Чужие чудеса

---

Вне времени

— Почему ты так думаешь? — спрашивает Акио.

Он удобно лежит на огромном диване в обсерватории. Через огромное круглое окно видны звезды.

— Она отчаялась, — говорит Акио. — Она неспособна создать прекрасное будущее.

Во дворе Академии Отори рыжеволосая девушка в ночном платье сидит на скамейке под огромным ночным небом. На ее шее блестит медальон.

— Она победит Утэну, — говорит ему хрупкий юноша в синем форменном пиджаке и затемненных очках, сидящий рядом. В отличие от Акио, он сидит совершенно прямо и смотрит перед собой. Это не напряженная поза — застывшая.

Акио лениво пожимает плечами.

— Победителем выйду я. Рано или поздно, так или иначе.

— Возможно.

— Не «возможно». Совершенно точно. У меня есть вечность, друг мой.

— Не называй меня другом, — спокойно отвечает юноша. У него светлые волосы до плеч и челка, падающая почти на глаза.

Дзюри

— Верь в чудо, и о твоих чувствах узнают…

Дзюри сжимает медальон в ладони так, что ногти впиваются в мякоть. Она стоит у белой мраморной колонны. На Дзюри светлое платье, его рукава закрывают руки до запястий.

Ее сине-зеленые глаза наблюдают за двумя целующимися фигурами у фонтана.

Цутия Рука и Такацуки Сиори.

Мой учитель фехтования.

Моя возлюбленная.

Какая же ты дрянь.

Она не знает, кому адресована последняя мысль.

Высокий мужчина, не отрывая губ от губ своей подруги, чуть поворачивает голову в ее сторону и смотрит прямо в глаза Дзюри. Она понимает, что он видит ее.

— Он все знает, — бессильно шепчут ее губы. Ногти все глубже входят в сжимающую медальон ладонь, так, что выступает кровь.

Сиори целуется с закрытыми глазами, ничего не видя.

Дзюри разжимает руку. Медальон покрыт ее кровью. Дзюри подносит его к губам и слизывает кровь.

В медальоне — фотография Сиори.

Раньше

Сняв маску, Дзюри смотрит, как по фехтовальному залу к ней идет хрупкая маленькая девочка в школьной форме. Ее огромные глаза доверчиво и восхищенно смотрят на Дзюри.

— Верь в чудо, и о твоих чувствах узнают.

Выражение лица Дзюри не меняется. Она глядит на Сиори — так драконы глядят на свое сокровище. Она не умеет выпускать наружу бушующее пламя.

И так же потом: они стоят втроем, она, ее высокий соперник и маленькая хрупкая Сиори. Они стоят по росту, головы их образуют линию, и Дзюри смотрит прямо перед собой, а за ее спиной скрещиваются влюбленные взгляды.

Дзюри, вторая фехтовальщица Академии, всегда одинока. Она глядит прямо перед собой. У нее спокойный взгляд. Развеваются чуть вьющиеся волосы.

Ночью она идет на то место, где когда-то Рука учил ее фехтованию. Маленькая скамейка, перед которой бьет фонтан. В его темной воде отражаются звезды. Днем она всегда ходит в школьной форме — светлая блузка, плотно облегающая фигуру, и такие же штаны. Сейчас на ней платье с глубоким вырезом.

Дзюри садится на бортик фонтана. В ее руке блестит маленький нож.

Она прикладывает нож к ложбинке между грудей, ощущая мягкой кожей его холод. Прижимает сильнее. Упругая кожа расходится под хорошо заточенной сталью, выступает кровь. Дзюри с силой проводит ножом вниз по коже. Тот легко скользит, оставляя обильно кровоточащую царапину.

Завтра Дзюри снова будет спокойна.

Раньше

Шпага вылетает из ладони, как птица, — Дзюри едва успевает осознать, на какой финт ее поймала рука неизмеримо более опытного соперника.

Закусывает нижнюю губу, встряхивает кудряшками.

— Еще раз? — интересуется Рука.

— Еще раз, — кивает Дзюри, подняв шпагу и уже привычно становясь в стойку.

— Ты зря держишь дистанцию, — снисходительно объясняет Рука, занимая позицию напротив нее. Спокойно, небрежно — эта обманчивая расслабленность звучит во всех его движениях. — Смотри, у меня руки длиннее, чем у тебя. Что это значит?

— Что у тебя есть преимущество на длинной дистанции.

— Ага. А если дистанция уменьшается, то это преимущество отпадает. Наоборот, тебе меня достать удобнее. Сделай шаг вперед... Не бойся ты. Так, да. Атакуй, я защищаюсь. Ага... Видишь, какое преимущество тебе дает близкая дистанция?

Рука одним легким движением оказывается на шаг дальше, и уже в следующую секунду кончик его шпаги упирается в маску Дзюри.

— Тебе стоит опасаться тех, кто меньше тебя. Не подпускай их близко.

Сейчас

В этот момент высокая фигура в маске отодвигает Мики.

— Меня нет в списке дуэлянтов, но ты позволишь мне стать своим соперником?

Из-под маски выбиваются насыщенно-синие волосы. В голосе слышна улыбка.

Дзюри молча поднимает шпагу, салютуя противнику.

В тот момент, когда их клинки почти одновременно упираются в грудь противника, наверху наблюдающая за фехтовальным залом Анфи говорит Утэне:

— Он фехтует не хуже, чем Дзюри.

— Дзюри чуточку медленнее, — отвечает Утэна.

Фехтовальный зал — огромное темное помещение, в котором светлеет только несколько кресел. И толпа безликих людей в фехтовальных масках.

Дзюри снимает свою одновременно с противником.

— Здравствуй, Рука.

— Я не так давно выздоровел после долгой болезни, — смеется он. — Я тоже рад тебя видеть.

Ему легко получить ту девушку, которую он пожелает. У него легкие, летящие движения лучшего фехтовальщика школы. У него уверенный взгляд. Он хорош собой.

Раньше: Рука

Она влюблена, как кошка, тут к гадалке не ходи.

Не в него, конечно.

В этот нежный цветочек с фиалковыми глазами, в Сиори. Тихую кошку, которая улыбается всем. Кладет свои тонкие ручки с острыми коготками на плечи, то ли гладит, то ли царапает.

Дзюри смотрит на нее так, словно это ее последний глоток воды в пустыне. Словно это ее единственное сокровище. Глаза останавливаются на тех мальчиках, которых обнимает Сиори.

Сейчас она стоит, склонившись у розового куста, сжимая в руках один из цветков — возле самой головки, так, словно душит бедную розу. Из-под опущенных век наблюдает за парочкой на другой стороне парка.

Рука думает: как просто было бы вызвать на поединок эту фиалковоглазую кошку Сиори. Но она играет по другим правилам. Она не фехтует.

Вся эта Академия Отори — одна большая фехтовальная дорожка.

Сейчас

— Оставь Сиори, — говорит Дзюри.

Выпад.

Платье с длинными рукавами и глухим вырезом. Наброшенная на плечи шаль. Дзюри беззащитно придерживает ее ладошками. Медальон блестит у нее на шее.

— Я же сказал: я планирую наслаждаться жизнью в полном объеме. Почему я должен ее оставить?

Тонкие губы Руки насмешливо изогнуты в улыбке.

Блок.

Где-то звенят схлестнувшиеся шпаги. Дзюри пытается атаковать — но вокруг Руки словно сплетена тонкая прозрачная стальная паутина.

— Сиори — моя старая подруга.

Голос дрогнул.

Шпага Руки находит слабое место в защите противника, и клинок Дзюри уходит в сторону. Кончик оружия Руки утыкается в грудь Дзюри.

— Я же сказал — я делаю то, что хочу, — лениво цедит Рука.

Он уходит, оставляя Дзюри сидеть на скамейке. Фонтан замолкает.

Сиори

Ах, он совсем не нежен, совсем. Такой могла бы быть Дзюри, думает Сиори, закрыв глаза.

Но ей это нравится — нравится подчиняться быстрым резким движениям. Нравится, когда сильная ладонь до боли стискивает ее сосок, нравится, когда он стремительно отстраняется и переворачивает ее на живот.

Ей нравится быть ведомой, ласковой, нежной.

Чуть позже он стоит, вжимая ее в стену, держа на руках. Тонкие пальцы Сиори скользят по его шее и спине, снизу вверх, осторожными гладящими движениями.

И впиваются острыми ногтями в позвоночник. Она вгоняет ногти сильнее и чувствует, как начинает течь кровь.

Ей нравится не только подчиняться, но и причинять боль.

Она думает: Дзюри бы понравилось.

Рука

Красный кабриолет летит через ночь.

Дорога блестит серебристой лентой. По ее краям не видно ничего, словно черная вода подступает к асфальту. Или безвременье.

— Мы едем в удивительное место?

— Да, дорогая. Мы едем в удивительное место. Я покажу его тебе.

Спина сидящего впереди Акио дергается, словно он подавляет то ли хмыканье, то ли смех.

Вне времени

— Это будет забавно, — говорит неизменный собеседник Акио. Он все так же прям и смотрит на звезды.

— Это не будет забавно, — равнодушно отвечает Председатель. — Он проиграет.

Акио вертит в руках синюю розу.

— Почему же ты так думаешь? Он силен, он верит и… И он знает, чего хотеть. Он правильно хочет.

Председатель сжимает розу в руке. Лепестки осыпаются на пол.

— Дело не в нем. Дело в ней. Он выбрал себе не ту невесту, глупец.

Сиори

Все, кто приходил на Арену Дуэлей, хотели чуда.

Каждый хотел для себя.

Сиори тоже хочет.

Великое могущество, сила Диоса совсем рядом. Она, Сиори, — как Невеста-Роза, только рядом с ней Рука. Рука отлично фехтует, лучше всех в Академии. Даже лучше этой зазнайки Арисугавы, которая обращается с ней, Сиори, как с ничтожеством, а сама такая слабачка внутри.

Такая сильная, такая холодная, а внутри — киселек. Пришла к ней и попросила не встречаться с Рукой. Ха-ха.

Арисугава, конечно, может считать себя лучше всех, но и она, Сиори, умеет кое-что недоступное. Надо быть слабенькой, глупышка Дзюри. Надо иногда подчиниться, посмотреть снизу вверх, и тогда ты обретешь силу. Арисугава так не умеет. Она — как ее собственный клинок. Такая же прямая.

Ах, как забавно Арисугава бледнела и сжимала кулаки, когда видела их вместе в Академии. Может быть, никто и не заметил. Но она, Сиори, умеет примечать. И она знает Арисугаву с детства.

И вот, Дзюри ходит — бледная и с ледяными глазами. А она, Сиори, она счастлива.

Гулкий звон колоколов.

Рука обнимает ее за талию крепко-крепко. Его грудь открывается. Из нее выходит длинный клинок. Сиори сжимает его за рукоять.

— Я отниму у тебя эту победу, — говорит Рука.

Салютует противнице.

Утэна, эта розововолосая девочка в одежде мальчика, крепко обнимает Анфи, Принцессу-Розу. Свою принцессу.

Круглая арена.

Вырастают красные автомобили, рвущиеся к небу.

Рука с выдохом бросается в атаку.

Сиори за рулем одного из красных автомобилей с расширенными глазами летит по кругу.

Скрещиваются шпаги в первый раз.

«Я пришел ее спасти. Больше мне ничего не надо. Ты — досадная помеха на моем пути. Отойди, девочка, я боюсь не успеть».

«Х-х-ха-а-а! Всем вам нужна только Принцесса-Роза! Я не дам ее в обиду».

Сиори летит по кругу.

— Рука!

Он легко прижимает Утэну к одной из машин, затем насмешливо отступает на шаг.

— Так просто?

Это похоже на танец, но это не танец. Хотя на Арене не льется кровь, приз здесь — что-то очень существенное. Волшебная сила, способная изменить мир.

Принести в него твою персональную революцию.

Знаешь ли ты, за что ты сражаешься, Цутия Рука?

«Я сражаюсь за свою возлюбленную. У меня нет выбора, кроме как подарить ей чудо».

Знаешь ли ты, за что ты сражаешься, Тэндзё Утэна?

«Не верю я в эти ваши чудеса! Я просто хочу, чтобы Химэмию больше не обижали».

— Х-х-ха-а-а-а!

Голубая роза на груди Руки разлетается на тысячу мелких лепестков. И, опустив шпагу, он ошеломленно смотрит на то, как они, взвившись в воздух, медленно опадают.

Замирают, превращаясь в черные скелеты, автомобили.

Сиори громко плачет — лобовое стекло кабриолета, за которым она сидела, разбито, а она сама закрывает лицо руками.

У Руки спокойное, слегка насмешливое лицо.

Для него все закончилось.

Дзюри.

Фехтовальный зал — огромное полутемное помещение. Три стула, поставленные треугольником. На одном из них — она. Когда входит Рука, она поднимает на него голову.

— Я прошу тебя. Вернись к Сиори, — безжизненным голосом говорит она.

Рука пожимает плечами.

— Почему я должен это делать?

После той неудачной дуэли он бросил ее. Демонстративно, на глазах у всей школы.

Дзюри сжимает губы плотнее.

— Совсем недавно ты просила меня оставить ее в покое, а теперь ты хочешь, чтобы я с ней встретился?

— Это ради ее же блага.

Рука пожимает плечами.

— Извини, но твоя подруга лжива, избалована и эгоистична. Я не вижу причин проводить время с ней.

Он насмешливо улыбается.

Они оба сейчас в фехтовальных костюмах. Только без масок. И кажется, что где-то скрещиваются клинки. Не в этом измерении.

Дзюри выдыхает:

— Какая же ты сволочь!

— А ты все еще считаешь, что можешь распоряжаться другими людьми? — интересуется Рука.

Дзюри не выдерживает. Она бросается на него. Он перехватывает ее руки. Запястья — словно в жестких деревянных колодках, не вырваться.

Дзюри вскрикивает.

— У меня другое предложение.

Неизменная улыбка.

Без особого напряжения он разворачивает ее, отшвырнув спиной к стене. Мягко. Он вжимает ее в стену всем своим телом, длинным, худощавым, жилистым телом фехтовальщика. Дзюри хочет кричать, что он — сволочь, дрянь, разрушившая жизнь ее подруге, но голос отнимается. И она смотрит на него своими злыми, искрящимися сине-зелеными глазами, а горло перехватывает,

Наверное, он слишком сильно ее прижал. Наверное, он слишком близко.

— Я бы с удовольствием стал встречаться с тобой, — доверительно сообщает Рука.

Голос наконец-то появляется.

— Да кому ты нужен!

— На самом деле ты влюблена в меня, не так ли?

Его лицо находится слишком близко. Она видит его синие глаза — странно, они даже сейчас спокойно-печальны на вечно смеющемся лице. Видит тонкие губы, растянутые в улыбке. И ей ужасно хочется ударить по этому улыбающемуся чудовищу, смять его смех, чтобы больше никогда, никогда…

— Ты переходишь все…

Он наклоняется и целует ее.

Дзюри никому никогда не скажет, что ждала этого. Даже себе.

Полсекунды — просто расслабиться и ловить момент. Губы у него очень нежные. Доверчивые. Доверительные.

Потом она резким движением высвобождается из захвата и бьет его по лицу. Вырывается.

Рука отступает. Улыбка по-прежнему играет на его губах.

Он вытягивает вперед ладонь. В ней болтается тот самый медальон.

— Когда ты успел?!

Дзюри бессильно хватается за шею, ощупывая ее в поисках цепочки. Нет. Ни медальона, ни цепи.

Рука разжимает пальцы, и медальон падает на пол.

— Не-е-ет!

Она бросается к медальону, как коршун, как кошка, защищающая котят, как мать к ребенку в рушащемся доме. Она стоит на коленях, сжимая его, и смотрит на Руку, снизу вверх, испуганно и ненавидяще. Рыжие локоны беспорядочно рассыпаны по плечам.

— Какая же ты сволочь! — кричит она. Ее голос звенит, словно все невыплаканные когда-то слезы сейчас скопились в нем.

— Ты так сильно ненавидишь меня, что не можешь сдерживать свои чувства? — тихо спрашивает Рука.

Она ощупывает медальон. Нет, с ним все в порядке.

— Давай договоримся так, — Дзюри встает с пола, надев медальон на шею. Она почти в порядке. — Дуэль. Здесь.

Рука вопросительно смотрят на нее.

Темный зал, огромный и пустой. Две фигуры в фехтовальных костюмах.

— Если выиграю я, ты вернешься к Сиори. Если ты — я сделаю все, что ты хочешь.

Она смотрит на него снизу вверх. У нее все дрожит. Хочется то ли снова ударить его, то ли…

Как он посмел коснуться ее медальона.

В тот момент, когда шпаги скрещиваются, она уже знает, что проиграла.

Потому что вся ее яростная атака разбивается о его спокойствие.

И когда кончик его шпаги упирается ей в грудь, она снова видит насмешливую улыбку на губах и ледяную тоску в синих глазах.

Дзюри

Красный кабриолет мчится сквозь ночь.

Она еще не понимает, что делает здесь председатель, но ей не по себе. Надо контролировать ситуацию.

— Тебе так нравится делать ей больно? — спрашивает она у Руки.

— Там, куда мы едем, ты сможешь раскрыть свои способности, — говорит он. — Если ты раскроешь свой талант, то станешь непобедимой.

— Я попрошу только одного, — говорит она Руке, не глядя на него. — Чтобы она была счастлива.

Акио весело хмыкает.

Рука смотрит на нее так, словно не знает, плакать ему или смеяться.

Дзюри стоит, оперевшись о подоконник. Как всегда, аккуратна и подтянута. Рыжие локоны аккуратно уложены.

Утэна отшатывается от нее.

— Дзюри! И ты тоже?

— После уроков на дуэльной Арене, Тэндзё Утэна, — холодно говорит Дзюри, не глядя на нее.

…силуэт Руки в дверном проеме…

…склоненная голова плачущей Сиори — срезанный цветок…

…безукоризненный профиль Дзюри на фоне неба…

Она поднимается на лифте на дуэльную Арену в небесах. Рука стоит рядом с ней. Она старается не прикоснуться к нему, не задеть случайно взглядом. Они — только попутчики.

Дзюри не знает, зачем ему понадобилось открыть ей дорогу к Силе Диоса. Той самой силе, которая может творить чудеса. Изменять мир. Приносить в него революцию.

Наверное, какие-то свои цели.

Изменив мир, она изменит жизнь Сиори. Пусть та будет счастлива. Пусть.

Зачем это ему?

Утэна с Невестой-Розой стоят — два тонких силуэта на фоне неба.

Она подходит к Руке совсем близко, склоняя голову ему на грудь.

— Давай, — говорит она.

Он со странной, мимолетной нежностью опускает ладонь на ее волосы, проводит по ним…

Откидывает ее голову назад.

Грудь Дзюри раскрывается.

Он извлекает из нее меч.

Красные кабриолеты вырастают из пола.

Дзюри стоит в фехтовальной стойке. Они с Утэной — друг напротив друга. Одинаковая поза. Одинаково вытянутые друг к другу клинки.

Дзюри бросается в атаку первой, Утэна уходит от ее клинка. Пролетев мимо нее, Дзюри оборачивается и видит Руку со шпагой.

— Скрытые чувства, да? — насмешливо спрашивает он.

Она с криком бросается на него. И снова он отражает ее атаку.

Весь мир сражается с тобой. Нет на дуэльной арене никого, кроме тебя. Вообще никого нет. Все те, кто рядом — противники. Их надо уничтожать. И свои чувства надо уничтожать тоже. Мир — это война. Фехтовальная дорожка. Дуэльная арена.

За что ты сражаешься, Тэндзё Утэна? За свою наивную веру в чудо? За эту молчаливую, вечно покорную Невесту-Розу? За свою дружбу? Так слушай, что я скажу тебе, нет ничего горше, чем вечная, молчаливая, неразделенная любовь, нет ничего прекраснее. То, что было моим сердцем, давно сгорело в ее пламени. Я больше не режу свое тело, девочка, считающая себя принцем, я не прижигаю руки, в моих глазах больше ничего не отражается, но я люблю ее. Сердце мое сгорело в этой любви, пепел стучит в медальоне. Я построю тот мир, где она будет счастлива.

Шпага Дзюри говорит это. И Руке, и Утэне.

Вне времени

— Ты все еще хочешь досмотреть? — спрашивает Акио у своего собеседника. — Мне кажется, все понятно уже на этом моменте.

— Досмотреть, — кивает собеседник.

Акио пожимает плечами.

— Пусть будет так.

Дзюри

…в тот момент, когда клинок Утэны задевает, едва не срывая, цепь медальона, ей становится тяжело дышать. Слишком огромный мир наваливается на нее. Слишком горячий. Секунду он плывет перед глазами.

Слишком много воздуха, слишком большое сердце.

Не видя ничего, она отражает клинок Утэны и, почти не задумываясь, идет в контратаку. И останавливается, лишь натолкнувшись на…

Зрение возвращается.

Опадают лепестки белой розы на груди Утэны.

— Ты… ты выиграла, — срывающимся голосом говорит Тэндзё.

— У тебя есть еще один поединок, право на реванш, но да. Я полагаю, что Дзюри выиграла, —говорит, улыбаясь, Рука. Он подходит и обнимает Дзюри за плечи. У нее слишком бешено колотится сердце, чтобы сопротивляться.

Так они и стоят. Химэмия Анфи, принцесса-Роза, замершая за плечом Утэны, и Рука, обнимающий Дзюри. Потом Анфи медленно идет к Дзюри. Утэна остается в одиночестве.

Сиори крутит телефонный диск, раз за разом набирая номер Руки.

Красные кабриолеты исчезают.

Начинается дождь.

Дзюри понимает, что сдержать слезы, кажется, все-таки не получится.

Дзюри встречает Председателя Академии в заброшенном саду. Он, как обычно, ослепителен и галантен. Она всегда опасалась таких.

— Я рад приветствовать новую победительницу, — говорит он

— Добрый день, господин Председатель, — холодно отвечает Дзюри.

Он просто на редкость мил сегодня. Прогуливается вместе с ней, шутит о розах и о погоде. Через час Дзюри начинает казаться, что она зря держалась от него на расстоянии все это время.

— Проедемся? — предлагает он.

О, этот красный кабриолет. Дзюри вздрагивает. Да… Можно. Что ж, бояться красного кабриолета? Глупости какие. Да и ту поездку она хорошо запомнила. Ничего пугающего, ведь так? Ничего пугающего. Медальон по-прежнему лежит между грудей, там, где кожа исполосована шрамами. Медальон прижимается к этим шрамам.

Если она выиграет вторую дуэль с Утэной, то построит мир, где Сиори будет счастлива. Ей самой счастья все равно не увидеть. Не бывает счастья для тех, у кого нет сердца, только шрамы и пепел.

Кабриолет летит по шоссе. Сливаются в одно деревья и кусты вдоль дороги. Город остается позади.

— Ты так печешься о ней, — насмешливый голос председателя.

Дзюри, вздрогнув, поворачивает голову в его сторону, глядит вопросительно.

— Ты всегда отказывалась от себя ради нее. Забывала о себе.

Дзюри пожимает плечами.

— Так бывает всегда. Кто-то должен быть счастлив, а кто-то должен жертвовать ради этого. Разве нет?

Лицо Акио становится серьезным.

— Верно.

Вечером она входит домой и начинает раздеваться, не глядя на Невесту-Розу. Та тихо сидит в уголке комнаты вместе со своей забавной обезьянкой. Дзюри не любит ее. Ненавидит и даже немного боится. Сама не понимает, почему.

— Дзюри-сама, вы хотите чаю? — тихо спрашивает Анфи.

— Чаю? Да, наверное, — холодно отвечает Дзюри. Ведь они теперь на какое-то время делят одну комнату. Почему бы и не вести себя вежливо.

Тем более, что чаю действительно хочется.

Она ненавидит эту девочку за ее вечную тихую покорность, робость, безличность. Кажется, что ей всегда все равно, что творится с ней. Такие всегда больше всех провоцируют на агрессию. Хочется ее ударить, накричать, чтобы она пошевелилась, чтобы была человеком, а не безвольной куклой.

Анфи спокойно разливает чай. Ее очки поблескивают.

— Твой брат очень странный, — говорит ей Дзюри.

— Мой брат? — своим нежным голосом со слегка наигранным удивлением спрашивает Анфи. — Что же в нем странного?

— Мне кажется, он очень хорошо разбирается в людях, — Дзюри же, как обычно, говорит холодно и жестко. — И использует это, чтобы ими управлять.

— Ха-ха-ха, — смеется Анфи, держа чайник в руках. Чу-Чу радостно вторит ей: «Чу!».

— Он говорил о том, что я всегда жертвовала чем-то ради Сиори, — задумчиво продолжает Дзюри, машинально прихлебывая чай. — Преувеличил, конечно. Так или иначе, я выбрала свою дорогу. Всегда кто-то жертвует.

Она говорит не с Анфи, она говорит сама с собой. Вот чем удобна эта девочка — ее можно не замечать. Предмет мебели.

— Да, милая Дзюри, — соглашается Анфи. — Кто-то всегда жертвует.

— Не называй меня так!

Дзюри гневно вскакивает. Чашка опрокидывается и чай разливается. Чу-Чу испуганно отскакивает в сторону.

— Я сейчас вытру чай, — улыбается Анфи.

Выключив свет, Дзюри снимает школьную форму. В проеме окна — большая круглая луна. И виднеется вдалеке высокая площадка Арены. Туда еще предстоит вернуться.

— Ваши шрамы, милая Дзюри…

Дзюри резко оборачивается. Эта чертовка как-то неслышно умудрилась встать и подкрасться. Распущенные темно-фиолетовые волосы лежат на плечах, а без очков лицо Анфи кажется… О нет, отнюдь не беззащитным. Куда более взрослым и опасным, чем раньше.

— Да, мои шрамы, — отрывисто отвечает Дзюри. — Они тебя интересуют?

Лунный свет высвечивает ее обнаженный силуэт. Полукружия грудей с торчащими темными сосками — и исполосованная ударами ножа кожа. Дзюри стоит прямо, не прячась и не горбясь.

Анфи улыбается. Проводит пальцем вдоль по ее шрамам, между грудей.

— У меня похожие.

Ей не спится.

Она надевает платье и накидку и выходит в сад. Почти не глядя, безошибочно находит ту самую скамейку напротив фонтана.

Почему-то Дзюри нутром убеждена, что Рука сюда придет.

Он и приходит. Заслышав его шаги, она оборачивается.

— Я знал, что ты сюда придешь.

— А я знала, что придешь ты.

Он садится рядом с ней на скамейку, не делая попытки ее обнять. Вместе они молча глядят на фонтан.

— Зачем ты это делал, Рука?

Он пожимает плечами.

— Просто я хочу, чтобы ты была счастлива и свободна. Полагаю, построив свой прекрасный мир, ты как-нибудь сможешь сделать так, чтобы тебе не приходилось там страдать.

Легкая горечь и насмешка в голосе.

— Зачем?

— Да я просто люблю тебя, Дзюри.

Фонтан замирает на миг. В лунном свете профиль Руки кажется черным.

— Мне… жаль. Я знаю, что это такое, Рука.

— Да. Поэтому я и хочу тебя освободить от этого. Обещай мне, что ты будешь счастлива в своем мире.

Она молчит. Берет его ладонь и крепко сжимает.

Он улыбается. Он сидит совсем рядом с ней, и ее щека касается его плеча. Лицо, грустное лицо его видно совсем близко. Теплые, грустные, совсем не насмешливые глаза.

Он сейчас поцелует меня, думает Дзюри.

Он треплет ее по плечу и встает.

— Я перехожу в другую школу, — говорит Рука. — Если ты вдруг захочешь меня найти, спроси… Да, спроси у Мики. Я скажу ему. Только не торопись, прошу тебя. Подумай.

Утэна подходит к ней в школьном коридоре.

— Арисугава, зачем?

Дзюри смотрит в окно.

— Ты не поймешь, — холодно говорит она. — Не беспокойся за свою подругу. Мне нужна не она. Мне нужна сила Диоса, чтобы изменить мир для той, кого я люблю.

— Вы все надеетесь на чудеса! — сердито говорит Утэна. — На чудеса, которых к тому же никто не видел. Лучше бы ты подошла к Сиори и честно поговорила с ней.

«Верь в чудо, и о твоих чувствах узнают».

— Пошла прочь, — говорит Дзюри.

— Завтра в полдень на Арене дуэлей, — отчеканивает Утэна.

Сиори

Сиори плачет в пустом классе.

Эта Дзюри всегда была сильнее, умнее, ярче, и вот сейчас, сейчас… Не мог же Рука бросить ее просто так. Все из-за нее. Из-за этой ледяной синеглазой сволочи!

Но она, Сиори, знает ее секрет и знает слабость. И теперь вся школа шепчется о том, что Дзюри влюбляется в девочек. Так ей и надо!

Руку это не вернет. Он посмеялся над ней и ушел.

Дзюри входит в дверь. Как обычно, рубашка ее сияет белизной, а штаны без единой складочки обтягивают стройные ноги. Лицо тоже спокойно.

— Сиори. Я хотела поговорить с тобой.

Слезы мгновенно высыхают, и Сиори смеется. Злым, детским, русалочьим смехом.

— Какая же ты дура, Дзюри! Ты считаешь, что мне это интересно?

Дзюри

Акио перехватывает ее, когда она стремительно шагает по школьному парку. Действительно перехватывает — буквально ловит за локоть.

— Привет. Ты чем-то огорчена?

Дзюри поднимает на него невидящие глаза. Ей кажется, что шрамы на ее груди горят и проникают все глубже, до самого сердца.

— Привет. Нет, нисколько.

— Проедемся?

Вчера ей понравилось. Большая скорость и остающийся позади город, облака над головой, никаких мыслей. Ветер, обдувающий лицо.

— Пожалуй, да.

На большой скорости действительно не остается никаких мыслей.

— У тебя мертвый взгляд, — говорит Акио. — Это совершенно недопустимо в такой прекрасный день.

Дзюри пожимает плечами.

— Так часто бывает, что нас убивают те, кого мы любим, — хрипловато говорит она. Ее локоны развеваются от встречного ветра.

— Или наоборот. Все убивают тех, кого любят, — поправляет ее Акио.

Дзюри молчит.

— Рука перевелся в другую школу, — внезапно говорит она. — Не знаю, как я буду идти к победе без него.

— У тебя есть с кем идти к победе, — спокойно и с улыбкой отвечает Акио.

Она смотрит на него, а он на нее.

Приглашающе.

Выжидающе.

— Ты ничего не добьешься без моей помощи, — говорит он. — Поверь.

Почему-то она ему верит.

— Мы союзники?

Она не глядя вкладывает руку в его ладонь.

— Мне кажется, твой брат ко мне подкатывает, — спокойно, с оттенком презрения говорит Дзюри Невесте-Розе вечером, вернувшись домой. Все тело гудит. Она весь вечер провела в фехтовальном зале. Пыталась выжечь из мыслей отчаянную тоску.

Анфи пожимает плечами.

— Вы хотите чаю, Дзюри-сама? Я испекла печенье.

Очки ее кажутся темными.

Пусть, с озлоблением думает Дзюри. К черту. К черту. Она пройдет этот путь, не оглядываясь. Пусть эта пугающая девочка, никогда не выходящая из себя, пусть ненавидящая ее Сиори, пусть Акио с его темнотой внутри. Она просто делает то, что должно. Есть фехтовальная дорожка. Есть шпага. Есть Арисугава Дзюри, лучшая фехтовальщица школы.

И она проходит свой путь.

На дуэли с Утэной она впервые вынимает меч Диоса из груди запрокинувшейся Химэмии Анфи. Идет вперед и в первые же пару минут сбивает белую розу с груди Утэны. Звенят колокола, возвещающие конец битвы.

Вечером, когда она идет домой, Акио встречает ее у самых дверей.

— Ты была великолепна, — улыбается он.

— Тебя не было там.

Акио улыбается. Высокий, широкоплечий и неотразимый. В его глазах блестит тьма. Словно он говорит: Отори — это я. Мне известно все, что делается в Отори.

— Я знаю. Проедемся?

Дзюри кивает.

Над ними летят звезды, сливаясь в одну мерцающую светлую дорогу. Под ними плывет шоссе.

— Тебе предстоит еще немало дуэлей.

— Я их выиграю.

— Конечно, выиграешь. Мы ведь заключили союз.

— Я выиграла бы их и без того.

Черные деревья по краю дороги мелькают слишком быстро.

— О, я не сомневаюсь, — улыбается Акио.

Когда автомобиль останавливается, и длинные пальцы Акио начинают расстегивать пуговицы ее рубашки, когда его губы сдавливают сосок ее груди, когда язык проходит по шрамам, Дзюри почти ничего не чувствует.

Но отзывается на ласки.

Она действительно выигрывает каждую из дуэлей.

С милым мальчиком Мики. Ему она хочет задать только один вопрос. Но не задает. «Потом», — думает она.

С плейбоем Тогой Кирю. Плевать на длину и силу его рук. Тот, у кого пепел в груди и цель впереди, становится непобедим.

Сайондзи? Это смешно. Он в подметки ей не годится.

Нанами — ничтожество.

Она выигрывает дуэли раз за разом.

Пепел в ее груди вместо сожженного тоской сердца. Цепь на шее. Медальон на груди прижимается к шрамам.

Они сидят втроем — Мики, она и Анфи.

Пьют чай.

У нее не осталось больше времени. Завтра решится все. Завтра она получит то, для чего проходили все эти бесконечные дни дуэлей.

Мики улыбается Анфи. Та мило щебечет. Дзюри успела к ней привыкнуть. Что-то вроде домашней зверушки. У Дзюри никогда не было зверушек.

Здесь можно было бы почувствовать что-то вроде тепла, но тепла в ней давно уже нет и никогда не будет. Что-то похожее, впрочем, есть. Дзюри не в обычной рубашке и штанах, а в платье — длинном и свободном.

Она тянется за печеньем, и ее широкий рукав соскальзывает, на миг обнажая длинные порезы, тянущиеся от середины предплечья к локтю.

— Ох, Дзюри-сама, — удивленно восклицает Мики. — Что это?

— Когда-то мне было интересно, как устроена человеческая кожа и что под ней, — холодно отвечает Дзюри.

И вспоминает кое-что.

— Анфи…

Она внимательно смотрит в глаза Невесты-Розы. Огромные наивные зеленые глаза. Та понимает, о чем хочет спросить ее Дзюри.

— Ох, давайте не будем о грустном, — весело говорит Анфи, ставя чашку и беря на руки Чу-Чу. — Я расскажу сказку, которую давно обещала Дзюри-сама. Хорошо?

Мики кивает.

Анфи рассказывает страшную сказку. Дзюри не верится в нее. Что-то про прекрасного принца, у которого была сестра. Принц спасал всех принцесс в мире и не мог спасти собственную сестру. Он очень уставал спасать всех на свете. И вот однажды, когда он, усталый, лежал в хижине, спасаясь от жаждущих чуда, сестра вышла к людям и крикнула: мол, теперь он мой. Я спрятала его, я заточила его от вас. И тогда тысячи ножей воткнулись в плоть сестры, которая отныне и навеки стала Ведьмой.

А принц — что ж… он теперь спит в хрустальной башне, а его темная половина бродит по земле и ждет, что кто-то вернет ему его чудесную силу.

— Ужасы какие ты рассказываешь, Анфи, — вздрогнув, говорит Дзюри. Она хочет добавить, что не понимает, как это соотносится с ее незаданным вопросом, и, уже открыв рот, осекается.

Повисает молчание. Чу-Чу весело ворчит что-то на руках у Анфи, Мики прихлебывает чай. Очки Химэмии поблескивают.

— Мики, — севшим голосом говорит Дзюри. — Рука говорил, что он сообщит тебе, в какую школу переводится. Он сказал, чтобы я спросила у тебя, когда решу его увидеть.

— Да, — кивает Мики. — Только он… Ты точно хочешь это знать?

— Да, — холодно отвечает Дзюри.

…И Мики рассказывает это очень спокойно. Рука в больнице. Он знал, что он смертельно болен. С самого начала знал. И смог подняться и на несколько дней появиться в школе, чтобы…

Слышно, как тикают часы. Дзюри очень аккуратно, плавным, отточенным движением бойца ставит чашку.

— Он еще жив?

— Я был у него недавно, — уклончиво отвечает Мики.

Хрустальный замок выглядит, как ожившая сказка.

Она привычно поднимается на Арену дуэлей. Расступающаяся толща воды. Дверь, которая открывается под Печатью Розы. Лифт, взлетающий вверх. Безумно наклоненная винтовая лестница.

Дзюри обнимает Анфи за плечи.

Они стоят в центре Арены дуэлей, когда перед ней открывается дорожка к хрустальному замку, выглядящему, как ожившая сказка.

— Что это?

— Это я.

Темный силуэт на дорожке выступает вперед, к свету, и Дзюри узнает Акио.

— Так вот почему ты говорил, что мы должны заключить союз, — насмешливо хмыкает она. — Полагаешь, я бы не справилась без твоей поддержки?

— Потому что все это иллюзия, — говорит Акио. — Иллюзия, которую создал я. Идем, я покажу тебе кое-что настоящее.

Сделав шаг, она оказывается в его обсерватории.

У нее за спиной стоит Анфи.

— Когда-то она была богиней, которая принесла себя в жертву ради меня, своего любимого. Ради того меня, которым я был тогда. Когда ее пронзили тысячи мечей, принц Диос перестал существовать в этом мире. Это, — он указывает на врата в замок, — его могила. Сейчас Анфи — ведьма, а я… это я. И я ищу способы вернуть в мир ту силу, которая у меня была. Силу принца. Силу Диоса.

Временами ей кажется, что здесь, в этой обсерватории, слишком много пауков. Бегают, прядут свои платки, вышивают невидимые узоры. И Акио — главный из пауков. Вкрадчивый голос, оплетающий ее с ног до головы.

Дзюри — фехтовальщица.

Клинок делает выпад вперед, разрезая паутину.

— И поэтому ты решил поставить на меня.

— Ну да. Я подумал — почему бы не ты? У тебяне осталось ничего, чем бы ты дорожила, зато была цель, ради которой стоило жить.

— Жить, как ты? — спрашивает Дзюри. — Или как эта? — она кивает на Анфи.

— Что тебя не устраивает? — искренне, кажется, удивляется Акио. — Она счастлива. Она может быть счастлива, только принося себя в жертву. Ежеминутно страдая от пронзающих ее тело ножей. Она жертвует собой ради меня. Это ее предназначение, понимаешь?

Огромная полутемная обсерватория. Диван, на котором лежит Анфи. Она бледна и тяжело дышит. Ее тень на стене проткнута тысячей клинков.

— Рука умер, — спокойно говорит Дзюри.

— Мне жаль, — равнодушно отвечает Акио. — Ты сама говорила, что каждый жертвует чем-то ради своей любви.

Изогнувшаяся назад хрупкая фигурка Анфи, пронзенная тысячей ножей.

Акио — Люцифер, в котором ничего не осталось от творившего чудеса принца.

Больница с ее холодным неприятным запахом. «Цутия Рука? Да, да, сейчас поищем… Вы родственница? Премного сожалеем…».

Звездное небо.

Паутина, облепившая все тело и залепившая рот.

— Я не хочу так, — говорит Дзюри.

Паутина рвется под ударом клинка.

— Ты зашла слишком далеко, — предупреждает ее Акио. — Ты не сможешь повернуть назад.

— Мне плевать.

Она разворачивается.

Пусть силу Диоса получит тот, кто сможет построить новый мир. Я не хочу.

Я не хочу мира, который построю я. Со своим выжженным сердцем, умеющим только жертвовать и принимать жертвы.

У нас уже есть такой мир.

Она, не глядя, идет прочь. Выходит на дуэльную арену.

Начинается дождь.

Дзюри сжимает в пальцах медальон.

Вне времени

— Ты видишь, — говорит Акио своему собеседнику. — Она слишком слаба. Я полагаю, она бы сломалась еще раньше.

— Я полагаю это случайным стечением обстоятельств, — отвечает собеседник.

Акио смеется.

— Нет, о нет. Чудо может получить только тот, в ком бьется по-настоящему живое сердце. Эта — мертва.

Собеседник пожимает плечами, его затемненные очки чуть поблескивают.

— Ты надоел мне, — говорит Акио.

И иллюзия Нэмуро тает в воздухе.

Вся эта Академия — иллюзия, в той или иной степени.

Дзюри

…Клинок Утэны поддевает цепочку медальона, и она рвется. Медальон со звоном падает на пол Арены.

Дзюри останавливается, словно раненая.

Смотрит на упавший медальон.

Первые капли дождя падают на Арену.

Она отворачивается и, шатаясь, как пьяная, идет к краю Арены. Срывает с груди розу и бросает ее на пол.

Забирай свой выигрыш, Тэндзё. Он больше не нужен мне.

Дождь усиливается.

Рука подходит к ней и обнимает за плечи.

— Дзюри, — шепчет он. — Все будет хорошо, Дзюри.

Лемерт

• Главная
• Фантворчество
• Фанфики
• Lemert
• Чужие чудеса