытым, не слишком приятным, но и не таким уж страшным.

Вот именно, Край Света — это прошлое. Во всех смыслах. Анфи — настоящее. А Тендзё-сан…

— Знаешь, сэмпай… Я люблю Химемию, а не Председателя. Она очень дорога мне. Моя любовь к ней чиста, и…

Тендзё — это будущее. Союз будущего с настоящим, духа и души…

Такой союз — свят. Он понял это с самого начала.

— Я знаю.

Он ничуть не сомневался в этом; она сама была чиста. Она — прекрасная и юная, необоримо-сильная, как богиня ранней весны; Анфи прекрасна по-другому. Она — древняя.

— Пусть теперь я не могу дотянуться до нее — настала ее очередь идти ко мне. Я верю в нее, сэмпай. Она найдет меня. И тогда мы будем сиять вместе…

Он перебил ее, сам удивляясь — так мог бы вести себя разве что друг его детства… тот, кого всегда считал выше:

— Но до тех пор ты останешься со мной, Тендзё-сан?

Никогда и никому не говорил таких слов… потому что боялся услышать отказ. Потому что был уверен — он будет обманут, что бы ни услышал в ответ. Он предпочитал брать силой то, в чем нуждался… как он думал.

И, в конечном итоге, чувствовал себя только хуже.

Но жизнь не есть справедливость — жизнь есть просто жизнь; каждый живет так, как умеет. Чтобы что-то изменить, надо измениться самому.

— Сэмпай?.. — она, кажется, была растерянна. Большой мир, в котором можно проложить свою дорогу, измененный мир духовный, неограниченное количество открывшихся перспектив…

Но как раз это не страшило — ни ее, ни его.

— Я знаю, что недостоин тебя, — он сказал это, ничуть не бравируя своими словами, не унижаясь — констатируя факт. — Я — не принц, как и ты. Мы оба не справились с этой ролью, но, если я оказался слишком слаб для того, чтобы быть принцем, ты — слишком сильна. Ты — не принц. Вернее, не только принц. Для меня ты… — все это звучало банально и непривычно, он чувствовал себя персонажем дешевого романа, хотел продолжить, но она прервала его на полуслове. Обняла; прикосновение ее рук, легких и нежных, напомнило ему легкое касание крыльев бабочки; не капустницы — павлиноглазки:

— Я понимаю.

С ней не было нужды лезть из кожи вон, стараясь показать себя с сильной стороны и оттого становясь слабым и нелепым; ее чистота освещала все вокруг, она облагораживала тех, с кем общалась, при этом не заглядывала в рот и не взирала сверху вниз. Она могла понять все, хотя не все могла принять.

Рядом с такой, как она, хотелось изменить себя.

— Сильные духом могут делить один путь, — сказала она — и улыбнулась.

Тысячи несделанных дел, и непройденный путь; новые замки и новые подвиги, но сейчас — покой.

Новорожденное солнце освещало утренний мир.

Laora

• Главная
• Фантворчество
• Фанфики
• Laora
• Изменить себя