Автостоп

---

Левая ладонь обхватывает рычаг переключения передач; большой палец лениво поглаживает резьбу. Под правой ладонью руль кружится вперед и назад, предчувствуя повороты на дороге. Кожаное сиденье вибрирует под бедрами.

Сиори только притворяется водителем. Она — пассажирка на чужом сидении; ее стопы поднимаются и опускаются по воле педалей сцепления и газа. По ту сторону лобового стекла ночное небо смазано, как в ускоренной съемке. Почему она никогда не замечала, что ни одна дорога не ведет из Отори?

Ей беспокойно. Всякий раз, когда она ерзает на сидении, мотор нетерпеливо рычит.

Призрак принца больше ее не преследует; влюбленная поклонница высвободилась из ее хватки и отвернулась от нее. Власть Сиори тает, как туман под лучами солнца. Должно быть, потому она и оказалась в этой машине. Когда та затормозила рядом с ней, подмигнула фарами и открыла дверь, как любовник, подставляющий локоть, ей уже было нечего терять.

Танцевальная песня играет на радио, ритмичная и чувственная, но ее слова — несуразные детские считалки. Сиори прислушивается, и ей становится не по себе.

— Меня тошнит от этого места, — говорит она. — Давай выбираться.

Музыка резко сменяется помехами. Радио повышает громкость до предела — Сиори приходится зажать уши — и лихорадочно сменяет станции, чтобы слепить голос из обрывков речи:

— Никто не выберется.

Огни Отори мелькают рядом, снова, и снова, и снова, неподвижнее звезд.

— Так куда мы едем?

Дорогу не видно за приборной доской. Вздрогнув от неожиданности, Сиори понимает, что сидение медленно откидывается назад и она опускается вместе с ним. Когда она пытается выпрямиться, ремень безопасности защелкивается и удерживает ее.

— Мы едем прокатиться! — по слову выпевает радио.

Зеркало бокового обзора наклоняется и поворачивается, пока Сиори не видит в нем себя: разрумянившиеся щеки, приоткрытые губы, тесно сжатые бедра. Довольное урчание доносится от мотора, поглаживая ее кожу. Сидение — теплое и живое, как тело любовника, ленты ремня безопасности сжимают ее в крепком объятии.

Она опускает руку, дернувшуюся было, чтобы расстегнуть ремень. Собственное отражение всегда казалось ей мерзким — одутловатое, скучное, перекошенное, унылое, непримечательное, — но хотя бы машине нравится то, что она видит. Машина смотрит на нее, как Дзюри.

Сиори просовывает пальцы под ремень и расстегивает блузку. Рычаг передач танцует, и педаль газа вжимается в пол под ее ногами. Новый поворот швыряет ее к двери — ремень врезается в кожу. Ее стопы соскальзывают с педалей.

Ее отражение сужает глаза:

— Эй, осторожнее!

В ответ радио мурлычет:

— Разве ты не любишь пожестче?

Сиори выдерживает следующий поворот, раскинув ноги и прижав ладони к двери и пассажирскому сидению. Кондиционер дует ей под юбку то горячим, то холодным воздухом. Когда машина выравнивает ход, она замечает, что ремень безопасности смял и задрал ей блузку, открыв кружевной лифчик. Привычным движением она заводит руку за спину и расстегивает крючок.

Она ненавидит собственную грудь — слишком маленькая, слишком тяжелый низ, слишком большие соски, — но ей нравится похотливое внимание зеркала. Оконное стекло опускается, позволяя ветру сорвать галстук с ее униформы; тот улетает прочь на скорости двести километров в час. Ветер ревет в щели, как кровь — в жилах Сиори. Она выбрасывает и лифчик тоже, прежде чем окно снова поднимается.

— Пожестче? Вот так? — спрашивает она тем сладким голоском, который всегда затягивает Дзюри, будто медовый водоворот. Кожаное сидение одобрительно вибрирует, когда она щиплет и потягивает свои соски, выкручивает их, зажимая между пальцами. Румянец на щеках ее отражения разливается вниз, по груди. — Насколько жестко? Как ты хочешь?

Поворот с визжанием тормозов снова бросает ее на ремень безопасности. Теперь радио выдает зажигательный ритм, такой громкий, что Сиори не слышит собственное тяжелое дыхание, которое перекрывают стоны какой-то женщины. Она впервые задумывается над тем, девушка или парень ее машина, и что ей стоит испытывать — отвращение или возбуждение. Она ведь вполне может быть внутри Дзюри. Никто не выберется.

Обмякнув на сидении, она поднимает и разводит бедра, пока белое кружево ее трусов не мелькает в зеркале. Ее возбуждение оставило на них широкую влажную полосу. Ткань топорщится, когда она запускает руку внутрь, чтобы погладить свои половые губы.

— Жестче, — урчит радио. Ухаб на дороге подбрасывает машину в воздух — от приземления у Сиори клацают зубы.

Облизывая губы, она запускает два пальца во влагалище, а потом сгибает и выпрямляет их. Ей хочется сжаться и растянуться до границы боли; она добавляет еще один палец, и еще, и остается неудовлетворенной. Влага стекает по ее ягодицам и собирается в лужицу на сидении.

Когда гравитация исчезает на следующем повороте, она обхватывает ногами руль и сжимает рычаг передач свободной рукой. Сидение вибрирует под ней, как трепещущий язычок. Сиори дрожит вместе с ним, тяжело дыша. Отражение стало нелепым, но она не может отвести взгляд, не может найти в себе ни капли стыда.

— Ну же, давай, — говорит радио полузнакомым девичьим голосом. — Зачем ты сюда забралась, если не хочешь кататься?

С гортанным стоном Сиори вытаскивает пальцы и отдергивает промокшую промежность трусов. Ее покрасневшая вульва блестит. Под одобрительным взглядом зеркала она поднимает бедра, прижавшись клитором к рулю.

Машина едет прямо, пока она вновь не запускает пальцы внутрь, а затем закручивает ее в резком повороте. Цифры на счетчике пробега вращаются, как картинки в автомате.

Хватая ртом воздух, Сиори трахает саму себя и трется о руль. Стрелка спидометра ударяется о границу насечек, вздрагивает и ломается.

Руль грубо массирует ее клитор и вздрагивает, пока машина зигзагами несется по дороге. Лобовое стекло мерцает от фар, которые резко поворачиваются в стороны; стоны по радио прерываются злобными гудками. Сиори выгибает спину, наслаждаясь опасностью. Ее дрожащие бедра изо всех сил сжимают руль.

Когда она кончает, машина гудит заливистым смехом, и ее отражение превращается в звездную вспышку на краю мира.

Педаль тормоза вжимается в пол. Шины визжат. Сиори бросает на ремень безопасности так сильно, что у нее перехватывает дыхание.

Когда дверь открывается и ремень расстегивается, радио говорит своей неровной мешаниной голосов:

— Ты только и умеешь, что кататься. Никуда ты не уедешь. Тебе не покинуть этот сад.

— Иди на хуй!

Сиори неловко распахивает дверь и вываливается в ночной воздух, липкая и растрепанная. Машина заводит мотор и с ревом уносится прочь — Сиори успевает заметить надпись «КОДЗУЭ [梢]» на номерном знаке, прежде чем та скрывается за углом.

На обочине желтый свет уличного фонаря заливает Мики. Расстояние и тени не позволяют как следует разглядеть его лицо, но он долго смотрит на нее, не двигаясь. Никто не выберется.

Сиори по одному облизывает пальцы дочиста. Вкус секса и кожи пощипывает ее губы. Черные автомобили мчатся на нее со всех сторон, сворачивая в самый последний момент. Дрожь живет в ней, как призрак.

Когда Мики наконец отворачивается, она сводит руки в круги и улыбается. Она точно знает, чем хочет стать.

• Главная
• Фантворчество
• Фанфики
• Переводы
• Автостоп